Фенрис хмыкнул. Подарки. Как же. Куча бесполезных драгоценностей, кристаллов и каких-то картин. Из всего, что он когда-либо получал, только один подарок его по-настоящему радовал и продолжал вызывать восторг – лук и колчан, который привезла почти год назад тетя Маримэль. Воспоминание о ней наполнило его грустью: тетя недолго тогда была с ним, всего несколько недель, а потом опять покинула Дэйлор. Фенрис знал, что мама в последнее время не очень дружит с сестрой, но всё равно рискнул спросить:
– А тетя Маримэль сегодня будет?
Надежда в глазах сына погасила вспыхнувшую злость от упоминания имени Маримэль, поэтому ответила Анкалумэ спокойно:
– Я не знаю, дорогой. Она мне не писала об этом. А теперь пойдем. Гости уже наверняка собрались.
Гости действительно собрались и ждали только их. Фенрис занял место возле отца и замер, скучающе ожидая начала. Магистр тоже был сегодня здесь и стоял чуть в стороне. И хоть до него было порядком расстояния, Фенрис неприятно ежился, ощущая исходящую от того ауру древней магии. Эта составляющая магического таланта у Фенриса развилась в достаточной степени полгода назад и теперь терзала его каждый раз, когда он находился в непосредственной близости от Муилькорха. Все ли чувствуют неприятную тяжесть магии Магистра или нет, Фенрис боялся спрашивать. Про такое, даже втихаря, не говорят. Великая честь, возложенная Великими силами на избранного эльфа, должна встречаться только почтением и благоговением, а не пересудами.
Началась долгая процессия с обменом любезностей и торжественным вручением подарков…
Рука отца задела плечо. Фенрис отстранился, боясь, что сместился слишком близко и теперь отец напоминает ему о правильном положении относительно себя. Рука отца снова легонько толкнула плечо. Фенрис поднял голову. Отец ему тепло улыбнулся, а потом вдруг взял и прижал к своему боку, ласково растер его предплечье.
– Веселей, – тихо приободрил он и снова потрепал его по плечу. – У тебя сегодня праздник. Десять лет, как-никак!
– Тогда можно я уже пойду?
Анкалумэ обернулась на голоса, окинула своих мужчин строгим взглядом, собираясь напомнить о приличиях, а потом не сдержалась и улыбнулась. Кто-то из гостей очень вежливо и подобострастно обратился к ней, желая привлечь её внимание. Она не поворачиваясь притворно подняла кверху глаза, показывая сыну, что и сама устала от официального приема, а затем с совершенно невозмутимым видом обратила свой взор к подошедшему.
Момент, когда можно было уже уйти, стал для Фенриса главным подарком. И вскоре усталость первой половины дня была забыта. Шумные игры с друзьями, под которые отдали огромнейший сад на втором уровне города, с лихвой компенсировали скуку бесед со взрослыми. И сейчас Фенрис осторожно ступал по садовой дорожке, выслеживая притаившихся где-то друзей. Четырех он уже нашел. Осталось ещё шесть.
– Зачем ты явилась? – голос матери был настолько ядовитым, что Фенрис сразу понял, к кому та обращается.
– У моего дорогого племянника день рождения, как я могла пропустить это событие?
А вот голос Маримэль Фенрис чуть узнал. Прежняя мелодичность, красота и какая-то воздушность исчезли. Жесткость и грубость окрашивали теперь слова его самой красивой эльфийки. Фенрис отправился к ним и даже вышел из-за кустов, но его не заметили.
Одежда Маримэль была ещё более странной, чем та, что была на ней в прошлую встречу в столовой. Фенрис догадался, что такое носят люди, но почему такое носила его тетя? Облегающие мужские штаны были с большим количеством карманов и каких-то креплений. Плотная простая кофта практически не была видна под наглухо застегнутой курткой. На поясе висело четыре черных кинжала, за спиной закреплен хандралф и лук с колчаном. Она выглядела так, словно только что пришла с поля боя.
– В каком ты виде? – презрительно бросила ей Анкалумэ. – И что у тебя за знак висит на груди?
– Это знак ковена, – небрежно бросила ей Маримэль. – Так где Фенрис? Я хотела увидеть его, да и всех вас, перед тем, как мы с Ларионом…
– Ты стала их Верховной ведьмой, – перебила её Анкалумэ, шокированно смотря на медальон, открыто висящий на шее сестры.
– Да, – устало произнесла Маримаэль. – Пришлось созвать ковен. Так мы гораздо сильнее. Лариону нужна наша помощь.
– Мы… наша… – ошеломлённо повторила за ней Анкалумэ, а потом сжала плечи сестры и взглянула в её глаза, в глубине души отчаянно надеясь до неё достучаться. – Ты эльфийка! Я, правда, пыталась понять твое увлечение смертным, человеком, но ведьмы… это уже слишком!
Маримэль раздраженно скинула её руки.
– Грядет новая эра! – вдруг возбужденно проговорила она и стала расхаживать перед застывшей Анкалумэ. – Мы всё изменим! Маги и ведьмы будут свободны! Лариону не придется больше прятаться! Никому не придется! Скоро! Анкалумэ! Если вы нам поможете, то…
– Твои речи безумны, – отрезала Анкалумэ. – И не смей впутывать в свою войну МОЙ народ! Мы не станем сражаться за людей и свободу магов.
– Ты не смеешь решать за Магистра и Главнокомандующего! В конце концов, я имею право созвать Совет!
– Убирайся, – холодно и как-то отрешенно сказала Анкалумэ, отступая от неё на шаг. Своих слез она не замечала. – И больше никогда не появляйся. Ты выбрала другой народ. Так пусть будет так. Отныне двери Дэйлора закрыты для тебя. И будь добра, сохрани достоинство и покинь город сама, пока я не позвала охрану.
– А если откажусь, – зло проговорила Маримэль, касаясь рукой черных кинжалов, – что ты мне сделаешь? – Вооруженные эльфы стали окружать их со всех сторон. – Вот значит как… Просто тянула время, ждала, когда придут…
Понимание, что он видит тетю Маримэль последний раз, сковало тело непривычной болью. Фенрис бросился к ней, обхватывая вокруг талии, не давая к ней приблизиться.
– Тише, Фенрис, – мягко проговорила эльфийка, опускаясь, чтобы взглянуть в его напуганные глаза. – Всё будет хорошо. Мы с тобой обязательно увидимся.
– Уведите её! – приказала Анкалумэ, хватая сына за руку и оттаскивая от сестры.
Злость, страх и непонимание достигли своего предела в юной душе. Пространство заискрило. Огненные шары стали хаотично появляться и кружить, цепляя охрану, которая собиралась увести Маримэль. Магия бурлила в крови и иссушала, вытягивая физические силы, ведь магических в Фенрисе ещё было очень мало.
Последнее, что он запомнил в этом безумии собственного сотворенного хаоса, это тяжелая аура Магистра, который явился по мысленному зову матери.
***
Фенрис вернулся в реальность на несколько мучительных минут. Лицо заливали слезы. Отделить себя настоящего от того ребенка, который сражался за родную и любимую тетю, он так и не смог. Страх и отчаяние смешивались с бурей чувств от пережитого и сводили с ума.
***
Он сидел на краю фонтана. Ему очень нравилось слушать переливы воды. Они его успокаивали. Во дворце в последнее время слишком шумно. Постоянные разговоры про войну не пугали его, но оставляли на душе необъяснимую грусть. Первое время семейные трапезы были привычными. Взрослые если и начинали говорить о чем-то таком, то переводили разговор, оставляя это до того времени, как он уйдет учиться. Но происходящее раз от раза все больше захватывало их жизни, вытесняя старые традиции. Теперь в жизни самых важных эльфов в Дэйлоре остались только какие-то цифры, города, имена, планы и отчеты.
Однажды Фенрис не выдержал и стал рассказывать о своих успехах и произошедшем с ним за прошлый день сам, без позволения говорить. Внимания родителей хватило на несколько минут, потом их отвлек очередной доклад неожиданно пришедшего разведчика. Больше Фенрис попыток не предпринимал, а порой просто поднимался и уходил. Никто его не останавливал.
Он не знал, чем провинились люди и почему с ними воюют эльфы, но ненавидел их всей душой. Они забрали из его жизни сначала Маримэль, а потом мать и отца. Не было больше тихих бесед с матерью перед сном, не было больше тренировок с отцом. Была лишь учеба и редкие встречи с друзьями. Многие, как и он, были слишком расстроены для игр и веселья. У многих война забрала близких. Этого боялся и Фенрис. Его отец слишком часто сражается на передовой. Дней, когда тот бывает в Дэйлоре, за последний месяц можно сосчитать по пальцам.
Фенрис тяжко вздохнул и ударил рукой по воде. Это был фонтан в саду матери. Здесь бывать без разрешения никому нельзя было. Даже ему, сыну. И вот он сидит здесь. В глубине души он мечтал, чтобы его нашли и наругали, чтобы отвели к матери. Может, хоть так у него получится побыть рядом с ней. Может, хоть так она расскажет, как дела у отца, всё ли у него хорошо и когда тот вернется.
Острый слух выловил в отдалении шаги. Сердце испуганно встрепенулось. Сейчас, когда разоблачение было неминуемо, попасться было страшно. Фенрис быстро юркнул за ближайшие раскидистые кусты, тщательно осматривая себя, чтобы случайно полы длинной светлой туники не выдали его местонахождения.
Тяжелая аура сильной, древней магии подсказала, что сюда идет Магистр. Фенрис ещё больше поежился. Кому-кому, а ему он точно не хотел попасться. Магия Муилькорха всё ещё его пугала.
– Анкалумэ, мне не нравится твоя идея, – раздался совсем рядом голос Магистра.
– Ты и прошлую мою идею не хотел поддерживать, – напомнила ему Анкалумэ, – но всё получилось!
– Ты убила всех этих людей.
– Прокляла, – с маниакальным блеском в глазах поправила его Верховная жрица.
– Сути это не меняет, – строго сказал он. – Сначала туман, потом проклятие, теперь ты хочешь призвать древнюю силу земли и лишить жизни магов! Ты не просто нарушила Равновесие, ты его разрушила! Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы эта земля умерла?