— Убили? — спросила.
Левмир кивнул. Сардат встал рядом с товарищем.
— Все нормально. Ну да, немножко повозились, но зато проблему решили. Давай только без истерик, лады?
— Давай, — согласилась И. Спокойно подняла ковш, зачерпнула больше половины мокрого песка и вывалила на голову Левмиру. Сардат расхохотался от этого зрелища, но смеялся недолго — следующий ковш песка высыпался на него.
— Дураки оба! — закричала И, судя по голосу, заливаясь слезами. — Я тут… А вы!..
Развернулась и побежала. Ноги скользили по песку. Она падала, поднималась, но ни разу не обернулась. Левмир даже не мог ее окликнуть. Шагнул следом, но на плечо легла рука Сардата. Левмир повернулся и прочел в его глазах страшный ответ на невысказанный вопрос.
— Сейчас? — одними губами произнес он.
Сардат кивнул.
— Лучшего случая не будет. До вечера точно не хватится, а вечером я ее отвлеку как-нибудь. У тебя будет время. Жди. Я приведу лошадь.
Спустившись к реке, Сардат умылся, стряхнул песок с волос и побежал к поселку. Левмир опустился на то же место, где сидела И. Песок еще теплый. Рядом лежит канифасовый сверток. Вода почти не пропитала плотную материю. Развязав несколько узелков, Левмир увидел краюху хлеба и две картофелины. Обед.
Левмир крепко завязал узел, прижал сверток к груди. Он возьмет его с собой. Не есть, нет — просто прикасаться и вспоминать, как в последний раз проводил взглядом ту, без которой жизнь не имела смысла.
Прекратился дождь. Над лесом вдали показалась радуга. Левмир встал на ноги, ладонь отряхнула капли с лица.
— Сейчас, — шепнул он. Ни завтра, ни послезавтра он бы не решился.
Задержались на работе дотемна. Сардат не пускал мужиков домой, пеняя им, что бросили работу в дождь.
— Меньше недели до поезда! — восклицал он, сам себе не веря. Золота добыли достаточно, чтобы запастись пропитанием на ближайшие три месяца. Но никто не спорил, только смотрели недоуменно.
Подойдя к дому, Сардат остановился, закурил папиросу. Итак, все случилось. Левмир уехал в сторону горной гряды, высящейся на севере. Сейчас он должен быть довольно далеко отсюда. Куда она денется? Не бежать же следом — толку нет. Сардат поморщился, представляя, сколько будет слез и криков. Ничего, пройдет. Все проходит.
Войдя в дом, Сардат увидел И, сидящую в углу, обняв колени. Она изо всех сил старалась не смотреть на дверь, но, краем глаза заметив, что Сардат один, повернула голову. Мать, напевая, собирала на стол.
— Поздно ты, — сказала она сыну. — А Левмира куда задевал?
— Задержится он, — проворчал Сардат. — Давайте ужинать. Чего ты там уселась? Садись за стол.
И не шелохнулась. Зато теперь зеленые глаза буравили Сардата, не мигая.
— Где это он задержится? — спросила.
Сардат устроился на лавке, взял ложку, перемешал суп. И, не отрываясь, следила за каждым движением.
— Садись есть! — повысил голос Сардат.
Мать, почувствовав, что происходит неладное, замерла у печи.
— Где Левмир? — еще громче спросила И, стиснув кулачки.
— Сказано тебе — занят он! — крикнул Сардат. — Ешь давай, а то голодной спать отправлю.
И подошла к столу, села напротив Сардата. Бледное лицо, глаза горят, будто у припадочной.
— Где он? Что случилось? Он жив? — Последний вопрос прозвучал тихо, почти неслышно.
— Жив, конечно, чего ему помирать-то? — буркнул Сардат. — Хватит пытать, все равно поздно…
— Что поздно? — И привстала, нависнув над ним, будто хищная птица над кроликом.
— Нечего мне тут в суп волосами трясти! — прикрикнул Сардат. — Уехал он. Тебя здесь оставил. Ну? Ясно?
И покачнулась. Сардат вскочил, взял ее за руку, боясь, что она упадет. Но И даже не заметила прикосновения.
— Куда уехал? — шепнула она.
— Куда-куда… К Алой Реке, куда же еще? — Дальше тянуть смысла не было.
Такого бледного лица он еще ни разу не видел. И смотрела, как безумная. Медленно повернув голову к матери Сардата, она сказала:
— Уважаемая Дорла, не будет ли это оскорблением, если я попрошу вас ненадолго оставить нас наедине?
Ровный, безжизненный голос, не окрашенный ни единой эмоцией. Женщина закивала, выскочила за порог. Как только дверь захлопнулась, И спросила:
— Это ты его подбил?
— Намекнул, — признался Сардат. — Ну сама посуди — какая тебе Алая Река? Мы с мужиками как-то на скалу забирались — там, сколько глаз видит, одна степь. Даже на горизонте не блеснет. А ты вон какая маленькая, да слабенькая. Сиди уж тут, дай парню перебеситься. Вернется он, никуда не денется.
— Маленькая, да слабенькая, — повторила И, поворачиваясь к Сардату. — Решил за всех, да?
Сардат почувствовал, как от увиденного отнимаются ноги. Еще недавно зеленые, глаза пылали красным, белки почернели. Верхняя губа поползла вверх, обнажая клыки.
— Что ж затрясся, большой и сильный? — прошипела девочка, больше не казавшаяся самым милым на свете созданием. — Помнишь, поцелуй просил? Сейчас я тебя расцелую — взвоешь!
Лошадь шла шагом, Левмир не понукал ее. Ослабив поводья, предоставил Златке выбрать подходящую скорость, обходить пригорки. Отец иногда позволял ему прокатиться верхом, но это было давно, да и лошади свои, знакомые. К этой же надо привыкать, потому Левмир и не хотел навязывать свою волю. Кроме того, из-за слез, застивших глаза, он ничего не видел.
Ярко светит луна, причудливые тени ползут по земле. Что сейчас там, в поселке? Должно быть, Сардат уже рассказал о его решении. Как поступит И? Бросится следом, но Сардат ее остановит. Поплачет, наверное… Много дней или даже недель пройдет, прежде чем она смирится, поверит, что так правильно.
Представив заплаканное лицо И, Левмир стиснул поводья, закрыл глаза. Лошадь фыркнула, почувствовав напряжение.
— Я вернусь! — прошептал Левмир. — Вернусь, во что бы то ни стало! А ты… Ты просто дождись.
С каждым шагом обрывалась очередная ниточка, связывающая душу с поселком. Каждый разрыв — мучительная боль. «Это пройдет, — убеждал себя Левмир. — А когда вернусь, ни за что ее не оставлю. У меня будут силы, чтобы защитить ее от чего угодно!»
Он заставил себя поверить, перед глазами встала картина триумфального возвращения. Руки приподняли поводья, бедра сжали бока лошади. Издав короткое ржание, Златка перешла на бег.
Ветер осушил слезы, губы кривились в нелепой усмешке. Да, только так — все ближе Алая Река, и даже если идти до неё пять лет, бегом можно управиться за два!
Как будто другая лошадь заржала, но Левмир решил, что ослышался. Слишком сильно бил по ушам ветер. Но вот Златка поднялась на дыбы. Вцепившись ей в шею, Левмир успел заметить, как что-то голубое, сверкающее ударило в сухое дерево впереди. Молния? Но откуда, среди ясного неба? Дерево вспыхнуло, затрещало.
Лошадь опустилась на все четыре ноги, Левмир похлопал ее по шее — мол, успокойся, все нормально. Не успел обернуться — черная лошадь с громовым ржанием выскочила перед ним, остановилась, озаренная сполохами огня. Всадник явно знал, как обращаться с поводьями. Но не всадник — всадница!
Со смешанным чувством ужаса и восторга Левмир смотрел на раздуваемые ветром сверкающие волосы, на пылающие уголья глаз. Позади неистовой всадницы на крупе коня лежал бесформенный сверток. Легким движением И скинула его на землю. Сверток застонал, зашевелился и оказался Сардатом. Левмира передернуло, когда он увидел окровавленное лицо. Нос явно сломан, губы разбиты, под правым глазом расплывается фингал.
— Вот о таких вещах надо сразу предупреждать! — закричал командир, указывая трясущимся пальцем на И. Судя по тому, как невнятно звучали слова, нескольких зубов недоставало.
— Ты не это хотел сказать, — прорычала И.
Сардат плюнул кровью и, не глядя в глаза Левмиру, опустился перед ним на колени.
— Я прошу прощения, — пробормотал он.
— За что? — Левмир все еще не мог оценить происходящее. Что случилось в поселке? Для чего И выдала себя?
— Я просто пытался от тебя отделаться, чтобы заполучить ее, — еще тише договорил Сардат.
И спрыгнула с лошади.
— Заполучил? — спросила, проходя мимо. — Или еще добавить?
— До смерти хватит, — огрызнулся Сардат.
Левмир тоже соскочил на землю. Смотреть на Сардата не мог — в сердце будто выжгли дочерна еще один, прежде живой и трепещущий кусок.
Остановившись в шаге от Левмира, И преклонила колени.
— А мне за что извиниться? — всхлипнула она. — Ты скажи, в чем провинилась, что ты меня бросил? Чем разозлила, что даже не попрощался?
Ни толики обвинения не было в ее словах. Только слезы и отчаяние. Забыв про все на свете, Левмир бросился к ней, поднял, прижал к себе, вдыхая такой родной запах ее волос.
— Я ведь ничего плохого не делала, — лепетала И. — Старалась помогать, делала, что могла. Может, больше надо? Ты скажи, я все смогу!
— Я просто хотел, чтобы ты жила, — шепнул ей на ухо Левмир.
Холодное тельце в его руках перестало вздрагивать. Отстранившись, И заглянула ему в лицо. Светящиеся красным глаза, казалось, пронзали душу насквозь, но Левмир давно привык видеть за ними другие, зеленые, блестящие, как росинки на траве.
— Ты оставил меня, чтобы спасти?
Левмир кивнул.
— Я же видел, как тебе там хорошо. Дети тебя полюбили… Думал, так будет лучше.
По выражению лица И было непонятно — то ли она сейчас его ударит, то ли рассмеется.
— А ты правду тогда сказал, — медленно произнесла И. — Дурак деревенский.
Улыбнулась, потом усмехнулась, и вот чистый, звонкий смех разливается по степи.
— Мне нужна кровь, — сказала И, отсмеявшись.
— Можешь взять мою, — предложил Сардат. Он стоял, опираясь о черную лошадь. — Я виноват…
И отмахнулась:
— Еще чего! Чтоб вообще за мной хвостом ходил? Нет уж.
Прижалась к Левмиру. Он вздрогнул, ощутив на шее холодные губы, острые клыки. Крошечный укол — будто комар ужалил. Голова закружилась, по телу пробежала сладостная дрожь. Раньше И никогда не пила кровь из шеи, чувство оказалось в сотню раз сильнее. Левмир застонал. Руки безвольно обвились вокруг талии девушки. А прекрасная пытка все не кончалась. Все глубже и глубже в бездонный колодец. Все дальше и тише надрывается панический г