— Да что она может? — скривился Антон.
— Все, что угодно. Ты что, жену свою не знаешь?
— Брось, мам, — отмахнулся Антон, — Амину я беру на себя.
— Смотри, не расслабляйся! — вздохнула Элла Ильинична, потом вдруг нахмурилась и побледнела, — А что мы отцу-то скажем?
— Я с ним поговорю, — пообещал Антон.
— Как у тебя все просто! — скептически заметила Элла Ильинична.
— Проще некуда, — хмыкнул Антон и, подумав, прибавил, — Мы с Вероникой будем вместе. Я слишком долго ее искал, чтобы так просто потерять.
Я жутко смутилась, и со словами «Мне пора», начала собираться домой.
Провожать меня высыпало все семейство.
— До завтра! — весело прочирикал Антон.
Я вскинула голову, хитро прищурилась:
— Так меня же уволили!
— Как? Уже? — рассмеялся Александр.
— Ты это брось! — пригрозил Антон, — С утра на работу! И чтоб без опозданий!
— Если что, возвращайся ко мне в учителя, — сладко проворковала Валерия.
Остаток мая прошел без эксцессов. Амина больше не появлялась, и постепенно ее визит стал казаться забытым кошмаром. Антон по-прежнему возил меня обедать, кормил шоколадом и знакомил с экзотикой и правилами секса в полевых условиях.
Однажды душным июньским вечером он привез меня на Плющиху в один из тех старинных двориков, что заблудившись в паутине переулков, сплетают лабиринт нестройного московского ландшафта.
— Что мы здесь делаем? — спросила я, разглядывая низкие постройки, прильнувшие друг к дружке в форме колодца с решеткой детского сада по одну сторону и низкой темной аркой по другую.
— Нам сюда, — позвал Антон, и нырнул в торцевую дверь.
Дом как дом: высокие ступени, скупой просвет подъездных окон, занавешенных ветвями старой липы, кошачий дух да окурки на полу. На третьем этаже Антон достал ключи, открыл одну из двух дверей. Я шагнула за ним и очутилась в просторном квадратном помещении с глубоким альковом по правую руку. Частые узкие окна открывали панорамный вид во двор, но света давали мало, поскольку выходили на соседский дом, торчавший на издевательски близком расстоянии. Квадратики окон таращились прямо на нас, создавая иллюзию перрона и двух составов, которые встретились на миг и вот-вот разбегутся.
— Комната двадцать два метра, потолки четыре с половиной, кухня пять с половиной, санузел раздельный, — риэлтерским тоном пропел Антон.
Его голос ударился о голые стены, поднялся к потолку и завис там на неопределенной высоте.
— Ну как?
— Замечательно.
— Это твое.
— Что, раздельный санузел или кухня пять с половиной?
— Ты же сама жаловалась, что в машине тесно, а на природе экстремально, — рассмеялся Антон.
— Ты снял квартиру? — обрадовалась я.
— Я купил ее для нас. Кстати, до работы пятнадцать минут.
— А до Амины — пять, — едко вставила я.
— Ну что ты все усложняешь? — обиделся Антон, — Причем тут Амина? Это твоя квартира, а вернее, наша.
— Здорово! — улыбнулась я.
— После ремонта здесь все будет по-другому, — объявил Антон и по-хозяйски зашагал на кухню.
На кухне было тесно, в воздухе пахло пылью, с потолка свисала веревка с пустым патроном на конце. Мешки и рулоны, сваленные в кучу, доедали и без того лаконичное пространство.
— Амина знает? — с тревогой спросила я, — Бьюсь об заклад, ты деньги провел через кассу, а у твоей жены там человек…
— Амина ничего не знает, — раздраженно перебил Антон.
— Не знает, конечно! — проворчала я, но Антон моих слов не расслышал, потому как мечтательно смотрел в окно на полусонный чахлый дворик и что-то напевал себе под нос.
Не прошло и недели, как мой прогноз подтвердился. Один из охранников Альбатроса проговорился о том, что на пару с Аминой возил обои в ее новую квартиру.
— Это та, что в районе Плющихи? — спросила я с кислой улыбкой.
— Ага в переулках. Антон купил ее для сына.
— Обои хоть красивые? — за внешним цинизмом я пыталась скрыть накатившую ярость.
— А кто же их видел? Они же в рулонах! — заржал охранник.
Так вот почему наша мадам не является в офис — она занята обустройством квартиры! Интересно, двенадцатилетний отрок будет проживать там один или в расширенном составе? От мыслей о собственной наивности сделалось страшно. Как можно было поверить в эту сказку о подпольном жилье в двух шагах от жены. И уж совсем непонятно, зачем было тащить меня в эту квартиру и так самозабвенно врать? Вопросы плодились один за другим, они карабкались друг через дружку и норовили довести меня до исступления. Антон отвечал на них нервно и очень путано. Все наши разговоры сводились к одному: Антону некогда, ему не до ремонта.
— Поэтому ремонтом занимается Амина? А ты уверен, что она правильно все понимает? Ты объяснил ей назначение квартиры?
— Я попросил ее купить обои.
— Ты сделал что? Ты попросил ее купить обои?
— Ну, привязалась она ко мне с этой квартирой, пускай сама там ковыряется!
— Так значит, квартира для сына! А все твои слова — вранье и вечные уловки. Хоть раз признайся, что соврал!
— Послушай, у меня полно проблем. И мне сейчас не до квартиры.
— Тогда зачем ты ее покупал? Зачем водил меня смотреть?
— Да черт бы с ней! Куплю еще одну квартиру, если надо!
Чем дальше, тем абсурднее становилась ситуация: Алиса общались с детьми Александра, родители Антона принимали нас у себя, Амина обустраивала нам жилье.
Антон гордым кенаром пел о ремонте, упуская один незначительный факт, что Амина давно окопалась в квартире и цепко держит в руках вожделенную связку ключей.
В таком режиме пролетел июнь, а в июле опять объявилась Амина. Убедившись, что мужнина родня не рвется в бой, и голову за честь семьи слагать не собирается, Амина открыла второй фронт. Первым делом она отвезла Антона к бабке-знахарке, где за его же деньги выставила жалким слизняком, попавшим под чары лихой потаскушки. Заполучив обещанную сумму, бабка тут же впала в транс и в ритуальном угаре проскакала пару верст, пока окончательно не утомилась и не огласила окрест о снятии приворота. Месяц спустя в бой вступила тяжелая артиллерия, и в качестве гаубицы на поле выкатили единственного сына, с дулом наперевес. Выяснилось, что это самое дуло нуждается в срочной починке, имя которой «обрезание». Отца, естественно, спросить забыли. Мальчика обрезали и тут же выставили новой жертвой семейной драмы. Стоит ли удивляться, что целую неделю испуганный насмерть отец просидел у кровати несчастного сына. И тут Амину понесло: она устроила мужа на прием к известному врачу, который запретил Антону секс на вечный срок.
Безрадостно склонил Антон главу к моим коленям и посетовал на страшную хворобу, что к житию ведет без ласк и без утех.
Я не на шутку испугалась:
— Послушай, если ты болен, мне тоже придется бежать по врачам. Скажи, кто и где тебя обследовал?
— Уролог. Суровая тетка! Сказала, что положение серьезное, назначила мне курс.
— Давай, показывай! — скомандовала я.
— Чего показывать?
— Рецепт, диагноз, все!
— Рецепта нет, а диагноз — угроза простатита.
— Положение действительно серьезное, — уже спокойно ответила я, — Действовать нужно срочно, и для начала — сменить врача.
— Это почему? — удивился Антон.
— Да потому, что такие диагнозы ставят только подружки жен. И чтоб ты знал: регулярный секс показан в случае простатита.
— Что ты говоришь!? — изумился Антон.
— А ты сходи, проверься в другом месте, — посоветовала я.
Антон мгновенно испарился и объявился через час с румянцем во всю щеку и новым заключением врача, согласно которому жить ему полагалось долго и счастливо, а главное, регулярно.
— Не знал, что живу с такой стервой! — фыркнул он и в тот же вечер съехал на Плющиху, оставив жене самой разбираться во всех тонкостях классовой борьбы.
Всю неделю Антон ходил надутым павианом, грудь держал колесом, улыбался своим жизнерадостным мыслям, а в пятницу сорвал меня с работы.
— Поехали за мебелью, — сказал он, глядя на часы, — надоело спать на раскладушке.
— Что будем покупать? — спросила я.
Он прошелся по комнате, принял позу поэта:
— Начнем с дивана, а там посмотрим…
— Диван — это здорово, — порадовалась я, — А где ты хранишь продукты?
— Холодильник купил, микроволновку тоже, — хозяйским тоном перечислил он, — На очереди койко-место.
— Ты вон как хорошо устроился!
— Какой там хорошо: раскладушка неудобная, стола нет, полотенце одно, — пожаловался Антон.
— Не все сразу!
— А ты когда ко мне переезжаешь? — спросил он, глядя на меня в упор.
— Когда второе полотенце купишь.
— Нет, я серьезно!
Я поковырялась в подставке для карандашей, но ничего нового там не обнаружила:
— Давай не будем торопиться — у Митьки сейчас трудные времена.
— А как же я? — возмутился Антон, — Ты думаешь только о нем, а на мои чувства тебе наплевать?
— Насколько я знаю, жена тебя еще не отпустила. И сам ты толком не готов — каждый день к ней таскаешься.
— Я к сыну хожу, — огрызнулся Антон.
— Ну, а я в гости к дочери ходить не собираюсь.
Мы долго бродили по магазину, пока не набрели на добротный английский диван. В том же отделе подобрали к нему пару кресел и симпатичный столик — трансформер.
— В машине есть коньяк, поехали обмоем новоселье! — предложил Антон.
Мы накупили продуктов, потом заскочили в Макдоналдс, и в салоне немедленно запахло фаст-фудом. Машина въехала во двор, Антон нырнул в багажник, выудил оттуда кулек с полотенцами и две упаковки с постельным бельем.
— Обрастаю хозяйством! — похвастался он.
Я подхватила пакеты с едой, Антон навьючил на себя кульки, и дружно мы затопали к подъезду.
На этаже Антон свалил свой груз на подоконник, вынул ключ, вставил его в замочную скважину. Раздался щелчок, но дверь не открылась.
— Ничего не понимаю, — пробурчал Антон и с силой надавил плечом.
Дверь не поддалась. Антон подергал ключ, повертел его влево — вправо, вернул в исходное положение, вынул из замка и внимательно осмотрел поверхность: