— В слободе, мать твою! Чего надо?
— Там бабы шевелятся?
— Все готово.
— Хорошо, отбой.
Казимир смотрел на транк, как Кала на Тарзана.
— У тебя там вещун?
— Я не знаю, — честно ответил Ратибор, но говорил я с Олегом Палычем.
— А при чем здесь деревья?
— Кажется, не «деревья», а «деревня», вроде, как дома из дерева. Так они между собой нашу слободу называют.
— А что такое «водка»?
— Это, брат, все равно, что Змея Горыныча в губы поцеловать. Особенно поутру.
У ворот их встретил Мурашевич.
— Все уже здесь, а вы куда запропастились? Дуня, вот, волноваться начала.
— Володя, мы пехом пройтись решили — конь Казимира устал.
— Ладно, я — к Булдакову! — Володя побрел в сторону техники.
— Кто таков? — поинтересовался Казимир, когда сержант отошел.
— Жених Дунькин! — буркнул Ратибор. Ему было неудобно, что Мурашевич не оказал ему сыновнего почтения, даже перед Казимиром.
— Здоров детина! — присвистнул Казимир.
— Не свисти — зубов не будет, — пошутил отошедший слегка Ратибор, — ба! Видишь этого парня, возле которого моя Настена кружится?
— Вижу, — тоже ладный парень.
— Сын самого главного у них!
— Олега твоего Палыча?
— Да нет! Много выше майора. Олег у них, ну как воевода. Тот называется «полковник». Со временем все узнаешь. Если надо. У меня, скажу честно, зятек, до сих пор кругом голова. Братец ругает, что связался с безбожниками и чужеземцами, а я так думаю: черту отслужил, лишь бы люди целы остались!
— Эт точно! — кивнул зять, — а чего Анастасия рядом? Он что, тоже свататься надумал?
— Да нет. Это она, бесстыдница, стоит перед ним на лапках задних! У парня сын, да баба, которая, леший знает, где! А дочка-то моя, непутевая, вбила себе в голову, что этот — непременно должен быть ее! А парень-то хорош!
— Хорош! — согласился Казимир.
— Мне тоже люб. Жаль упускать такого зятя… Ну, вот, пришли, — Ратибор указал на шатровую палатку, где за распахнутыми пологами были видны накрытые столы. Возле них сновала Дуня и наводила последний лоск.
Под гостеприимный кров вместилось около сотни человек. Сидели вперемешку: солдаты Булдакова, местные жители и великолитовцы. Казалось невероятным, что послезавтра пирующим предстояла битва с варягами и свеями.
Выпившая полкружки хмельного меда, Анастасия встала из-за стола и, не обращая внимания на откровенные взгляды мужчин, пошла, слегка пошатываясь, в сторону дозоров.
— Стой, кто идет! — окликнули ее из темноты.
— Мне нужен Андрей! — заплетающимся языком выдала она.
— А ты кто?
— Настя я, Ратиборова!
— Понятно! — часовой достал рацию, и набрал номер Волкова:
— Алло, говорит четвертый, тут бродит некто по имени Настя, и ищет тебя. Что мне делать?
— Сейчас буду!
Через минут пять подкатил УАЗик и из него выпрыгнул сержант. Он подбежал к девушке:
— Дуреха! Ты что, на пулю нарваться захотела?
— На тебя нарваться захотела! — почувствовав непонятный запах, Андрей склонился немного, чтобы лучше разобрать. Думая, что он хочет ее поцеловать, Настя обвила шею сержанта руками. Тот отскочил, как ошпаренный.
— Да вы пьяны, барышня!
— Ну и что, — снова прижалась к нему девушка, — камень ты черствый! И боярышник тут вовсе не при чем!
Тут Андрей заметил, что часовой с интересом прислушивается к их разговору.
— Поехали! — лаконично сказал он и уселся за руль. Настя села рядом.
— Держись! — он поддал газу, и машина запрыгала по полю.
Волков остановился недалеко о слободы и заглушил мотор.
— Таська! — почти умоляюще произнес он, — ну на что это похоже? Нахлебалась какой-то дряни, переполошила дозор, меня на посмешище выставила! Ты, вообще, меня слушаешь? — девушка глядела на него горящими глазами, от взгляда которых мог сдуреть и столетний дед, — черт, да не могу я сейчас быть с тобой.
Анастасия взяла его руку двумя своими, и приложила ее к высокой девичьей груди.
— Не прогоняй меня! — хрипло произнесла она и сняла с руки какую-то диковину, отдаленно напоминающую браслет.
— Возьми. Это — мой оберег. Мне его дал дедушка при рождении. Ты ведь тоже пойдешь в битву… — Андрей молча кивнул.
— Он защитит тебя от вражеских стрел и копий…
— Глупышка! Викинги не пользуются ни стрелами, ни копьями. К тому же, я больше доверяю бронежилету, — улыбнулся парень, но амулет взял и надел его на кисть левой руки.
— Его носят на правой, — сказала Настя.
— Не хватало, чтобы он за автомат цеплялся! — сержант достал транк, — товарищ майор, это Волков. Мне бы отлучиться на несколько часов по семейным обстоятельствам.
— Добро, Андрюха, — свободен до утра. Мурашевич тебя подменит, если что.
— Спасибо, товарищ майор! До утра!
— До утра, сержант. Осторожнее с «семейными обстоятельствами»!
Волков повел машину по уже хорошо укатанной дороге в городок, но его остановил капитан Селедцов.
— Домой? — осведомился он, открывая заднюю дверцу.
— Садитесь, товарищ капитан, подбросим.
— Подбрасывать не надо — просто подвези, — пошутил связист. Заметив антенну, торчащую из кармана сержанта, он поинтересовался:
— Ну, как транк, не подводит?
— Да пока грех жаловаться — штука надежная.
— Естественно. Здесь же идеальные условия для связи! Ни тебе помех от радаров, ни любителей — коротковолновиков, ни гостелерадио. Особенно последнего… Хочешь, кстати, узнать, почему я до сих пор капитан, а не, скажем, подполковник? По возрасту…
— Заинтригован.
— Расскажу. Никому еще не жаловался… Где-то, в году девяносто третьем, когда в России была, мягко говоря, напряженная обстановка, у нас проводились секретные учения. Непосредственно мне была поставлена задача обеспечить такую связь, чтобы ни одна сволочь не могла нас подслушать. Наша часть обслуживала Министерство обороны.
Есть такой прибор — шифратор называется. Он разбивает аналоговую составляющую сигнала на серию непонятных хрюкающих звуков. В приемнике стоит дешифратор, где эта свинская речь превращается тем же макаром, в человеческую.
В то время служил у меня прапорщик Чихнюк, который умудрился так присоединить и настроить приборы, что шифратор оказался вообще не включенным в схему, а передатчик настроен на частоту в семьдесят пять мегагерц — частота первый канала телевидения. И вот, представляешь, идет по ОРТ мультфильм «Карлсон вернулся». Карлсон раскрывает свою хлеборезку, а вместо «Привет, малыш!» слышится: «Последние известия из Москвы. Обстановка нормализировалась. Отмена, повторяю, отмена готовности». И это все слышит половина республики.
Меня ставят в интимную позу, и имеют все, кому не лень. Хотя я вообще, не при чем. Секретный прапорщик Чихнюк не имел права показывать мне схему соединений.
— А что потом стало с этим прапором? — спросил Андрей.
— Уволили из рядов Вооруженных сил по состоянию здоровья. Стал фермером.
— А вы уже шесть лет…
— Девять. Капитана я получил в девяностом.
— Да! — сострадательно протянул Волков.
— Ничего, здесь все равны! — успокоившись, и уже без прежней горечи продолжал Селедцов, — нет ни телевидения, ни радио… Хотя, мне пришла в голову одна мысль! Можно ведь устроить небольшую радиостанцию, передающую, скажем, музыку и последние новости. Сплетни, даже. Ага! Вот и приехали. Высади-ка ты меня, дружище, у штаба. Зайду, гляну на оборудование. А насчет радио переговори с командиром. К тебе-то он прислушается.
Подмигнув Андрею, опальный капитан захлопнул дверцу.
— Куда мы? — спросила Настя.
— К отцу. Заберем Костю, а утром ты отведешь его обратно. Ты своего папаню хоть предупредила?
— Чай, не маленький! — отмахнулась девушка.
— Ну, ты даешь! — с осуждением посмотрел на нее Андрей. Затем достал транк и протянул его Насте.
— Позвони ему! — та неохотно набрала номер Ратибора.
— Это я! — представилась она, — заночую в крепости (так жители Бобровки называли военный городок). Ты что делаешь?
— Мы тут, доченька, с дядей Казимиром беседуем, — отозвался слегка заплетающимся языком, Ратибор, — между прочим, есть возможность неплохо выдать тебя в хорошую семью.
— Пока, папа! — прошептала Настя в транк и прервала контакт. По щеке ее скатилась предательская слезинка.
За три километра отсюда довольный Ратибор потер руки и, обращаясь к Казимиру, произнес:
— Как я их, а? Может теперь он станет более решительным!
— Ты того, не очень! — ответил Казимир, хрустя соленым огурцом, — береги девку!
В машине царили уныние и пессимизм. Волкову очень не понравилось сообщение Ратибора. Насте оно понравилось еще меньше. Она долго и недовольно сопела, а затем сказала, уставившись в потолок машины:
— В общем так, мил друг Андрюша! Берешь меня замуж или нет? Видишь, отец кого-то мне уже сватает.
Андрей, с детства не любящий поспешных решений, нажал на тормоз. С минуту он что-то прикидывал, а затем осторожно сказал:
— Я подумаю.
— Долго думать собрался?
— Час.
— Ну, смотри! — сказала Настя, — чтобы сегодня ответ дал.
— Дам! — поклялся парень.
— А час — это сколько?
Возле подъезда прогуливались Норвегов с женой и внуком. Увидев за рулем отца, Костя подбежал прямо к дверкам. Андрей и Настя вылезли из машины. В ответ на недоуменное лицо полковника, Волков пояснил:
— Отпросился у Палыча до утра. Думал, может Костю забрать… — вмешалась Елизавета Петровна:
— Ты знаешь, Андрюша, пусть лучше парень у нас побудет, а ты, в кои-то веки, погуляй с девушкой. Может, познакомишь?
— Лиза, это — та самая тетя Настя, которую столь боготворит мой сын. Настя, это — мой отец — Константин Константинович. Рядом с ним — его несравненная супруга — Елизавета Петровна. Па! Я хочу с вами посоветоваться.
— Ну-с, присядем! — бодро сказал полковник, указывая на скамейку.
— Замучила она меня! — вздохнул Андрей, — ну уж очень ей замуж хочется. Решила Анастасия, что я — тот единственный и неповторимый мужчина, с которым ей хочется прожить жизнь. Так, дорогуша?