— Добрый день, Ваше Величество! — протянул он, а затем взгляд его остановился на герцоге де Бертрам.
— Этому негодяю я здоровья желать не намерен! — заявил Джонатан Оверлорд, — надеюсь, когда он сдохнет, найдется добрый человек, который отпустит ему все грехи. И также надеюсь, что этот добрый человек будет не из Британии, иначе я повешу его на первом дереве!
От гнева в глазных яблоках герцога стали лопаться капилляры. Он обратился к своему королю:
— Ваше Величество простит меня, если я немедленно удалюсь? Не имея возможности отвечать на оскорбления, я бы не желал их и слышать.
Хосеп молча кивнул головой. То, что здесь происходило, не вписывалось в его планы никаким боком. Грозная Каталония не могла допустить союза Британии и Франко, ибо это ставило под удар все ее могущество. С другой стороны, Каталония и Франко были обречены на мир узами брака между ним, Хосепом IV и Луизой Клермон. С третьей стороны, отношения между Каталонией и Британией не могли быть мирными, ибо два десятилетия назад отец Джонатана послал к черту Ромейского Владыку, который, кстати, был баском, и теперь король Британии являлся одновременно и главой церкви британской церкви.
Имея самое большое количество кораблей, Британия могла не опасаться нападения, а чрезвычайная отдаленность от Рома играла только на руку местной церкви.
Три года назад в Париж весьма некстати прибыли белоросские послы, и их появление дало толчок к неслыханному развитию науки, техники и культуры. Всего, но только не теологии, теософии и прочего богословия. Более того! По Каталонии пошли слухи об упадке религии во Франко, а это не могло не взволновать Великого Инквизитора. И Торкемада тотчас отправил короля Хосепа во Франко для образумления своего царственного брата, а для образумления остальных он отправил вместе с королем свою правую руку — Густаво де Бертрама.
И вот, боги, повелевшие Каталонии следить за яркостью божественной идеи, не только у себя, но и в сопредельных странах, не могли никак подать ему совет: что же следовало предпринять для укрепления пошатнувшегося могущества Рома? Отложив в сторону четки, Хосеп IV печально посмотрел на заблудшую овцу — Джонатана Оверлорда.
— Ваше Величество предосудительно относится к Его Светлости, преподобному отцу Густаво. Право, герцог не мог заслужить ваш гнев, ибо является лишь проводником божьей воли! — ласково упрекнул он бритта.
Во время этой интересной сцены Людовик не издал не звука. Порываясь вмешаться в разговор, он вдруг поймал взгляд Булдакова. Подполковник приложил палец к губам, призывая насладиться до конца действом, разыгрывающимся перед ними. Король Франко ему кивнул и превратился в слух.
— Ваше Величество, — поправил баска Джонатан, — сей мерзавец является не проводником, а исполнителем. И не божьей воли, а цепного пса Ромейского Владыки. Я говорю, естественно, о короле злодеев — Тотмесе Торкемаде.
— Но Ваше Величество! — воскликнул пораженный Хосеп, — как вы можете так судить о том, чьи помыслы направлены лишь на благо церкви!
В принципе, король Каталонии мог бы и не употреблять обращения «Ваше Величество», ибо Джонатан не был помазан на королевство Ромейским Владыкой, но грубый бритт мог в ответ на такое панибратство засветить в челюсть, что было и унизительно, и больно. Правым крюком король Британии валил насмерть яка.
— Я могу порекомендовать Вашему Величеству усилить на ночь охрану герцога, — ответствовал Джонатан Оверлорд, — боюсь, кабы ангелы его живьем на небо не уперли. Кстати, расскажу вам один случай. У меня один святой стигматами стал одолеваем, но после посещения бани все как рукой сняло: и следы веревок, и раны от гвоздей, и мозоли на коленях.
Негромкий смешок прокатился по залу. Людовик понял, что настала пора ему вмешаться в разговор.
— Здорова ли ваша супруга, позвольте узнать, Ваше Величество? — обратился он к Джонатану. Тот изумленно уставился на него.
— Я ценю ваш юмор, брат, но разве вы не знаете, что я холост? — настала очередь Людовика изумленно выгибать брови.
— Прошу прощения, но я был уверен в обратном. Или что-то перепутал… — запнулся хозяин, — ну точно! Это ведь король Оберланда женился в позапрошлом году, не так ли?
— Совершенно верно! — подтвердил Хосеп, — он взял в жены Августу Богемскую. Весьма дальновидный брак.
— Хранитель подарил им на свадьбу четверку арабских скакунов, — мечтательно сказал Джонатан, — во всем Новом Вавилоне нету более резвых лошадей.
В разговор встрял Булдаков.
— Прошу прощения, Ваши Величества, но разве Хранитель сношается с внешним миром? — воскликнул изумленно он.
— Он поддерживает добрые отношения только с королем Виченцо, — сказал бритт, — а так выходит в мир очень редко и только для того, чтобы отвесить тумака какому-нибудь зарвавшемуся тирану. Странно, что до Торкемады еще не добрался…
Внезапно прервав свою речь, он с интересом посмотрел на подполковника.
— Ба! Да ведь это посол от россов! Точно вам говорю! Мое почтение, сударь! — он отвесил изящный поклон, коего не удостоились ни Людовик, ни, тем более Хосеп, — как поживаете?
Польщенный Булдаков поклон вернул.
— Очень приятно, Ваше Величество, что вы обо мне слышали!
— Слышал! — воскликнул Джонатан, — а знаете ли вы, сударь, — что я был наглецом номер один на территориях севернее Рома, а теперь боюсь, что являюсь только вторым!?!
Посол покраснел.
— Боюсь, Ваше Величество придает излишнее значение слухам. Мы — скромные послы Белой Руси не претендуем на нечто большее…
— Полно, сударь мой, полно! Я надеюсь, что вы представите меня вашей очаровательной супруге, о которой на моей родине слагаются легенды… Я также надеюсь познакомиться с герцогом де Лаваль — правда ли то, что говорят о нем? Что он на голову выше самого высокого человека во Франко? — король Британии сделал очередной вдох, которым воспользовался Людовик.
— Ваше Величество прибыли во Франко, чтобы посетить посольство Белороссии? — капризно спросил он.
Если бы бритт умел смущаться, то в этот момент он бы покраснел. Но короли не имеют право на слабости, присущие простым людям. Поэтому он лишь азартно сверкнул глазами и произнес:
— Прошу прощения, Ваше Величество! Тысячу извинений! Всему виной мое любопытство! Моя главная цель, конечно же, другая. Я намерен просить руки принцессы Анны.
В зале раздался вздох удивления. Принцесса Анна, сидевшая напротив камина вместе с Дианой и Марией Флорентийской — августейшей супругой короля, выронила рукоделие и замерла с открытым ртом. Людовик превратился в живую статую. Хосепу же вообще показалось, что он ослышался — он пробормотал:
— Sorry?
— Don’t worry! — отозвался Джонатан, — мне пора жениться. Я уже взрослый. Людовик, брат мой, вы отдадите мне руку Анны?
Король Франко испуганно дернулся. В первом побуждении он чуть было не ответил: «И полкоролевства в придачу», но сдержал себя. Имелось слишком много всяких «но».
— Это довольно неожиданно, — осторожно ответил он, — мы должны подумать.
Бритт закусил губу. Если бы он был лоялен к Ромейскому Владыке, то сейчас бы Людовик плакал от счастья, что нашелся удалец, согласный за недорого взять в жены переспелую франкскую принцессу, у которой «черти молотили на личике горох». Ну, ничего, у него в запасе имелся еще один козырь…
…Этим вечером Париж напоминал разворошенный улей. На всех углах и во всех пивных горожане судачили по поводу трех королей, собравшихся в городе. Местами споры перерастали в столкновения — горячая франкская кровь требовала активных действий. Какого-то отчаянного спорщика префекты бросили в Сиенну — остудиться.
Восторженный гул провожал посольский автомобиль. Булдаков, сам сидящий за рулем, благосклонно поглядывал по сторонам, время от времени приветствуя парижан взмахом руки.
Рядом с ним сидел Джонатан, довольный как слон. Он спросился на постой к Булдакову, мотивируя это тем, что прибыл без охраны, в то время как каталонец прихватил с собою шесть десятков кирасир.
— Господин посол, а где же ваша свита? — перестал наконец крутить головой бритт. Булдаков поддал газу и подмигнул ему.
— Это лето для нас особенное, Ваше Величество. На верфи Па-де-де заложен корабль нового поколения. Осенью планируем спустить его на воду. Если хотите, можем назвать его «Святой Джонатан».
Король ошалело кивнул. Он еще никогда не сталкивался с еврейским способом построения диалога. Булдаков нес откровенную херню; со стороны казалось, будто собеседники увлечены беседой, а слегка диковатый взгляд бритта объяснялся американским акцентом подполковника.
— Ого-го! — заметил Олег Палыч карету, стоящую у посольства — пыльный ящик на колесах, из которого уже успели выпрячь лошадей, — а вы зря времени не теряете, Ваше Величество!
— Не имею права! — серьезно заявил Джонатан, — моё королевство на меня надеется. Необходимо с вами обсудить важное дело.
— Один момент, Ваше Величество! — извинился Булдаков.
В чем важность дела короля, он догадывался. Мухин, будучи комендантом замка Женуа, доложил ему обо всем в лучшем виде и сейчас развлекал сестру короля Британии, неловко отвечая на град вопросов, обрушивающихся на него ежеминутно.
Бритт с помощью Олега Палыча покинул утробу УАЗика и восхищенно произнес:
— Скорость воистину потрясающая. Лошадь уже давно бы выбилась из сил. А мы даже не запыхались.
Ему ответом был дикий хохот. Смеялся посол долго и заразительно — уже из посольства вышла в сопровождении начальника караула его жена и начала выяснять причину столь истеричного веселья.
— Король Британии, Джонатан Мастерплан! — икая, представил ей супруг своего спутника.
— Оверлорд, — поправил обалдевший бритт посла, усиленно пряча глаза, — хотя «Мастерплан» — тоже достойное имя.
— Очень приятно, Ваше Величество, — присела в книксене Светлана, отчего юбка ее задралась чуть выше обычного, а бритт вновь восхищенно отвел глаза, — Олег, перестань дурака валять!
— Есть! — козырнул подполковник.