— Я же говорю, — продолжила И. — Все решения принимают король и лорды. Они же несут ответственность за всех остальных вампиров. То есть, если кого-то обращают, то дают ему доходное место. Деревню, или притон какой в городе хотя бы. Над каждым городом, получается, один главный сидит — это граф. В Кармаигсе граф вроде как Эрлот, но это почти ничего не значит, раз там же и король. Поэтому Эрлот постоянно и бесится, что он вроде как и кто-то, а вроде как и никуда, — туманно пояснила И, видимо, не вполне сама понимая причину недовольства Эрлота. — Но графу неудобно за всем следить, поэтому под ним есть бароны — эти собирают большую часть крови и отдают долю графу. Граф — лично королю или герцогу. Понятно?
— А баронеты? — спросил Ратканон.
— А баронетами называют детей баронов. Вроде как. Им, получается, вовсе кормиться не с чего, они живут подачками баронов. Ну, может, барон умудрится расширить владения — тогда и баронету достается. Но тогда он тоже, получается, барон. А вообще, баронетами называют тех, кого не пойми кто обратил и бросил. Такие постоянно появляются, и с ними вечно всякие проблемы. Они на людей кидаются, что в деревнях, что в городе. Когда Освик был — он их прикармливал, как собак, чтоб не кидались. Давал поручения всякие, не очень унизительные. Но и он не мог всех обеспечить, да и теперь, без него, гораздо хуже все стало. Так что… Понимаешь?
Ратканон покачал головой, но по лицу его Левмир видел, что все он понял. Просто не хотел верить.
— Ни граф, ни бароны никогда не попадутся тебе в руки, — сочувственно закончила свою речь И. — Ты убиваешь отчаявшихся голодных баронетов. Кто-то этим должен заниматься, но никому не хочется.
Стало тихо. Левмир, затаив дыхание, смотрел на великана, который будто уменьшился в размерах, скорчился и постарел. Мальчик задумался, сколько ему лет. Может, далеко за шестьдесят? Или сорок? Раньше, когда великан казался воплощением человеческой силы, такого вопроса не возникало, но теперь…
— Выходит, я им услугу оказываю? — прошептал Ратканон.
— Выходит, — кивнула И. — Но не только им. Людям тоже. Баронеты ведь людей убивают. Если бы не убивали — на них бы и внимания никто не обращал. А они не могут не убивать, потому что молодой вампир, если начинает пить из человека, остановиться не может.
Тут она взглянула на Левмира и побледнела. Не забыла того страха, когда пришлось вонзить клыки ему в руку. До сих пор девочка не могла поверить, что пересилила себя.
— Вампиры ведь не враждуют с людьми, — тихонько добавила она. — Наоборот, заботятся. Люди это не всегда понимают.
Тут не выдержал Левмир.
— Заботятся? — переспросил он. — Это они той ночью заботились так?
И молчала. Она перебирала в голове слова, которые говорил отец на пути в Храм. Правильные и мудрые слова, но сказанные вампиром вампиру. Как воспримет их Левмир? Девочка мучительно пыталась понять, что сказать сейчас, чтобы не разрушить это нечто, хрупкое и непонятное, но очень хорошее, что установилось между ними.
— Раньше было гораздо хуже, — жалобно сказала она. — Король Эмарис сделал так, что людей почти не убивают. Раньше очень много убивали, правда.
Ратканон молча прошел к выходу. И бросила умоляющий взгляд на Левмира, но тот отставил в сторону миску. Девочка ничего больше не говорила, не двинулась, когда он прошел мимо. Оставшись одна в полутемной землянке, она тоже отодвинула подальше свою миску, в которую упало несколько слезинок.
Великан сидел неподалеку, спиной к землянке, на голой земле. Левмир сел рядом, скрестив ноги. Великан не повернулся, даже будто не заметил, что уже не один. Когда его рот открылся и послышались слова, Левмир подумал, что Ратканон говорит сам с собой:
— Они все знали, но не трогали меня. Знали, кто я. Знали, где меня найти… Старый дурак. Думал, что сражаюсь с ними, а сам всего лишь помогал им выносить мусор.
— А какая разница? — вдруг сказал Левмир. — Ты хотел убивать вампиров — ты убивал их. Что с того, что им это нравится?
Ратканон повернул голову к мальчику, смерил его взглядом.
— Я хотел уничтожить их всех. Понимаешь? Всех! А сегодня я выяснил, что они скармливали мне слабых и немощных. Что мне теперь делать, не подскажешь? Как жить? На что надеяться? Я поклялся, что отомщу за жену, но даже этого не могу сделать!
Левмир промолчал. Его не столько тревожили беды великана, сколько беспокоили собственные чувства. Вновь и вновь вспоминал, как вонзил нож в сердце вампира, как помогал жечь его и закапывать. Ни тогда, ни сейчас он не проронил и слезинки. Почему? Вот о чем думал Левмир. А великан ждал ответа.
— Что молчишь? — спросил он.
— А кто ее убил? — спросил Левмир.
— Их уже нет. Что ж, теперь я понимаю: то, наверное, были баронеты.
Великан невесело усмехнулся.
— Ты уже отомстил, получается.
Сперва Левмиру показалось, что великан ударит его. Он вскочил на ноги, навис над мальчиком, но ограничился криком:
— Отомстил? Ты совсем глупый? Каждый из них в ответе! Кто-то отдал приказ — об этом ты не подумал? А как насчет того, что кто-то создал этот мир таким, что в нем возможно безнаказанно убивать людей? Что ж, я хочу мир, где можно безнаказанно убивать вампиров.
— Ты этим и занимаешься.
Левмир ужасался своему спокойствию, но даже ужас был каким-то далеким, будто его испытывал другой человек. Тот маленький мальчик, который ходил с отцом на рыбалку и любил горячий шоколад. Мальчик, который с каждым днем становился все дальше.
— Я убиваю лишь малую часть.
— Как и они.
— Ты что же, оправдываешь их? Эта твоя вампирочка тебе совсем голову вскружила?
Левмир поднял голову и посмотрел на великана. Его массивное тело заслонило луну, виден лишь темный овал на месте головы. Глядя в него, Левмир сказал:
— Какая же это справедливость, если за одного человека ты хочешь убить всех вампиров? Чем твой мир лучше их мира, если в нем еще больше смертей, еще больше боли?
Великан молчал, собираясь с мыслями. Левмир терпеливо ждал ответа. И ответ прозвучал:
— Иногда один человек равен целому миру.
— Никогда, — тихо отозвался Левмир. — Знаешь, а ведь ты точно такой же, как я. Потеряв все, я искал смысл жизни и нашел его в том, чтобы стать твоим сыном. Делать все, что скажешь. А ты, потеряв все, решил убивать вампиров. Но я не твой сын, а ты — не убийца. Мы — люди, и наша жизнь в том, чтобы жить. Сеять и жать, рожать детей, воспитывать их. Тогда мы счастливы. Сегодня ты сказал мне убить, и я убил. Может быть, кто-то придет мстить, и убьет нас обоих. Кто во всем этом виноват? Кто когда-то, тысячу лет назад, нанес первый удар? Мы ведь не знаем. Да и какая разница? Нет, я не оправдываю вампиров. Они виноваты в том, что построили неправильный мир. Но убив их, мы построим мир немногим лучше.
Великан отошел в сторону. Судя по положению луны на небосводе, давно перевалило за полночь. Левмир встал, собираясь вернуться в землянку.
— Откуда ты таких слов-то набрался? — крикнул великан, и в этом крике Левмиру почудилась злость хулигана, которого высекли за очередную проказу. — Говоришь, будто сто лет на свете живешь.
— Не знаю, откуда берутся слова, — пожал плечами Левмир. — Просто вдруг стало как-то спокойно в голове. Я больше не боюсь, не плачу. И слова идут свободно — такие, какими должны быть.
Помолчав, он добавил:
— Я не пойду больше с тобой в город. Не хочу убивать незнамо кого, думая, что мщу за родителей.
— Тогда забирай свою сучку и пошли вон из моего дома! — заорал великан. — Что притих? Взрослый стал? Иди, живи, как знаешь.
Левмир спустился в землянку. И, так и сидевшая на лежанке перед почти нетронутой едой, подняла на него испуганный взгляд.
— Мы уходим, — сказал Левмир.
— Куда? — ахнула девочка.
— Не знаю. Отсюда.
И встала, нерешительно огляделась, словно думая, что взять с собой. Но даже платье-мешок на ней принадлежало великану. Левмир ждал. И взяла его за руку, заглянула в глаза.
— Пошли, — тихо сказала она. — Будем идти всю ночь, чтобы не замерзнуть. Хорошо?
Он кивнул, улыбнувшись.
Первые шаги дались нелегко. В горле стоял ком, хотелось оглянуться, передумать. Потом Левмир посмотрел на спутницу и заметил, что та шагает босиком. Левмир легко подхватил ее на руки. И, казалось, ничего не весила. Она тихонько пискнула от неожиданности, обхватила шею Левмира. Он пошел дальше, теперь уверенный в своих силах. «Наверное, нельзя быть слабым, когда кто-то на тебя надеется», — подумал он.
Лес сомкнулся за спиной, когда послышались гулкие шаги. Великан нагнал ребят, остановился перед ними.
— Возвращайтесь, — тихо сказал он.
— Почему?
С трудом, будто поднимая тяжеленный камень, великан произнес:
— Я дурак старый, а ты и уши развесил. Ну куда вы, в самом деле? Пойдемте, ужин остыл…
Левмир посмотрел в лицо И. Она кивнула.
— Ладно, — сказал Левмир. — Но я больше не стану убивать.
— А я тебя и не зову. Топай давай, заморозишь принцессу!
Левмир развернулся и пошел обратно к землянке. Он заметил, как вздрогнула И, услышав, что ее назвали принцессой, но не придал этому значения. Главное — мир, хрупкий мир, который не разрушился, но стал гораздо крепче.
Глава 14Землянка
— Как ты это объясняешь?
Вопрос прозвучал громко, отразившись от стен тронного зала. Король, хмурясь, ждал от командира гвардии объяснений. Командир — высокий, худой вампир с длинными каштановыми волосами являл воплощенное спокойствие и уверенность.
— Не в моих обычаях повторять слухи, ваше величество. Но кроме слухов передать нечего. Поговаривают, что лорды занялись баронетами.
— Что это значит? Они начали убивать? Говори, что ты слышал! — не отставал Эмарис.
Он говорил громко, не опасаясь чужих ушей. Еще вчера слуги покинули дворец, перебравшись в зимнюю резиденцию — крепость на южной окраине города.
— Никак нет, — покачал головой командир гвардии. — Лорды берут их под свою опеку так же, как это делал Освик.