Сейчас момент самый подходящий. Темная ведьма и её блуждающие души больше не смогут никому навредить, поэтому её мести можно не бояться, Фенрис не будет ожидать удара в спину, поэтому не сможет увернуться, а остальные – простые смертные. И как бы ни была сильна их магия, стрелы они не успеют остановить.
«Приготовьтесь атаковать по моей команде», – отдала она мысленный приказ отряду.
Анкалумэ чувствовала замешательство своих воинов и знала, что их рука может дрогнуть, а ошибиться нельзя. Магистр должен умереть сразу. Она повернулась и забрала у ближайшего воина лук со стрелами. По щекам потекли слезы.
«Он больше не мой сын. Мой сын умер когда-то давно, когда ему было десять. Это просто незнакомец, который принял сторону врага», – уговаривала она себя, но продолжала медлить.
Рядом шумно шмыгнула дочь, а потом сорвалась с места и побежала.
– Исалиэль! – закричала ей Анкалумэ.
Неужели её дочь предвидела то, что должно случиться? Нет-нет! Этого не может быть! Неужели она помешает и вмешается в судьбу? Нельзя в неё вмешиваться!
Маг побежал навстречу, обнял и закружил… её дочь… ту, кого она воспитывала… ту, кто должна была стать следующей…
Боль предательства поразила сознание, мгновенно высушивая слезы.
Человек и её дочь стояли и целовались, а Анкалумэ медленно умирала. Её жизнь была в руинах… Она смотрела на мага и вместо него видела другого. Видела Лариона. Того, кто забрал её сестру, кто погубил эту землю. Того, из-за кого погибла любовь всей её жизни, её Муилькорх.
Убить Магистра, чтобы родился новый, теперь стало неважно. Вся её ненависть сконцентрировалась на человеке, который забрал у неё всё. На маге…
Анкалумэ быстро заложила стрелу, вскинула лук и выстрелила…
***
Картина, где Дарий падает сраженный стрелой и умирает у неё на руках, вспыхнула в голове Исалиэль.
– Лиэль? – обеспокоенно спросил Дарий, когда почувствовал, как она вздрогнула.
Но она резко развернула его и закрыла собой. Мгновение… Крик боли вырвался из её груди, лицо исказила мука, из глаз полились слезы.
– Успела, – вымолвила она, теряя опору под ногами и оседая.
Дарий подхватил её, не понимая…
– Лиэль… Малышка…
Он увидел стрелу, застрявшую в её теле. Словно во сне он коснулся спины Лиэль, руки окрасились в красный цвет.
– Нет-нет-нет… – в ужасе прошептал он. – Как это? Этого не может быть…
– Прости, – прошептала она, веки её тяжело опустились, а руки безвольно упали.
Как полетели в них новые стрелы. Как накинула защитный купол ведьма. Как выросла стена изо льда, защищая. Дарий ничего этого не видел. Разум покинул его. Всё, что мог, это кричать и ненавидеть весь мир, потому что в нем больше не было её.
– Дарий! Пусти! Я могу помочь! Дарий! – уговаривала его Лайя.
– Нет! Нет! Моя… не отпущу. – Его тело сотрясалось от рыданий, а руки крепко держали свою Лиэль.
– Фенрис, Чон помогите! – позвала Лайя.
Они с силой оттащили мага от Исалиэль. Дарий кричал и вырывался, от горя вновь обретая силы. Тэруми возникла перед ним.
– Дарий! – окликнула она его, а не увидев реакции, от всей души влепила пощечину. Дарий зарычал и рванул к ней, собираясь выместить на ней свою ненависть. Фенрис и Чонсок чуть удержали его. Тэруми лишь гадко усмехнулась, подкрепляя его ненависть, чтобы через неё добраться до рассудка мага. – Вот так, упырь, хорошо! Смотри на меня! На меня! Исалиэль жива. Просто ранена, но Лайя сейчас ей поможет. Поэтому успокойся. Ты нужен Исалиэль, когда она очнется, то захочет тебя увидеть.
– Жива? – тихо переспросил он, когда её слова всё же проникли в сознание, даря слабую надежду.
– Да, – подтвердила Тэруми.
Дарий перестал вырываться, и его тут же отпустили. Он сел на землю и с мольбой стал смотреть на ведьму, которая пыталась спасти его любовь.
– Что будем делать? – спросила Тэруми у Фенриса.
– Побудьте рядом с ними, – холодно сказал он.
– Их много, – с опаской заметила Тэруми. – Справишься?
– Побудьте рядом с ними, – с нажимом повторил Фенрис и смело вышел из-за стены.
– Убить его! – кричала Верховная жрица своим воинам, но Главнокомандующий запрещал.
Воины застыли в нерешительности, хоть десятки стрел были направлены на Магистра. Фенрис же шел и смотрел на мать. Её глаза горели безумием всепоглощающей ненависти.
– Анкалумэ?! – пытался вразумить её Аркуэн. – Это же наш сын!
– Он сам сделал свой выбор! И выбрал он людей! – Она перевела свои горящие ненавистью глаза к воинам. – Вы давали присягу Верховной жрице, так исполните её! Выполните свой долг! Убейте эту подделку! Защитите свою Верховную жрицу!
Воины выбежали, становясь ровными рядами перед Фенрисом, закрывая собой Верховную жрицу.
Тэруми наклонилась к Дарию и сказала:
– Если расклад будет совсем не в нашу пользу, то увези их. Защити. Понял?
Дарий поднял голову, смотря на азурианку и не понимая, о чем она, а потом увидел собирающуюся армию эльфов и вскочил на ноги.
– Хорошо, – сказал он, сжимая в руках посох.
– Тебе остаться не предлагаю, – с усмешкой сказала Тэруми Чону, понимая, что тот всё равно бы не послушался.
– Попробуешь – разлюблю, – вернул ей её слова Чонсок, выхватил меч и помчался за Тэруми к Фенрису.
Фенрис стоял и смотрел на свой народ. Свой? Разве цвет кожи, строение тела или общий язык выявляет принадлежность и делает своим? И всё же…
Он смотрел на свою мать и охватившее её безумие и вспоминал Маримэль. Ненависть сожгла рассудок обеих сестер. Ему что, придётся убить и её?
Стало нечем дышать. Он закрыл глаза, на миг снова становясь тем мальчиком, который вдруг понял, что никто не придет, не спасёт его, что нужно научиться рассчитывать только на себя. Как и в тот день, его сердце снова обледенело вместе с душой.
Он не заметил, как сотворил заклинание, создающее щит, закрывающее его от стрел.
– Фенрис, – сказала Тэруми, – я почему-то не могу призвать Кыта. Что будем делать? Их много… А могут подтянуться и остальные кланы…
– Мы не станем их убивать, – глухо сказал Фенрис, пытаясь выбраться из сковавшего его оцепенения, – не станем убивать эльфов.
– Тогда убьют нас! – попыталась вразумить его Тэруми.
– Прими силу внутри себя, и тогда признает власть твою не только стихия, но и народ твой, – процитировал Фенрис фразу на браслете, невидяще смотря перед собой. Он не знал, почему вдруг эти слова пришли ему на ум, вытесняя всё остальное.
– Ты умом тронулся? – закричала на него Тэруми, сжимая клинки и смотря на подходящих к ним эльфов. – Нас окружают. От такого количества не спасет даже твоя магия!
– Прими силу внутри себя, – прошептал Фенрис. – Прими…
И вдруг он понял. Обряд ничего не значил, это лишь красивый обычай единства. Фенрис сам должен был принять себя и принять свой народ. Только так он по-настоящему станет Магистром.
Раздался оглушительный рев. Все зажали уши руками. Солнце скрылось за огромным телом, парящим в воздухе. Дракон открыл пасть и исторг оттуда ледяную струю воздуха. Земля мгновенно покрылась льдом. Те эльфы, на которых попало это ледяное дыхание, упали замертво. Остальные в ужасе разбежались.
– Это ледяной дракон! Уходим, Фенрис! – закричала Тэруми, хватая его за руку.
– Прими силу внутри себя, – снова прошептал Фенрис, как завороженный смотря на заходящего на второй круг монстра. Страха не было, как и оцепенения или растерянности. Теперь он знал, что нужно делать. Что должен сделать. Но сначала… Фенрис повернулся к азурам и сказал: – Уходите.
– Ты не сможешь одолеть его! Он сам плюется льдом, вряд ли твоя магия подействует на него, – пытался воззвать к голосу разума Чонсок.
– Уходите, – повторил уже твердо Фенрис.
Чонсок схватил Тэруми за руку и побежал. Вовремя. Там, где только что стояли люди, земля заледенела. Дракон опять издал рев и совершил новый разворот. Фенрис не сводил с него глаз, пытаясь поймать его взгляд.
«Твоя цель – я. Так лети же сюда. Я не буду убегать».
Дракон наклонил голову, широко раскрывая пасть, и новый поток смертоносного морозного воздуха устремился к одиноко стоящей жертве. Заклинание мага было таким же смертоносным. Лед дракона столкнулся со льдом эльфа. Огромный ледяной щит Фенриса собрал на себя вихрь дракона и с грохотом упал, сотрясая землю.
Монстр разочарованно зарычал, оглашая пространство новой порцией невыносимого рева, и резко снизился, собираясь решить проблему с помощью клыков.
Глаза Фенриса встретились с зелеными глазами дракона. Рука до боли сжала посох, сдерживая рвущиеся, продиктованные чувством самосохранения, заклинания. Посох, который был с ним, сколько Фенрис себя помнил, покрылся инеем и грозился превратиться в ледяную пыль. Достаточно небольшого усилия, и оружие мага перестанет существовать. Оружие мага… Его оковы… Они не нужны ему, Магистру.
Пальцы сильнее надавили на посох. Ветер подхватил и унес мельчайшую ледяную крошку.
На коже ярко проступили серебристые линии магии, глаза стали неестественно синими.
Фенрис протянул дракону руку.
Дракон приземлился на землю, гневно дыша и выпуская морозные клубы дыма из больших ноздрей, наклоняя голову и следя за эльфом своими огромными глазами.
– Прими силу внутри себя, и тогда признает власть твою не только стихия, – шептал Фенрис, медленно приближаясь и не переставая удерживать контакт глаз. А потом замер возле него, давая дракону время привыкнуть к себе, и тихо сказал: – Мы с тобой одной стихии.
Рука осторожно легла на серебристую чешую гигантского существа.
Дракон шумно выдохнул, замораживая землю перед собой, и чуть повернул голову, словно показывая, что прикосновение разрешает. Фенрис улыбнулся и смелее погладил мощную, шершавую чешую на огромной голове дракона. Яркий зеленый глаз существа внимательно следил за эльфом, периодически мигая.
– Ты прекрасен, – восхищенно прошептал Фенрис, не понимая, как он раньше этого не видел. Рука ласково продолжала гладить морду дракона, цепляясь за неровности строения мощного тела. Сочетание тепла живого существа и морозного дыхания вызывали у Фенриса и вовсе эйфорию. Такое величие несли в себе эти удивительные животные. – Твой лед прекрасен, – сказал он.