– Человеческие маги падут, а с ними и их защита. Проклятые души уничтожат людей, которые засели в Изиме, а перебить оставшихся ведьм станет делом нескольких дней. Земля очистится. А воздвигнутый барьер падет!
– С той стороны тоже люди!
– И они как минимум будут нам благодарны за истребление магов и ведьм! Они же сами с ними и сражались!
– И всё же мне не нравится твоя идея, – задумчиво проговорил Муилькорх. – Я знаю заклинание, но никто из предшественников ни разу его не применял.
Фенрис осторожно перебрался чуть подальше и аккуратно раздвинул ближайшие ветки, чтобы можно было видеть мать. То, что говорил Магистр, слишком страшно. Верховная жрица, его мать, разрушила Равновесие? Фенрис, как и любой другой эльф, знает, что Верховная жрица – Созидатель. Она не может сеять смерть. А если верить Магистру, выходит, что она убила людей? Убила?
Он всматривался в родные черты лица и надеялся, что она сейчас рассмеется и скажет, что Муилькорх всё придумал. Но она лишь подошла ближе к Магистру. Тот обвил рукой её талию, притянул к себе и… поцеловал.
Фенрис не очень разбирался в этой стороне жизни взрослых, но точно знал, что чужую жену целовать нельзя. Порыв вскочить и наброситься на Муилькорха, который посмел посягнуть на честь его матери, резко угас, сменяясь непониманием… Руки его матери обвили шею мужчины, а губы с жадностью ответили на поцелуй.
– Когда ты уже скажешь Аркуэну про нас? – хрипло сказал Муилькорх, на секунды отстраняясь от её губ, но продолжая непрерывно гладить её тело. – Мне надоело видеться с тобой украдкой.
– Пока идёт война, я не могу вывести из строя Главнокомандующего армией. Он любит меня. Неизвестно, как это отразится на его долге перед народом. Поэтому чем быстрее всё это закончится, тем скорее мы будем вместе. Теперь понимаешь, почему я так спешу?..
Звуки поцелуя снова прервал хрипловатый голос Магистра:
– Сюда никто не войдёт?
– Ты же знаешь, нельзя без спроса беспокоить Верховную жрицу, – игриво произнесла она, отходя на шаг и медленно снимая с себя платье.
– Анкалумэ…
Фенрис часто заморгал – в глазах резало от подступающих слез. Ощущение липкой грязи осело на его душе. Хотелось кричать, но рот лишь безмолвно открылся.
Обнаженные тела соединились… Смотреть, как его мать обнимает чужого мужчину, извиваясь под его руками, было невыносимо. Фенрис зажмурился и зажал уши руками, чтобы не слышать этих стонов и звуков.
Поддаться желанию бежать ему не позволял возникший страх. Магистр убьет его, если увидит. Почему-то Фенрис был уверен. Нет, не прямо сейчас, но убьет. И сразу же стало страшно за отца. Насколько бы сильным и смелым тот ни был, одолеть Магистра никто не сможет.
Ненависть впервые опалила душу. И ничего сильнее до этого в его жизни не было. Слезы срывались и капали вниз – так кровоточила рана, оставленная предательством.
Потоки магии он осознал не сразу, только когда они стали невыносимо сильными. Он распахнул глаза и убрал руки, желая слышать и видеть. Магистр и Анкалумэ были уже одеты и стояли, держась за руки.
– Я помогу тебе, – нежно улыбаясь, сказала Муилькорху Верховная жрица. – Моя магия сделает заклинание более мощным.
Вместо ответа мужчина поцеловал их соединенные руки.
Фенрис слушал заклинание, слова странным образом сами впечатывались в память. Древняя сила Магистра при подпитке магии Верховной жрицы подняла ветер. Время на секунду замерло, останавливая мгновение объединенной воли, а потом продолжило свой бег.
Фенрис ощутил дрожь, исходящую из недр земли. Та всё нарастала и нарастала. Испугаться не успел: пространство заполнил крик матери. Её голос звучал чистым, совершенным отчаянием.
– Муилькорх! Муилькорх… Что с тобой?! Любимый!.. Ответь!..
Фенрис вышел из своего укрытия. Дрожь земли продолжала сотрясать агонией каждый клочок на этой стороне барьера, но юный эльф мог смотреть только вперед. На полу лежал Муилькорх. Глаза Магистра утратили жизнь и словно стали какими-то стеклянными. Лицо сделалось белоснежным. Эльфийские линии от примененной недавно магии больше не украшали кожу. Они исчезли с лица Муилькорха прямо у Фенриса на глазах. Он почувствовал, как от былой мощи и силы Магистра не осталось и следа. Та исчезла, как исчезнет сейчас по крупицам жизнь лежащего на полу мужчины.
Мать выла и обнимала Муилькорха, пытаясь привести в чувство, а Фенрис стоял и понимал: бесполезно.
Он вдруг рванул прочь, едва касаясь ногами пола. Знакомые коридоры петляли. Дворец наполнился криками о помощи, которые постепенно перерастали в плач и вопли, вторя звукам, доносившимся и с улиц города. Кругом в отчаянии бегали эльфы, не обращая внимания на ребенка, ловко маневрирующего между паникующими взрослыми.
Фенрис всё бежал и бежал. С каждой секундой его тело наполнялось чужеродной, непонятной силой и мощью. Тысячи разных голосов впечатывались в его сознание, оставляя там свою мудрость. Ему было очень страшно. Он знал о том, что происходит с ним сейчас. Мудрость предков рассказала ему. Он также знал, что в эти секунды погасла жизнь Магистра Муилькорха и родился новый. Магистр Фенрис.
Вот только он не хотел этого. Быть Магистром, как этот бесчестный человек? Никогда!
А может, если бежать так быстро, как бежит горная река вниз по склону, то получится избежать ненавистной участи?
***
Надежда на то, что это было бредом уставшего сознания, окончательно развеялась. Заклинание, которое зачитал Муилькорх вместе с Анкалумэ, Фенрис узнал. Именно его он и повторил, когда пришла энергетическая волна. Только вкладывал в него совсем иной смысл. Его желанием было погасить волну, а не вызвать. Сила Лайи дала ему необходимую мощь.
Детские воспоминания и эмоции лежали на поверхности, заставляя снова испытывать то, что он почувствовал тогда. Чувство мерзости. Разочарование. И бесконечная боль от первой встречи с предательством. Только сейчас было вдвойне больнее. Сейчас он уже в полной мере осознавал то, что увидел и услышал.
Он подтянул к себе ноги, сжался и накрыл голову руками. Именно так он тогда и лежал долгие часы на берегу океана, один, желая, чтобы древняя сила оставила его, нашла другого, чтобы всё, что было, оказалось страшным сном, чтобы наконец-то прекратились крики и плач сотен эльфов, скорбящих по погибшим. Только сейчас голова раскалывалась от нахлынувших чувств и воспоминаний, а тогда от пережитого потрясения. Настоящее и прошлое слилось в это мгновение и терзало невыносимой мукой тело.
Сколько прошло времени, прежде чем всё утихло, он не знал, но был счастлив от одной только мысли, что пытка болью закончилась.
Он подтянул к себе посох и крепче сжал его в руках, силясь подняться. Далось это непросто. Когда встать всё же получилось, ноги мелко дрожали от непомерных усилий, голова кружилась, а сердце гулко и тяжело стучало. В абсолютной тишине раздался его смех.
– Вот тебе и великий Магистр. Наследие эльфов. Облегчить свою боль не могу. Вылечить себя тоже. Как выбраться из-под земли – не знаю. Что же Великие силы не оставили в памяти схему выхода из этого лабиринта?
Он прислушался к своим ощущениям, пытаясь почувствовать невероятную силу, какую-то благодать, высшее знание. Ничего. Как и раньше, он просто маг, сила и умения которого – это результат упорства и тренировок, помноженных на время, а не свалившаяся с неба благодать.
– Ладно. Разберемся…
Он решительно сделал первый шаг. Тук. И ещё один шаг…
Фенрис медленно побрёл дальше.
***
– Можно присесть рядом?
Фенрис молча кивнул. Смотреть на отца не стал.
Аркуэн сел рядом и тоже поднял голову к небу. Сверху простиралось бесконечное черное полотно, усеянное миллионами ярких белых точек.
– Мы с мамой волнуемся за тебя, – тихо проговорил отец в ночь, а затем повернулся к Фенрису. – Ты перестал приходить на завтраки, ешь теперь на кухне со слугами, забросил учебу. Я понимаю, что тебе страшно, всем иногда бывает страшно, даже мне…
– Мне не страшно! – зло воскликнул Фенрис, перебивая отца. Ему стыдно. Но сказать этого он отцу не мог. Он чувствовал свою вину за то, что знал то, чего не знал отец. И эта тайна делала его несчастным. Фенрис помнил, как было больно ему, когда он увидел мать в объятиях чужого мужчины, и не хотел, чтобы отец испытал такую же.
– Быть Магистром для своего народа – это великая честь, – продолжил Аркуэн, словно не замечая непозволительной грубости сына. – Великие силы выбирают всегда самого достойного.
– Все маги умерли! – снова зло воскликнул Фенрис. – У них не было выбора.
– Не все. Ты не единственный ребенок, который выжил и у которого есть магический дар.
Невозмутимость отца не успокаивала, а делала лишь ещё более несчастным. Фенрису захотелось плакать от несправедливости.
– Я не хочу быть, как Муилькорх! Мне не нужна эта великая честь! Я отказываюсь! Мне ничего не нужно!
Аркуэн ничего не ответил на преступные слова сына, а лишь сел ещё ближе и обнял за плечи. Фенрис тихо всхлипнул, но тут же сердито утер слезы. Снова уставился на небо. Как же красиво. Тихо. Спокойно. И… одиноко…
Отец словно почувствовал состояние сына и тихо проговорил:
– Прости, что не всегда бываю рядом. Знаю, как тебе одиноко. Сейчас просто такие времена. Но знаешь что? Ты не один, пока на небе так ярко горят звезды.
***
Он снова очнулся на земле.
– Да что ж такое, – тихо простонал Фенрис, скручиваясь и зажимая голову руками. – Воспоминания решили убить меня быстрее голода? Создатель, ты решил, что я недостаточно страдаю?..
***
Фенрис сидел и настороженно смотрел, как тетя Маримэль что-то чертит на алтаре, порой очень пугающе улыбаясь. Само место тоже вы