Наклонившись, И дотронулась губами до его лица. Левмир обнял ее тонкую талию. Даже спустя столько времени трудно поверить, что И можно коснуться, что она всегда будет рядом, и чувствует то же самое.
— Где все? — спросил Левмир, когда поцелуй завершился.
— Никого не осталось. Только Сардат и Россак. Пошли догонять своих. Сардат обещал привести лошадей, но… Мне кажется, он не вернется. Мы должны идти, Левмир. Ты слишком слаб. Надо раздобыть какой-нибудь еды. Может, ты сумеешь подстрелить кролика? Или я попробую.
Вдруг И рассмеялась. Левмир с улыбкой смотрел на ее заплаканное лицо.
— Какая глупость! — воскликнула. — Хотели заработать лошадей, набрать припасов на дорогу… А теперь сидим тут… Ни с чем. Как мы дойдем, если уже сейчас без сил? Я боюсь.
Последнюю фразу сказала серьезно, смех как рукой сняло.
— Сначала дело — потом страх, — ответил Левмир. — Это мне сказал Санат, давным-давно.
— Санат! — фыркнула И. — Нашел, кого слушать.
— Он прав, И. Для страха будет время потом. Помоги мне встать.
Ноги держали. Первый шаг дался тяжело, Левмир взмахнул руками, удерживая равновесие. И подставила плечо.
— Опирайся, — велела. — Я сильная, не бойся.
В этом месте река была совсем мелкой. Медленно шагая по колено в воде, они перебрались на другой берег. Левмир с тоской смотрел на пришедшие в негодность ботинки, которые, к тому же, стали малыми. Потом взгляд переместился на потертое кожаное одеяние И.
— Когда-нибудь ты снова наденешь красивое платье, и мы будем танцевать под луной, — сказал Левмир.
Девочка улыбнулась.
— А ты наденешь фрак!
— Ни за что! — воскликнул Левмир.
— О-бя-за-тель-но! — пропела И, пихая Левмира плечом. Тот в долгу не остался.
Смеялись и толкались, будто оставив за рекой все темное и страшное, что было. Будто впереди не тянулась унылая степь, а вдали не маячили высокие горы. На плече у девочки болтался мешок, который они сделали из шкуры медведя, внутри побрякивали ложки в котелке. Левмир пытался забрать мешок, но И, смеясь, убегала.
— Самострел свой неси! — крикнула. — Да гляди по сторонам. Пока не пообедаешь, мешка не получишь.
— Надо было рыбы наловить, у реки же сидели! — воскликнул Левмир.
— Поздно, ушли уже! — От реки успели отойти на десяток саженей, но девочка не собиралась возвращаться. — Мы наконец-то начинаем путь. Что ж, с возвращения начинать?
Левмир не хотел спорить и не стал. Сжав самострел, внимательно смотрел на траву, в небо. В колчане за спиной постукивали при ходьбе стрелы. Левмир понял, что их собрала И. Сколько же времени он был без сознания? Девочка ходила среди трупов, подбирая его стрелы. Оттащила его к реке… Или это Сардат постарался?
Проходя мимо опушки леса, Левмир заметил движение. Стрела сорвалась с тетивы, прежде чем вмешался разум. Взмахнула крыльями и упала большая птица.
— Ура! — подпрыгнула И. — Пойду деревяшек поищу, а ты пока перья дергай.
Упорхнула в лес, напевая, радуясь, что живет.
Солнце миновало зенит, когда подобие супа подоспело. Левмир, обжигаясь, глотал несоленое мясо, И больше расковыривала, делая вид, что ест. Молчали. Левмир вспоминал недели, прожитые в поселке. Вспоминал Сардата и его мать. Людей, с которыми пусть недолго, но все же трудился бок о бок. Успел-таки привыкнуть, хоть и зарекался сходиться с людьми. В памяти взрывались страшные картины минувшей ночи. Горящие дома и люди, кровь, хлещущая из разорванных артерий, катящиеся по земле головы…
— Не мы ведь принесли им все это? — прошептал Левмир, замерев с ложкой над котелком.
— Мы, — сказала И. — Кто же еще?
— Они все равно бы дрались, если бы не мы.
— Может быть. А может, пошли бы с теми, другими. Ты научил их убивать вампиров, ты дал им надежду, с которой они шли в бой. Я рассказала, что их ждет в городе.
Левмир положил ложку. В животе урчало, голова кружилась, да и аппетита большого не было. Как после донации.
— Ты так легко это приняла…
— Очень легко, — согласилась И. — Это ведь не я, а кто-то другой там, на пепелище, землю зубами грыз, выл так, что луна покраснела. Не я стрелу у горла держала, смерть звала, да бессмертие проклинала. Не я, другая!
Губы дрожали, руки тряслись, ложка выпала.
— Не я у Реки спрашивала, почему людям одни страдания от меня! — Уже кричала, глаза снова брызнули слезами. — Не я трупы кровью своей поливала, не я молилась, чтоб проснуться!
Левмир не находил слов. Казалось, И сейчас просто умрет от страдания, исказившего лицо. Снова и снова переживала она эти страшные часы после битвы. Часы, когда Левмир был без сознания, оставил ее одну. Левмир открыл рот, не зная, что скажет, но его опередили:
— А я-то дорогой все удивлялся, чего луна вдруг красной стала.
Услышав этот спокойный задумчивый голос, И вскочила с диким визгом, зацепила горящую палку в костре, и в воздух взметнулся сноп искр. Левмир тоже поднялся, но без суеты — он видел, кто подошел к И сзади.
— Ты?
— Я, — кивнул Сардат. Он вел в поводу трех лошадей, привязанных одна к другой. Одну белую и двух серых.
— Козел тупой! — заорала И, кинувшись на него с кулаками. — Еще раз так напугаешь — я тебя в землю закопаю!
Маленькие кулачки несколько раз ударились в грудь парня. Потом, без всякого перехода, И обняла Сардата. Тот содрогнулся, но все же положил руку девочке на спину.
— Хватит тебе, — совсем другим, охрипшим голосом сказал. — Что сделано — то сделано. Плакать потом будешь, когда мы все втроем за горами с голоду подыхать станем.
— Втроем? — переспросил Левмир.
— Ну или вдвоем. Только что-то мне подсказывает, что твоя девчонка тебя без компании не отпустит. Ты не смотри, что ко мне прижалась, это она так, из сострадания. Хрена ты от нее отделаешься.
Спохватившись, И отскочила от Сардата. Подбежала к Левмиру с краснющими щеками.
— Я нечаянно, — пробормотала, потупив взор.
Левмир улыбнулся, прижал ее к себе. Сардат выловил крыло птицы из котелка и принялся обгладывать.
— Ты что, идешь с нами? — Левмир перевел взгляд на Сардата.
— Ага.
— Почему?
— А куда мне еще идти? Одна дорога осталась.
— Как же твои?
Лицо Сардата помрачнело.
— Не спрашивай. Серьезно говорю — не спрашивай.
Левмир почувствовал, как кровь отливает от лица.
— Они… Их что…
— Нет, — мотнул головой Сардат. — Живы. Россак у них теперь за главного.
Не сразу, но понял Левмир, что произошло, когда Сардат с Россаком нагнали караван. Представил, как женщины вытягивали шеи, глядя за спины двоих — всего двоих! — вернувшихся. Как услышали весть. Как кричали и рвали на себе одежды. Как плевали в лицо и проклинали командира. Все это таилось в ожесточенном лице Сардата, в его плотно сжатых губах.
Сардат повернулся к лошадям, начал распутывать связку.
— Много урвать не получилось. Спасибо Россаку, он на язык бодрый, повел себя правильно. Выставил меня тварью конченой, да бросил два тюка, как подачку.
— Что? — И задохнулась от возмущения. — Почему?
— Ну а как? — пожал плечами Сардат. — Мы с ним сразу так решили. В общем, тут хлеба немножко, пара ножей, топор, да одежда теплая. Говорят, на севере холодно.
Левмир подошел к Сардату, увлекая за собой И.
— Я рад, что ты пойдешь, — сказал, протягивая руку.
Сардат рассеянно ответил на пожатие.
— Ты лошадь выбирай, какую возьмешь — серую или серую?
— А почему…
— Потому что мне — белую! — воскликнула И, взлетев в седло. Засмеялась, снова позабыв горе.
Сардат в возмущении приоткрыл рот, но, подумав, махнул рукой.
— Ее будут звать Голубка. Правда же, Голубка? — И наклонилась к голове лошади, и та дернула ухом. — Вот видите! — И торжествовала. — Поехали скорее!
— Да, с тобой не соскучишься, — признал Сардат.
Завернув остатки пищи и потушив костер, трое всадников тронули лошадей. Те двинулись шагом, белая посередине и две серых по бокам. Позади оставалась испепеленная жизнь, а впереди сияла окровавленная мечта.
Часть 4Алая Река
Алая Река, текущая из ниоткуда в никуда, уносящая жизни людей — это и есть люди. Бесконечный поток живительной крови. А вампиры — это утесы, о которые разбиваются волны. Иногда — лодки, плывущие по течению. Еще реже — лодки, пытающиеся бороться с потоком и идти вверх. Или плотины, направляющие воды в нужное русло.
Настоящая Алая Река течет через деревни и города, а та, к которой стремятся редкие смельчаки — призрак, морок. Должно быть, те, кто осознал это, уже оказались по ту сторону. Им не позволят жить дальше с подобным знанием.
Глава 31Падает снег
Ночи пролетали, как мгновения, рассекаемые крыльями летучих мышей. Днем приходилось спать, зарываясь в землю, но лишь только солнце поднималось в зенит, Кастилос и Аммит снова пускались в путь. Шли и бежали по пустым дорогам, преодолевая немыслимые расстояния. Они не заметили красной луны, потому что подслеповатые глазки летучих мышей смотрели вперед, на север.
Наконец, последние деревни остались позади. Закончилась территория Кармаигса. Путь выбирали наугад, сохраняя основное направление. Таяли запасы крови.
— Нужно поспать, — пробормотал Аммит, когда посеревшее перед рассветом небо заставило их принять обычную форму. Летучие мыши не могли найти пропитания в пустынной местности.
— Лучше выпей пробирку! — воскликнул Кастилос. — Я вижу кое-что занятное.
Аммит осушил и выбросил пробирку, догнал друга.
— И что это? — спросил, издалека завидев нечто непонятное.
— Паровоз, — отозвался Кастилос. — Он возит на север продукты, а оттуда — золото. Видимо, все давно бросили.
Паровоз, застывший без вагонов на заброшенном полустанке, оказался пустым. Пока Аммит, хмуря брови, осматривал огромные колеса и стучал по корпусу, Кастилос проверил запас воды.