Приступ слабости накрыл его внезапно: тело начало мелко дрожать, ноги больше не могли держать, а голова закружилась. Фенрис хотел сказать ей, что это временно и скоро пройдёт. Хотел сказать, чтобы не беспокоилась, но не успел…
Лайя почувствовала, как объятия его ослабли, а руки безвольно повисли. Она подхватила его, не давая упасть.
– Фенрис…
Под тяжестью его тела она опустилась на землю. Тэруми и Чонсок подскочили к ним.
– Фенрис, что с тобой? – зашептала она, ничего не понимая. Он же только что стоял сейчас рядом, живой… Она не может потерять его, не теперь, когда нашла.
– Лайя! – громко окликнула Тэруми. – Ему нужна помощь! Соберись!
– Да… да… сейчас…
Лайя смахнула слезы, которые мешали ей видеть, и наклонилась, прикладывая ухо к груди и слушая сердцебиение. Такое слабое. Ужас снова накрыл её. Руки сильно дрожали, когда легли ему на грудь. Заклинание жизни заставило её кожу сиять, её энергия перетекала в его, поддерживая жизненные силы и исцеляя, но этого было недостаточно. Она потратила слишком много сил до этого. Перед глазами стояла их первая встреча, где она пыталась спасти его за обещанные азуром золотые монеты. Только сейчас спасти его было смыслом жизни, ведь без него ей ничего не нужно.
Она знала, что должно помочь. Помогло тогда, поможет и сейчас. Она собрала все свои крупинки магии, которые только нашла, всю себя, сознательно касаясь его души. И снова они сплелись в одно целое, его жизнь стала её жизнью. Любовь и нежность. Страсть и безумие. Надежда и страх. Упорство и жажда жизни. Сила и воля. И было не разобрать, что из них принадлежит ей, а что ему.
Он распахнул глаза, делая судорожный вдох. Она устало улыбнулась ему, заканчивая читать заклинание. Перед тем как тьма поглотила её, она почувствовала чьи-то руки, которые не дали ей упасть на пол.
Чонсок держал Лайю в объятиях и растерянно моргал. Глаза против воли напрягались в попытках хоть что-то рассмотреть в кромешной тьме. Ведь факел он только что уронил, боясь не успеть поймать Лайю.
– Амэнэ… – укорила его Тэруми, опускаясь на землю и осматриваясь. – Хорошо, что Кыт со мной, с ним я хоть что-то могу рассмотреть, хоть очертания. Тебе же теперь придется сидеть во тьме.
Она подползла к Фенрису и приложила ухо к груди. Дышит. Повторила процедуру с сестрой. Её дыхание было ровным. Ведьмочка просто не рассчитала силы.
– Что нам делать? – раздался во мраке голос Чонсока.
– Ждать, – недовольно проворчала Тэруми и улеглась на землю, вытягиваясь во весь рост. – И положи ведьмочку, потому что желание оторвать тебе руки у меня не проходит, хотя я честно стараюсь об этом не думать и на тебя не смотреть.
Чонсок возмущенно воскликнул, но послушался.
***
Фенриса немного мутило, но хоть голова не болела. Зато болела душа. Слеза скатилась из уголка глаза. Такой чудесный сон. Почему он проснулся? А вдруг, если лежать и не открывать глаза, то получится снова заснуть и увидеть её? Это было трусливо. Понимал. Отдаться на волю своим иллюзиям, сдаться – нельзя. Это будет означить смерть.
Решимость выбраться отсюда вернулась. Он пошевелил рукой, собираясь привычно призвать ледяные сферы, но ничего не произошло. Понимание, что крупицы его магии уходили на поддержание физических сил тела, вызвали в душе тоску. Без магии отсюда точно не выбраться. И где его посох? Должен же быть где-то рядом. Не приподнимаясь, Фенрис стал водить рукой по земле. Рука коснулась чего-то… определенно живого. Доли секунды от оцепенения до осознания…
Фенрис испуганно дернулся в сторону, отползая, а затем выхватывая кинжал из-за пояса и выставляя впереди себя.
– Кто здесь? – хрипло спросил он. Сейчас чужое присутствие так явно ощущалось.
– Положи ножик, угрюмый, – донеслось из темноты, – а то ещё поранишь Чона. Он там рядом с тобой.
– Тэруми?! – его изумлению не было предела. Он тряхнул головой, подозревая помутнение разума.
– Фенрис, ты как? – участливо спросил Чонсок.
– Что вы здесь делаете?! – воскликнул Фенрис, не понимая. Они же не могли упасть сюда!
– За тобой пришли, – с теплотой в голосе ответила Тэруми.
Она не хотела показывать свою радость, но та против воли просилась на лицо широкой улыбкой. Слава Богам, что этого никто не видел.
– Лайя?.. – Надежда и дрожь в его голосе вызвали у Тэруми новую счастливую улыбку. Живой… Ведьмочка снова будет счастлива.
– Здесь, рядом, – тихо ответила Тэруми, а потом не удержалась и сжала пальцами его ногу. Хоть так, лишь бы не броситься обнимать.
– Это же ты? – настороженно спросил Фенрис, но всё равно потянулся к её руке. Тэруми захохотала и пальцы разжала. – Лайя? Где она? Что с ней?
Он стал ощупывать пространство вокруг, но наткнулся на ноги Чона. Воин тихо хмыкнул и отодвинулся. Фенрис прошептал извинения и прекратил слепые попытки найти жену.
– Лайя не рассчитала силу, пока лечила тебя, сейчас без сознания, – пояснил Чонсок.
Взгляд Тэруми упал на факел. Точно! Факел! Она подобрала его и вложила в руку эльфа. Пространство сразу же мягко заиграло в оранжевых переливах.
Фенрис поморгал, пытаясь привыкнуть к свету, отдал факел Чонсоку, а сам метнулся к Лайе, сел рядом и взял её за руку. Пальцы с нежностью стали водить на её руке линии. Глаза неотрывно смотрели на любимую, жадно ловя каждый вздох.
– Чонсок, сходи, пожалуйста, за посохом, – попросил Фенрис, окончательно вспоминая встречу с Лайей и место потери собственного оружия.
– А у меня теперь тоже палка есть, – не удержалась Тэруми. – Могу одолжить. Хочешь?
Фенрис перевел на неё удивленный взгляд. Тэруми очаровательно ему улыбнулась и подняла свою верную спутницу, демонстрируя. Фенрис ничего не понял и опять стал любоваться Лайей. Чонсок одарил Тэруми строгим взглядом и ушел, на какое-то время оставляя их во мраке.
С помощью посоха магия поддалась охотнее, и вскоре множество ледяных сфер мягко освещали пространство. Когда радость встречи улеглась, а собственные эмоции снова перешли в управляемое состояние, Фенрис заметил то, что упустил ранее. Лицо Лайи… Её волосы… Одежда… Руки… Внутри всё замерло от жалости, а следом стала подниматься волна ледяной ярости. Тот, кто сотворил подобное, умрет не сразу и пожалеет каждой косточкой в своем теле, что посмел тронуть его Лайю.
Фенрис перевел взгляд на азуров в поисках ответов, но голос куда-то пропал: лицо Чонсока было немногим лучше.
– Что случилось, пока меня не было? – спустя паузу прошептал Фенрис.
– Много чего было, – сухо ответил Чонсок, – сейчас расскажем. Но ты сначала поешь. Нужно восстанавливать силы. Неизвестно когда Лайя очнется, а мы тебе в случае чего помочь сами вряд ли сможем.
Фенрис съел совсем немного. Пищу тщательно жевал, боясь, что в ином случае, после стольких дней голодания, тело отторгнет то немногое, что удалось впихнуть в себя. Когда Фенрис вернул остальное, воин начал свой рассказ. Тэруми тоже его слышала впервые, поэтому эмоции эльфа разделила. Чонсок не стал никого щадить. Он честно рассказал про издевательства, которые выпали на их долю, описал, что пришлось пережить Лайе по вине эльфов. Про издевательства над собой он не стал говорить, отпечатки на лице, шее и руках были гораздо более убедительными раскрасчиками.
Фенрис никак не прокомментировал услышанное. Только воздух в подземелье стал намного холоднее. Тэруми поежилась. Сила, которую сейчас излучал Фенрис, была ей неприятна. Захотелось вернуть его в привычное состояние холодной отстраненности.
– И тут появилась отважная танэри и спасла своего прекрасного принца из заточения! – перехватила она рассказ Чонсока на полуслове.
– Ты же за Алариком пришла, – усмехнулся Чонсок, догадываясь о маневре Тэруми развеять слишком угнетающую обстановку.
– Сейчас моя очередь говорить, – отмахнулась Тэруми, – не порть мне триумф.
– И как же ты это сделала? – искренне полюбопытствовал Фенрис.
– Ведьмочка спрятала людей и Мориана, а я выпустила Кыта. Да-да, угрюмый, блуждающие монстры всё ещё со мной, точнее, во мне… Короче, потом я детали расскажу.
Тэруми дальше поведала о Дэйлоре и о встрече с родителями Фенриса в более легкой манере, но с вниманием к мельчайшим деталям, понимая, то, что кажется неважным, может иметь смысл для Фенриса. Умолчала лишь о пророчестве Верховной жрицы, сказала только о том, что та увидела смерть Фенриса в лабиринтах, поэтому помогла, надеялась вернуть Магистра домой. Чонсок в этом моменте бросил на неё вопрошающий взгляд, но вмешиваться не стал. Раз Тэруми захотела это скрыть, то, наверное, так и надо. Да и какой смысл говорить ему о Дарии, когда тот маг за барьером и вряд ли появится в их жизни.
Лайя зашевелилась. Её ноги, лежащие на земле, сильно замёрзли. Она подтянула их повыше, стараясь согреться, и плотнее придвинулась к сидящему рядом мужчине. Уткнулась носом в бедро. Свою магию она совсем не ощущала, а тело сковала такая слабость, что каждое движение давалось с трудом. Проклятые кандалы, забирающие её силу.
– Чон, ты совсем замёрз, – сонно проговорила она и прижала руку, лежащую поверх её руки к своей груди, накрывая двумя ладонями в попытке согреть, – и вообще, ложись, мне очень холодно.
С лица Чонсока сошла краска, сердце вздрогнуло и часто застучало, но чувство, что его застали за чем-то очень постыдным и неправильным, оставило его быстро. Он вернул взгляду твердость, а лицу спокойствие, и сказал, смотря в устремленные на него глаза эльфа:
– Это не то, о чем ты думаешь.
– Я ни о чем не думаю, – тихо пробормотала Лайя, – разве что только о том, как долго будут гореть в предсмертной агонии проклятые остроухие, когда я выберусь отсюда.
– Лайя, мы в лабиринте, помнишь? – сказал Чонсок, опасаясь, что та невольно сделает только хуже. Хотя куда уже хуже. На Тэруми он посмотреть так и не рискнул. Хотел оттянуть момент выяснения отношений.
Лайя заставила себя открыть глаза и повернуться на звук его голоса. Всё кружилось и расплывалось перед глазами. Где она? Почему так ярко? Их увели на допрос? Какие лабиринты?