— Давайте, — вежливо отозвалась Нора.
— Денисов, Александр, а вы…
— Я — Нора.
— Прошу! — он жестом указал на два свободных кресла, — Итак, каков ваш опыт работы с компьютером?
Этот вопрос тут же поставил Нору в тупик.
— Я очень быстро научусь, — выпалила она и преданно посмотрела на Александра.
— Ваше предыдущее место работы?
— Институт Связи. Кафедра русского языка.
— Значит, с орфографией проблем не будет, — рассмеялся Александр, — а печатать вы умеете?
Я поняла: пришла пора вмешаться:
— Саша, это не вопрос! Я берусь научить Нору слепому десятипальцевому методу на любой клавиатуре, хоть русской, хоть латинской.
Александр приподнялся, но тут же вернулся на место, повинуясь таинственному ходу своих мыслей.
— И английскому научишь?
— Уже в процессе! — жизнерадостно сообщила я.
Он сцепил руки в замок и откинулся на спинку кресла.
— Нора, расскажите о себе.
Пока Нора застенчиво излагала историю своей жизни, Александр разглядывал картину над ее головой и думал явно о своем. Дверь кабинета распахнулась, и в комнату влетел энергичный мужчина лет сорока. Увидев нас, притормозил.
— «О!» — протянул он многозначительно.
— Чего «О!»? — рассмеялся Александр.
— Я хотел сказать «Доброе утро!».
— Сейчас освобожусь, — бросил Александр.
— Буду я у себя, — изрек мужчина и вышел из комнаты.
Повисла неловкая пауза.
— Ну, что ж, — спохватился Александр, — все это очень интересно. Я подумаю над вашей кандидатурой и сообщу о своем решении. Связь будем держать через Веронику.
Он встал, давая понять, что аудиенция окончена. Мы тоже поднялись с мест.
— Вероника, задержись на минутку, — попросил Александр.
Нора сделала знак, что будет ждать меня на улице, и вышла за дверь.
— Ну, что решил? — спросила я.
— Пошли со мной! Дело есть.
Мы вышли в холл, поднялись по ступенькам, остановились перед массивной дубовой дверью:
— Заходи! — коротко скомандовал Александр.
Я вошла внутрь и оказалась в просторной комнате, залитой утренним светом. В открытые окна долетал гул набережной, шмель с монотонным жужжанием бился в стекло, ветер перебирал забытые кем-то бумаги. Из мебели: лишь два стола, офисная аппаратура, книжный шкаф, набитый файлами, да пара компьютеров с пустыми глазницами экранов.
— Нам сюда! — Александр сделал шаг и нырнул в помещение, которого я даже не заметила.
В небольшой комнатке за компьютером сидел автор нынешнего «О!?» и увлеченно бил по клавишам.
— Знакомься — это Вероника, — бодро пропел Александр, — слепой десятипальцевый латинский шрифт и английский язык с опытом работы переводчиком.
— Возьму с одним условием, — хозяин кабинета оторвался от экрана и хитро прищурился.
— Какие там условия! Бери, пока не увели! — возмутился Александр.
— С одним условием, — повторил хозяин кабинета, — занятия английским языком. Ты учишь, чем я хуже?
— В рабочее время, — машинально ответила я, еще плохо понимая происходящее.
Оба громко рассмеялись.
— Пойдем отсюда, Вероника! Надо кое-что обсудить, — и Александр повел меня на выход.
В приемной он остановился и впервые за утро серьезно спросил:
— Когда ты сможешь выйти на работу?
— Саш, ты чего, на какую работу? — я обалдело уставилась на Александра.
— То место, куда я тебя водил — отделение внешней экономики, а нахал, который выдвигал тебе условия — его начальник. Ему позарез нужен переводчик — референт.
— Что-то у вас сплошной недобор.
Александр хмыкнул, но глаза его оставались серьезными.
— Ты подумай, пока мы будем в Испании, а потом выходи на работу. Оклад небольшой, но есть перспектива роста. Как научишься всему, так и подрастешь.
И он назвал мне сумму, от которой сделалось щекотно в животе. Я шумно выдохнула, представив, каким капиталом ворочает фирма, готовая платить новичку такие деньги.
— Дорогу к метро найдешь?
— Запросто.
— Ну, тогда пока! Не тяни с ответом, я этот момент проконтролирую! — пригрозил он и начал подъем наверх — судя по всему, обсуждать с нахалом мою кандидатуру.
Во дворе нетерпеливо мялась Нора:
— Ну, что он сказал?
— Звал работать переводчиком.
Нора тяжело вздохнула:
— Всегда подозревала, что выбрала не тот язык!
В тот же вечер мы встретились с Эльфом, и я рассказала ему об утреннем визите в «Альбатрос». Он внимательно выслушал мой рассказ и произнес с обидой в голосе:
— Ну почему ты не стала работать со мной и так быстро согласилась работать на этих людей?
— Никакого согласия я не давала.
— Оно читается в твоих глазах.
— Вот и зря! — нахмурилась я, — На самом деле, мне совершенно не хочется ни на кого работать. Я нахлебалась с Лисом и хочу только одного — распоряжаться собственной жизнью, свободным временем, и деньгами, которые сумею заработать.
— И тебя не смутила сумма, которую тебе предложили?
— Наоборот! Меня эта сумма вдохновила.
— Не принимай поспешных решений, — попросил меня Эльф, — а я пока наведу справки, что это за «Альбатрос» появился над Москвой.
Мы выпили кофе и разбежались кто куда: я — на занятия, Эльф — на важную встречу.
Еще в прихожей я услышала ворчанье:
— Явилась наконец! Тебя тут какая-то девица ищет, весь телефон оборвала.
И действительно, не успела я разуться, как раздался звонок.
— Ты, говорят, теперь работаешь с Антоном? — игриво начала Валерия.
— С каким еще Антоном?
— Да ты чего? — голос Валерии слегка осел, — Ты ездила сегодня в «Альбатрос»?
— Как договаривались, привозила Нору.
— Ну, а потом?
— А потом меня Сашка знакомил с каким-то наглым типом.
— Этот тип — и есть Антон, Шуркин брат, — назидательно произнесла Валерия.
— Тот самый, что тебе кассету с Гарри Олдманом не отдает?
— Он самый! — расслабилась Валерия, — Хорошо, что про кассету напомнила.
— Слушай, Лера, я и в самом деле не знала, что это Сашкин брат — он же его не представил!
— Во народ! — поразилась Валерия, — Работать зовет, а куда, не говорит!
— Видать, так сильно зовет, — рассмеялась я.
— Ладно, — вздохнула трубка, — пойду паковать чемоданы.
— Счастливого пути! — пожелала я.
— И тебе удачи!
В дверь позвонили, и я пошла встречать запоздалых учеников.
Мы открыли учебник, и тут же на кухню влетела Алиса. Она забралась ко мне на колени и принялась стучать ладошками по столу.
— Погуляй, котик, я скоро закончу урок и поиграю с тобой.
Я чмокнула ее в макушку и попыталась снять с колен, не тут-то было: Алиса крепко вцепилась ручками в край стола.
— Мам, забери Алису, у нас занятие! — крикнула я.
В ответ мамаша вывернула громкость. Все ясно — решила наказать меня за долгое отсутствие. Я отвела Алису в комнату, прикрыла дверь и начала урок. Не прошло и минуты, как Алиса вернулась обратно. Она юркнула под стол и радостно захлопала в ладоши. Пришлось вести занятие под веселый Алискин аккомпанемент. Десять минут мы пыхтели над текстом и уже собирались начать пересказ, когда послышалось шипение, а следом дикий вой Алисы. Я бросилась под стол и обнаружила там жуткую картину: Тошка шипела, прижавшись к стене, Алиса каталась по полу и била ножками.
— Тошка! — кричала она, размазывая кровь, — Ты плохая, плохая девочка! Тебя нужно отдать в интернат!
Я подхватила Алису на руки, оторвала ладошки от лица и тихо охнула: весь левый глаз был залит кровью.
— Не шевелись, я не сделаю больно, я только осмотрю твою рану! — но Алиса еще яростней замотала головой.
Ученики, бледные и потрясенные жались в углу, бабка недорезанной курицей металась по кухне, крича и пугая ребенка. В конце концов я обездвижила Алису, приподняла ее левое веко и совсем пала духом: белок потемнел и слился со зрачком.
— Неси вещи! — скомандовала я, — Живо!
Бабка, скуля и причитая, затрусила в комнату.
— И обувь неси, да скорее! — меня мутило от тупого выражения, возникавшего на ее лице, всякий раз, когда нужно было действовать.
Еще минуту я одевала Алису, завязывала ей кроссовки, потом подхватила на руки и выскочила из квартиры. Уже на улице Алиса успокоилась и вдалеке от бабкиных стенаний пришла в себя, повеселела. Из ее слов я поняла, что глаз не видит, но болит уже меньше.
Через десять минут, дыша в голос, я ввалилась в травмпункт:
— Спасите… кошка…глаз…
Дежурная подпрыгнула к Алисе, приподняла ее левое веко и покачала головой:
— Везите в Морозовскую, у нас офтальмологов нет.
— А машины у вас есть?
— Все на выезде.
— Так, — констатировала я, — вы мне ничем не поможете и машину не дадите.
— Могу наложить стерильную повязку.
— Тогда накладывайте и поскорей!
Пока сестра колдовала над Алискиным глазом, я шарила по карманам в поисках хоть каких-то денег. Мне повезло: рука нащупала купюру. Я выудила ее на свет и разочарованно вздохнула: «Вернуться домой — упустить драгоценное время!» и, подхватив Алису на руки, я выскочила на бульвар. До проспекта оставалось метров сто, которые я преодолела одним прыжком. На этом скоростной этап нашего марафона закончился.
Машины проносились мимо, обдавая нас грязью из-под колес, а я глотала слезы и махала то левой, то правой рукой. Остановились Жигули цвета дождливой ночи, открылось пассажирское окно:
— Куда?
— В Морозовскую. Предупреждаю сразу, денег мало.
— Садитесь, — буркнуло окно.
В обычной жизни я бы не села в машину с двумя неизвестными, но в этот раз мне было все равно: Алиса страдала, я должна была помочь.
Всю дорогу водитель поглядывал на нас в зеркало заднего вида, но вопросов не задавал, скорее всего, не хотел проникаться — так проще было брать оплату за проезд.
Дежурный у ворот нам задал направление и, закусив губу, я понеслась по территории больницы.
У нужного корпуса притормозила, перехватила Алису, пинком открыла дверь.