львина. Такое забыть сложно. Простить, я думаю, мы все ее простили. Но вот забыть… Тут извини. Но мы же не враждуем с ней, а это главное.
– Каждый имеет право на ошибку, – запальчиво возразил Стефан.
– Имеет, – невозмутимо кивнул Аметрин, – но не на предательство. Предательство – это не ошибка, это сознательная подлость.
Стефан открыл рот, чтобы возразить, но стушевался, не зная, что сказать. И тут его осенило:
– А что, если она не сама на это пошла? Если ее толкнула черная магия? Все мы знаем, на что она способна.
– Кто? Сильвина или магия? – усмехнулась Луна. – Да! Мы знаем! На очень многое!
– Может, она добрая, а магия заставляет ее?
– Стефан! Сильвина всегда была злой и завистливой, магия тут ни при чем! Ни за что не поверю!
– Я бы тоже никогда не поверил, что ты можешь быть такой злой, если бы не увидел своими глазами…
– СТЕФАН! – одновременно рявкнули Эгирин с Аметрином. – Думай, что говоришь!
Стефан резко закрыл рот и покраснел. Лицо его мучительно исказилось. Действительно, влюбленность затуманила его разум настолько, что он чуть не выдал главную тайну.
Луна оторопело смотрела на него.
– Что ты имеешь в виду? Что значит – ты видел меня злой? – она нахмурилась, и тень воспоминания легла на ее лицо. – Подожди-ка… То есть на том ужасном портрете была все-таки я?
– Нет-нет, что ты… я брякнул не подумав… Я имел в виду, что ты становишься злой, когда говоришь про Сильвину… – начал выкручиваться Стефан.
– На том портрете была я, – уверенно произнесла Луна, не слушая его. – А где ты мог меня такой видеть? На выступе в пропасти? Именно! Как чувствовала, что вы что-то недоговариваете.
К ним уже на всех парах летели хранители, которые устроили на лужайке небольшой пикник.
– Что за крики? – грозно спросил Фиччик. – Вас нельзя и на минуту оставить без присмотра.
– Ты! – ткнула в него пальцем Луна. – Ты мой хранитель – и ты мне тоже врал? Быстро отвечай. Что произошло на выступе?
Фиччик, не ожидавший такого вопроса, растерялся. Глазки виновато забегали.
– Чего и следовало ожидать! Так я и знала! Вы все меня обманули!
Луна еще раз обвела взглядом друзей. Кианит с сестрой, Виолана и Дравит с Ониксом смотрели на нее с искренним недоумением. Оно и понятно, их не было с ними в пропасти. А вот остальные, включая чрезмерно болтливых Пиритти и Пироппо, опустили глаза.
Беседка охнула от такого количества виноватых взглядов и жалобно заскрипела досками. Вины было столько, что она сама почувствовала себя виноватой. А это было неприятно. Тем более уж она-то ничего не сделала. Она, наоборот, была создана для того, чтобы в ней беседовали, а не скрывали правду.
– Как понимаю, мы тут лишние… – тихо сказал Кианит.
Те, кто не был с Луной у пропасти, молча покинули беседку, чтобы дать остальным разобраться друг с другом.
Беседка так расстроилась, что от огорчения тоненько зазвенела ажурными листочками. Этот щемящий звон усугубил и без того гнетущую атмосферу, и друзья еще ниже опустили головы. Больше всех было стыдно Стефану. Ругая себя за свой язык, он виновато посмотрел на Луну:
– Прости нас. Но мы обещали твоему отцу. Он просил нас не говорить тебе.
– Да, Луна, ради твоего же блага. И ты ни в чем не виновата, – подхватил Эгирин.
Девушка задумалась, потом подошла к Стефану.
– Дай сюда блокнот! – она с силой дернула к себе пухлую книгу, перетянутую двумя резинками для надежности. – Ты же однозначно все записал и рисунок, поди, новый нарисовал.
– Не надо, Луна! – воскликнула Сентария.
– Раз вы обещали моим родителям, то я на вас не обижаюсь. И пытать вас не буду. Держите слово! Но я должна знать! – отобрав у Стефана блокнот, она вышла из беседки с неестественно прямой спиной.
– Кто тебя за язык тянул, – прошипела Сентария.
– Простите… Иногда во мне просыпается прежний Стефан. И я вас уверяю, я рад ему даже меньше, чем вы… И… кажется, мне нравится Сильвина… Вот я и вспылил…
– Нашел время, – ядовито произнесла Сентария. – Сильвина – самый «подходящий» объект для обожания. Она обожает, когда все крутятся вокруг нее, особенно такие ослы, как ты!
Она резко встала.
– На этом, я думаю, надо расходиться. Я уверена, что Луна не вернется к нам после того, как прочитает красочное описание Стефана. Завтра встречаемся здесь рано утром и идем мириться. Всем ясно?!
– Ясно! – пробурчали друзья.
«Ну вот, – огорченно зашептались деревья. – Опять никакой романтики. Сплошные споры, ссоры и обиды… Эх…»
Сказать, что Луна испытала потрясение, это ничего не сказать. Читая, она даже не пустила Фиччика в комнату. Печальный хранитель свернулся клубочком у двери в ожидании, когда его подопечная придет в себя. А Луна тем временем мучилась, глядя на себя в зеркало:
– Кто же я такая? Что со мной происходит?
Сходя с ума, она, как была в ночной сорочке, схватила свечу и побежала к родителям. На пороге она чуть не споткнулась о Фиччика, спящего прямо на полу с видом побитой собаки. Луна разозлилась на себя. Поднимая хранителя и прижимая его к себе, она вновь подумала: «Да кто же я? Как я могла оставить хранителя под дверью?»
Фиччик засопел, уютно устраиваясь на руках, и на его мордочке разлилось блаженство.
– Ты больше не злишься на меня?
– Да я и не злилась, – ответила Луна, чмокая хранителя прямо в нос. – Я больше злюсь на себя… Скоро шестнадцать лет, а до сих пор не научилась сдерживать эмоции.
– Да ладно тебе… Но и ты нас пойми, мы так испугались…
– Прочитав рассказ Стефана, я сама испугалась. А ты! Ты мой герой! – она еще сильнее прижала к себе Фиччика и, подняв канделябр, оставленный на полу, побрела к родителям. – Я все знаю, – с порога заявила она, глядя на родителей, сидящих у камина.
Отец что-то писал, мама читала. Это была такая уютная и домашняя картина, что у девушки защемило сердце.
Они сразу поняли, о чем речь. Нефелина пододвинулась и похлопала рукой.
– Садись рядом!
– Мама, что это было? Во мне живут две личности? Добро и зло? Черная магия и белая, я и волшебница, и колдунья, – выпалила Луна мучавшую ее догадку.
– Мы долго думали, и, не буду скрывать, такая мысль нам тоже приходила в голову. Но нет. После твоего падения на поединках мы теперь это понимаем со всей очевидностью.
– Но я не понимаю…
– Мы уверились, что ты обладаешь даром предсказания.
– Кто? Я?
– Да, ты! – терпеливо ответила мама, обнимая дочь.
– Вот смотри, – подключился Алекс. – Первые видения тебя посетили еще в мире по ту сторону земли. Ты отчетливо видела катастрофу, которая случилась аж через два года. То есть ты предсказала ее. Но тебя это настолько потрясло, что ты постаралась забыть и буквально запретила себе заглядывать в будущее… Затем ты видела духов Празета и Андалузита, которые подсказывали тебе, что будет дальше. Но на самом деле они не могли прийти к тебе. Хотя на первый взгляд все кажется логичным.
– А почему они не могли прийти ко мне во сне?
– В первый раз, когда ты была в межпортальном коридоре, – согласен. Дух Празета был еще здесь, он не успел уйти в мир забвения, и он пришел тебя спасти. Но заметь, он не предсказывал будущее, а пытался помочь тебе. Ты это запомнила. И впоследствии, когда тебя стали посещать видения, твое подсознание автоматически добавило старейшин в твои сны.
– Но почему? – не поняла Луна.
Отец терпеливо продолжил:
– Потому что, когда ты увидела сон про мерцающие осколки, Празет уже давно ушел в мир забвения, откуда нет возврата, а Андалузит вообще был еще жив.
– Ой… – воскликнула Луна. – И правда. Причем я видела Андалузита и отказывалась верить в это. Правильно, потому что он был еще жив.
– Вот поэтому мы и решили, что ты видишь будущее. Именно ты. А не духи, которые приходят предупредить тебя. Поэтому ты так опасна и одновременно желанна для книг. Сначала они не понимали, с кем имеют дело. Когда Обсидиан считал с тебя информацию, ты была слишком слаба, отдав все силы на спасение Эгирина. Но затем ты восстановилась так быстро, как еще не удавалось никому из самых могучих волшебников. И паук начал понимать, какую добычу упустил. Сейчас для книг ты цель номер один. Им нужно либо подчинить тебя, либо…
Нефелина судорожно вздохнула и еще крепче обняла дочь.
Луна сидела не шевелясь. Ей нужно было переварить информацию.
Словно отвечая на ее мысли, мама тихо добавила:
– Ты только представь. Волшебница с пятью дарами, способная видеть будущее, имея в руках пять колдовских книг, будет непобедима.
Девушка зябко поежилась.
– А что произошло на выступе? Тоже сон? Но там я не спала, я уверена.
– Опасность близко. Вот твои видения начинают принимать новую форму. Танцем ты ясно дала понять, что в решающем бою схлестнутся две магии, но победит та, на чьей стороне будешь ты.
– Что значит – на чьей стороне буду я? На стороне добра, конечно. Это даже не обсуждается!
– Мы тоже в это верим, доченька!
Нефелина еще крепче прижала к себе Луну, глядя поверх ее макушки на Алекса тревожными глазами. Ее материнское сердце чуяло, что это еще не все испытания, которые приготовила судьба для дочери.
Кроме того, Луна позабыла главное, а вот родители – нет. Раньше в ее видениях черная магия не причиняла ей реального вреда. Луна видела будущее, но при этом не испытывала боли. Сейчас все изменилось. На выступе танец был не просто танцем: ленты-черви пытались скинуть ее в пропасть. И во время поединков боль и синяки были настоящими. А это значило только одно. Луну запугивают, и если она не перейдет на сторону зла, то ее ждет смерть.
– Я знаю, когда все произойдет. Без всякого дара предвидения, – неожиданно сказала Луна.
– Когда?
– В день, когда мне исполнится шестнадцать лет, – уверенно произнесла дочь.
Родители еще раз обменялись взглядами, полными страха, и промолчали.
6
Время шло. Вот уже закончилась учеба и начались каникулы. Выпускники, радуясь возобновлению поединков, усердно готовились к экзаменам, справедливо полагая, что их ждут собственные состязания.