«Попробовали бы мы не дать», – подумала Луна, вспомнив вопли Сентарии.
– Ну извини! – вслух произнесла она. – Мы немного растерялись.
А про себя добавила, что не просто растерялись, а впали в настоящий ступор.
Когда Сентария проглотила все конфеты, собрав с пола даже те, на которые ребята в суматохе наступили, она призналась в любви Аметрину. Правда, потом – Луне и Эгирину, так что Аметрину даже не пришлось краснеть. Наевшаяся сладостей Сентария любила весь мир и каждого хотела стиснуть в липких объятиях.
Затем ее взор упал на Серафима, который и принял на себя основной удар. Когда Сентария была маленькая, ему удалось избежать того, что обычно хранители терпят от подопечных в младенческом возрасте. Зато сейчас он получил все сполна. Сентария самозабвенно тискала его, пичкала шоколадом, мармеладом и вареньем, пеленала его в кофту, как куклу, приговаривая, что она будет мамой, а Аметрин – папой…
На этой эпичной фразе Сентария очнулась и с недоумением обвела взглядом друзей. Те выглядели как-то странно. У всех были красные от натуги лица, будто они с трудом сдерживают смех. Серафим поспешно высвободился из пут кофты-пеленки и принялся объяснять подопечной, что она «немного пострадала на состязании».
Луна, на беду, зачем-то уточнила, что Сентария пострадала от необычного яда сколопендры, не подозревая, что той известно о его действии.
При друзьях Луна рассказала Сентарии укороченную версию событий, затем подруги уединились в комнате Луны, где до позднего вечера обсуждали произошедшее. Ближе к ночи за Сентарией приехали родители, и Луна смогла ненадолго перевести дух. Но через несколько дней Сентария вновь явилась в Манибион, и допрос с пристрастием возобновился. Сентария не без оснований подозревала, что ей чего-то недоговаривают.
Едва она переступила порог, Серафим схватил Фиччика и вытащил из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. А вот Луна сбежать не могла. И в сто первый раз отвечала на одни и те же вопросы.
Луна взглянула на часы и поняла, что времени до назначенной встречи с друзьями осталось совсем немного. Решительно встав, она схватила упирающуюся Сентарию за руку:
– Все! Хватит! Я больше не могу! Ты прямо сейчас поднимаешься с кровати и идешь со мной сначала на обед, а потом в сад. Точка! И никаких отказов. Никто над тобой смеяться не будет.
– Легко тебе говорить, – заканючила Сентария. – Ты не представляешь, как мне стыдно.
– Ну знаешь что! Твой блестящий ум помог Аметрину пройти все испытания. Правильно?
– Правильно, – шмыгнула носом Сентария.
– Значит, выше нос, и вперед.
– А если все будут смеяться?
– Кто? Наши друзья? – Луна уже начала обижаться. – Ну ты что?! Думаешь, они как Сильвина?
– Нет…
– И разве тебе не интересно, как остальные справились с заданиями в пещерах?
– Интересно. Но ведь ты мне все расскажешь?! – Сентария с надеждой посмотрела на подругу и для верности вцепилась в матрас. Покидать комнату ей совсем не хотелось.
– Ни за что! – ответила безжалостная Луна и вновь потащила Сентарию к выходу. – И если ты не пойдешь сейчас со мной, то я всех приведу сюда! А если сбежишь, мы тебя все равно найдем. Постоянно прятаться ты не сможешь. Да и сама этого не выдержишь!
Поняв, что ей не отвертеться, Сентария понуро встала.
– Ну хорошо, пойдем. А еще Аметрина называла мучителем. Сама-то не лучше.
– Прекрати ворчать, – беззлобно ответила Луна, и они вышли из комнаты.
Наскоро пообедав, подруги отправились в любимую беседку, где была назначена встреча. Там уже мялся верный Аметрин. Он по-прежнему каждый день приезжал в Манибион и сопровождал Луну на прогулках. Теперь с ними гулял и Эгирин. Аметрин втайне надеялся, что когда-нибудь к ним присоединится и Сентария, по которой он, не признаваясь себе, отчаянно скучал.
Увидев зеленую макушку, украшенную невообразимой башней, он не смог сдержать вздоха облегчения и двумя широкими шагами поравнялся с девушками. Кивнув Луне, Аметрин, не дав себе ни секунды на размышления, крепко обнял Сентарию, уткнувшись в башню из волос, которая защекотала ему лицо выскочившими прядками-пружинками.
– Я не успел тебя поблагодарить, – неуклюже пробормотал он, чувствуя, как волосы набиваются не только в нос, но и в рот.
С сожалением отодвинувшись, он взял Сентарию за плечи и, глядя в глаза, тихо сказал:
– Спасибо!
Сентария смотрела на него как завороженная, сразу обмякнув и покраснев. Луна улыбалась, откровенно любуясь этой трогательной парой, и тихонько вздыхала про себя. Деревья завздыхали с ней вместе.
«Хоть Аметрин и неповоротлив в романтических делах, Эгирин еще сложнее, – огорченно подумали они и заскрипели ветками. – Эти хоть обнимаются, а Эгирин разве что за ручку водит. Никакой романтики».
И деревья вновь уставились на парочку, в умилении сложив руки-ветки.
«Вот и хорошо, – в свою очередь подумала Луна. – Сентария больше не будет прятаться».
Ну а Аметрин и Сентария ни о чем не думали. В их головах была восхитительная пустота.
Но идиллия длилась недолго. Около Сентарии тут же закрутились радостные Пиритти с Пироппо, которые, конечно же, не могли остаться в стороне от обсуждения поединков. Мальчишки галдели, наперебой превознося ее героические подвиги в пещерах. После того как Сентария заявила их авторитетному брату, что некая часть его тела похожа на ослиную, а затем и вовсе на слоновью, девушка стала их кумиром.
Друзья зашли в беседку, и вскоре к ним присоединились остальные участники поединков. Не было только Виоланы. Кианит пояснил, что Виолана решила попробовать позвать Сильвину Луна подняла брови, но ничего не сказала.
Друзья с удобством расселись и начали беседу.
У Дравита с Ониксом рассказ оказался самым коротким. Они провалились в первой же пещере и сразу выбыли из поединков. Пока они кружили в поисках выхода, стены задрожали, и пещера заполнилась дымом. Надышавшись, они потеряли сознание и очнулись в шатре для участников, абсолютно здоровые и полные сожалений.
– Как же мы так? До сих пор не понимаю, – сокрушался Дравит, сжимая и разжимая огромные ладони, привыкшие работать с землей. – Камни мы нашли сразу и обратили внимание, что некоторые из них, как магниты, соединялись друг с другом, а другие, наоборот, отталкивались. Мы решили, что разгадка именно в этом, и начали выбирать камни-магниты, чтобы сложить из них лестницу. Но их было ничтожно мало. О том, чтобы использовать их воздушную силу, мы даже не подумали. Столько времени потратили впустую… А потом, в дыму, было уже поздно что-то делать.
Оникс просто кивал и не говорил ни слова, мрачно поглядывая на Сентарию с Аметрином, сидящих слишком близко друг к другу.
Дослушав рассказ первой пары участников, друзья повернулись к Кианиту, рядом с которым с надутым видом сидела Целестина.
– Это все он виноват, – тут же выпалила она.
– Да… Да… Да… – согласился Кианит. – Ты можешь повторить это миллион раз, но ситуацию уже не изменишь.
– Я сразу поняла, что нужно делать с тоннелями, и искала камень или еще что-нибудь, чтобы сбросить внутрь и определить их глубину.
– Вы не поверите, она даже поймала сколопендру и, скрутив ее в клубок, кинула в тоннель.
– А как же яд? – воскликнула Сентария.
– Какой яд? – в один голос спросили брат с сестрой.
– Э… – промямлила та, растерявшись. – Ну, я думала, что они ядовиты… Ну раз нет, так нет, – преувеличенно жизнерадостно закончила она.
– Я даже не подумала об этом, – ответила Целестина. – Просто схватила ее, спрятав руку в рукав, и сбросила. Но тварь оказалась недостаточно тяжелой. Или где-то повисла на стене. Короче, ерунда полная. Кидать нужно было вовсе не их. И тут до моего братца дошло. Он включил мозг и сообразил, что палка нужна не для того, чтобы отбиваться от насекомых, а для того, чтобы отколупать камни от стены.
– Ну, не совсем так, – попытался возразить Кианит.
– Ага, рассказывай, – перебила его сестра. – Я видела, как ты ею отбивался от сколопендр. Испугался каких-то гусениц с ножками!
Кианит вновь хотел вклиниться в разговор, но Целестину было уже не остановить:
– Короче. Пока он нашел стену, пещеру уже трясло так, что мы поняли: наши дела плохи. Время закончилось, и мы очнулись в шатре. И все из-за него!
– Да-да, – опять не стал спорить Кианит. – Это я во всем виноват. Вот когда ты пойдешь на поединки, ты всех победишь.
– Конечно! – уверенно заявила Целестина. – Главное, чтобы Эссантия меня помиловала и не дала тебя в напарники!
Пиритти и Пироппо с уважением взглянули на нее. Они-то побаивались так разговаривать с Аметрином. Ведь он и за шкирку тряхнуть может. И ненароком вытрясти из бездонных карманов всякие запрещенные и от этого вдвойне милые сердцу мальчишеские побрякушки.
– Всем привет, – раздался тихий голос.
В беседку осторожно зашла Виолана. К тайному облегчению друзей, она была одна. Только Стефан расстроился. Он все вытягивал шею в надежде, что появится Сильвина, и даже перестал записывать.
– Я позвала ее, но она отказалась, – тихо объяснила Виолана.
– Это она тебя подвела на поединках? – спросила Луна.
– Нет. Я сама удивилась, но нет… Когда я ее увидела на постаменте, то решила, что все, можно сразу сдаваться. Да еще она начала насмехаться. Но в пещере она мне даже помогала. И сорвалась не специально. Нога соскользнула.
– Вряд ли она хотела тебе помочь. Просто сама стремилась выбраться наружу и не попасть в лапы монстра, – проворчала Сентария.
– Зачем вы так? – неожиданно вмешался Стефан. – Может, она хочет измениться.
– Сильвина? – одновременно воскликнули Луна и Сентария. – Ни за что не поверим.
– Какие вы все-таки, девчонки, злопамятные, – в сердцах ответил Стефан. – Вы не даете ей ни единого шанса.
– Ну, если вместо мозгов влюбленная каша, то легко не замечать очевидного, – вскипела Луна.
– А вот и неправда!
– Правда!
– Хватит! – прикрикнул Аметрин. – Как дети, честное слово! Луна, Стефан, может, и прав. Людям всегда надо давать второй шанс. Но, Стефан, и Луна в какой-то степени права. Ты не видел, что творила Си