Бокал со звоном разбился о картину. Под хохот Ареки красная жидкость залила лицо принцессы. Но зеленые глаза продолжали смотреть с издевательским выражением, глумились над отчаянием смертной девушки.
Из коридора донеслись шаги. Эрлот, войдя в зал, окинул взглядом усеянный бумажками пол, взглянул на портрет.
— Здравствуй, милая, — прозвучал вкрадчивый голос. — Зачем ты все это устроила? Тебе не нравится портрет? Я велю убрать его сей же час.
— Пусть его сожгут! — взвизгнула Арека.
— Ради тебя — почему нет?
Огонь сорвался с пальцев Эрлота, портрет вспыхнул. Тяжело дыша, Арека смотрела, как пузырится краска, как совершенное личико превращается в отвратительную морду чудовища. Смех рвался из груди. Подняв голову, Арека расхохоталась. Задыхалась и захлебывалась, из глаз текли слезы. Холодные губы коснулись шеи, острые клыки пронзили кожу. Смех перешел в стон.
— Кончилось твое время, гадина, — шептала Арека, обмякая в руках господина. — Нет тебя больше. Теперь — я, только я!
— Только ты, — прошептал Эрлот, и ледяной язык стер с нежной кожи капельки крови. — Никто, кроме тебя.
Поддерживая обессилевшую девушку, Эрлот вышел из комнаты, где огонь перекинулся на комод, уничтожая последние воспоминания о королевской династии.
— Ваше величество! — Навстречу по коридору спешил Лэквир, лицо его будто окаменело, глаза широко раскрыты.
— Не сейчас, — поморщился Эрлот.
— Но это очень срочно! Прошу, пройдемте в тронный зал, это… — Он покосился на Ареку. — Это там.
— Я сказал — не сейчас! — Глаза Эрлота сверкнули кровавым огнем.
— Ваше величество, там лорд Варэлл! — простонал Лэквир, опустившись на колени. — Трое слуг убирали зал и нашли… Варэлл убил их, он там один!
— Что? — заорал Эрлот. — Убил моих слуг?
— Умоляю, ваше величество, просто посмотрите!
Эрлот толкнул его.
— Идем. Шевелись.
Покинутая Арека прислонилась к стене, но любопытство пересилило опьянение. Скинув туфли, чтобы не выдать себя шагами, побежала следом. Господин никогда не запрещал ей ходить по крепости, так почему не посмотреть, что так встревожило Лэквира?
Дверь в тронный зал закрыта. Лэквир, бежавший впереди, толкнул ее. Эрлот, а следом, незамеченная, Арека вошли внутрь. Лорд Варэлл в сером балахоне стоял перед ступеньками, ведущими к трону. Мрачное лицо казалось еще более вытянутым, чем обычно. На каменных плитах лежали тела двух служанок — разумеется, обескровленные. Арека отвела от них взгляд.
— Что ты устроил, Варэлл? — зарычал Эрлот, приближаясь к лорду.
— Вопрос в том, что устроил ты.
В глазах Варэлла ни капли страха — одна лишь злость. Эрлот замер.
— В чем дело?
Вместо ответа Варэлл повернулся. Носок лакированной туфли ударил сбоку лестницы. Две ступени у самого трона с шуршанием провалились.
— Об этом я и говорил, ваше величество, — бормотал Лэквир, подпирая дверь спиной. — Кроме нас никто не знает, но с этим нужно что-то делать…
— Ход ведет в тайный подвал, — процедил сквозь зубы Варэлл. — Там целый лабиринт, множество ходов. А на полу, ваше величество, остатки горелой соломы.
Эрлот подошел к провалу, заглянул внутрь.
— Невозможно, — прошептал он. — Я видел его труп!
— Ты видел чей-то обгорелый труп! — Варэлл повысил голос. — И мы поверили, что это он, потому что так говорил ты. Так что, ты правда одолел его в бою, или он скрылся, пока ты бежал от огня? И кто сейчас сидит на троне? Трус и лжец?
Арека думала, что знает, каков ее господин в гневе. Теперь она поняла, что ошибалась. Тогда, в деревне, Эрлот просто играл. Но сейчас Арека увидела его истинное лицо. Искаженное яростью, с пылающими алым огнем глазами. Движений она не видела. Просто голова Варэлла взорвалась, лопнула, как упавший на камень арбуз. В следующий миг верхняя половина туловища Лэквира, взмахнув руками, отлетела к стене. Ноги сделали несколько шагов и рухнули. Ни крика, ни вздоха. Эрлот сбросил тела вампиров и служанок в провал. Воздев над ним руки, обрушил вниз ревущий столп огня. Пламя пожрало трупы в мгновение ока, запах гари, чудовищный, маслянистый, заполнил тронный зал. Ступеньки поднялись, стали на место.
Арека вжалась в стену, мечтая стать невидимой. Но красное платье на фоне черного камня пылало, будто огонек в ночи. Эрлот приблизился к ней. Ледяные пальцы схватились за горло, перекрыв доступ воздуха. Арека беспомощно трепыхалась в мертвой хватке, но не могла даже отвести взгляд от ужасающих глаз господина.
Пальцы разжались, Арека упала, с хрипом втягивая воздух. Хлопнула дверь. Арека осталась в зале одна.
Впереди — лишь белое. Словно чистый лист бумаги. Рука так и просится взять карандаш, провести хоть линию, хоть точку поставить. Карандаша не было. Только белый-белый снег и такое же белое небо. «Не бывает ведь белого неба», — думала И. Мысль тонула в белизне. До боли в глазах девочка вглядывалась в едва заметную линию горизонта, надеясь увидеть алый отблеск.
Краешком сознания И отметила, что веревка протерла ладонь до кости. Если обернуться — можно увидеть кровавый след, тянущийся за санями. Единственное подобие Алой Реки, гнусная насмешка над всеми стараниями. «Я умру», — думала И. Но вот левая нога движется вперед, а следом — правая. И снова, и снова.
«Наверное, Левмир еще жив, — шептал чей-то голос. — Выпей его крови, тебе станет легче. Ты будешь идти быстрее, появится шанс!»
— Пошел вон, — прошептала И. Сплюнула кровью. Оказывается, машинально впилась клыками в нижнюю губу.
«Он бы этого хотел, ты же знаешь!»
— Уйди! — завизжала девочка, ускоряя шаг. — Уйди, уйди, уйди!
Левая нога скользнула вперед, И упала, взмахнув руками. Затылок пронзила боль. Даже сквозь шапку удар получился страшным.
Постанывая, И поднялась на ноги. Там, где она лежала, обнажился лед.
И стиснула зубы. Теперь понадобится вся сила, чтобы просто стронуться с места. Рана на ладони затянулась. Снова взявшись за веревку, попыталась идти. Ноги скользили без толку. Тогда она побежала на месте, все быстрее и быстрее. Наконец, удалось зацепиться. Сани стронулись. И шла вперед, наращивая скорость.
— Вот видишь? — говорила, обращаясь к Левмиру. — Мы идем. Как и хотели — идем вместе. Ты немножко отдохнешь и встанешь, правда ведь?
В ответ раздался треск. Веревка дернулась. И обернулась, ее глаза расширились.
— Нет! — выдохнула она. — Нет, не надо!
Лед проломился, сани с двумя закутанными фигурами уходили вниз, в черную воду. Упершись в лед каблуками, борясь со скольжением, И рвала на себя веревку. Головы скрылись под водой. Кажется, шевельнулся Левмир…
— Я прошу тебя, не надо! — кричала И. Из глаз лились кровавые слезы. — Вылазь, вылазь оттуда, тварь ленивая!
Она не знала, кому кричит эти слова. Должно быть, проклинала негодные сани, отказавшиеся повиноваться. Их скрыла черная вода. Веревка уходила в пустоту, увлекая за собой И.
— Нет, — шепнула девочка.
Думать было некогда. Бросив веревку, она прыгнула туда, в ледяную воду. Она сможет спасти обоих, или хотя бы Левмира. Вытащит на поверхность. Он не умрет, не может, не должен умереть!
Все внутри сжалось, ожидая обжигающего холода. Вместо этого И снова ударилась об лед. Она не верила глазам. Не было никакой полыньи, только лед, толстый-претолстый слой. Но изо льда торчит кусочек вмерзшей веревки.
— Да нельзя же так! — Она уже не кричала, изо рта вырывался рев раненого чудовища. — Уйди! Убирайся! Пошел вон! Пусти меня!
Она колотила лед кулаками. Летели кровавые брызги. Спохватившись, сорвала с пояса нож, ударила неподатливую твердыню. Лезвие переломилось, отлетело в сторону. Тогда в лед вонзились клыки, последнее оружие, которым она еще могла сражаться.
— Перестань, И.
Как будто остановился ход времени. Этот голос она слышала во сне. Этот голос говорил с ней в Храме. И медленно повернула голову. Призрачным маревом в воздухе струился алый поток. За ним — две фигуры, знакомые до боли.
— Мама? — прошептала И. — Папа?
Они держались за руки, улыбаясь ей.
— Ты все сделала правильно, И, — заговорил отец. — Теперь можешь отдохнуть.
Как зачарованная, И смотрела на чудесный мираж. Это и есть Алая Река? И все?
— Я что, умерла? — спросила И.
— Еще нет, — улыбнулась мать. — Ты так усердно борешься со смертью. Но зачем? Все кончено, дитя. Просто иди к нам. Вот Алая Река, к которой ты стремилась. Просто пройди сквозь нее, будь с нами.
Королева Ирабиль протянула руку. И шарахнулась от нее.
— Ты же говорила, что мне многое придется пережить! — закричала она. — Ты говорила, что я вынесу много страданий!
— Ты вынесла достаточно.
— Нет! — От крика мираж подернулся дымкой. — Я ничего еще не вынесла. Я хочу еще страдать! Пусть будет больно до безумия! Пусть сотни волков рвут меня на части! Не может быть такого конца! Зачем ты вообще меня родила, если все так?
— Я думала, ты будешь счастлива оказаться рядом со мной…
По лицу королевы потекли слезы, но И лишь крепче сжала кулаки.
— Ни за что! — крикнула с ненавистью, напугавшей ее саму. — Ты отдала мне свою жизнь, и мое счастье теперь — там!
Она обернулась, готовая снова броситься на лед, и замерла. Льда не было. Как и снега.
Сагда строила на полу пирамидку из набранных на улице камешков. Девочка понятия не имела, можно ли приносить камни в барак, не будет ли за это какого-нибудь наказания. Но смертная скука и голод заставляли искать хоть какого-нибудь занятия. Бегать, играть в прятки не было сил, поэтому Сагда громоздила друг на друга упрямые голыши. Пирамидка то и дело разваливалась, но девочка снова и снова возобновляла занятие.
Наконец, камни сложились так, как того хотела строительница. Затаив дыхание, Сагда увенчала строение самым маленьким камешком и улыбнулась. А что теперь? Улыбка пропала. Словно сорвали мешок с головы. В нос ударила вонь сотни вспотевших тел, гноящихся ран. По ушам резанули стоны и плач детей. Взрослые ворочались на койках, дети и подростки слонялись из угла в угол — кроме тех, кто не мог ходить. Те лежали, умирая, рядом с родителями. Разговоры утихали, все замирало в ожидании вечернего пайка.