— Митя, что за таблетки ты пьешь?
— Я уже объяснял.
— Я хочу знать от чего ты лечишься.
Мой вопрос остался без ответа.
— Скажи мне, кто выписал эти таблетки?
— Умные люди, — буркнул Митька и склонился над макаронами.
— Ты нездоров? Какие-то проблемы?
— Алиска спит? — спросил он не к месту.
— Уже давно. Скоро двенадцать.
Он отодвинул тарелку, неохотно поднялся:
— Пойдем в подъезд, я покурю и расскажу все по порядку.
— Постой, я в пижаме, — я растерянно оглядела свои цветастые штаны.
Он усмехнулся недобрым смешком:
— Какая разница? Тебе ведь так нужны ответы!
Мы вышли на лестницу, Митька достал сигарету, затянулся, посмотрел мне в глаза:
— Чего ты хочешь?
— Я хочу знать, что и зачем ты принимаешь.
Митька выпустил дым, сощурил левый глаз:
— Может, хочешь попробовать?
— Нет уж, спасибо, я психотропную дрянь чую за версту.
— Какая ты умная! — процедил он, — А главное, проницательная.
— Ты о чем?
— Ну, раз ты такая умная, — он бросил на пол сигарету, — сама угадай!
Мне стало не по себе:
— Господи, да что с тобой? Ты на себя не похож.
— Зато ты на себя очень даже похожа. Как всегда предсказуема и последовательна. Постой тут одна, подумай на досуге, а я решу, что с тобой делать дальше.
С этими словами он нырнул в квартиру, захлопнул дверь и закрылся на ключ, а я осталась снаружи в легкой пижаме и шлепанцах на босу ногу. Я потянулась к звонку, но нажать не рискнула: домашние могли проснуться и напороться на взбесившегося Митьку. Так что спящие, они были в большей безопасности. Не верилось, что Митька всерьез решил меня бросить в подъезде, хотя в его нынешнем состоянии он был непредсказуем. Я обреченно опустилась на ступеньки. Несколько раз запоздалые жильцы вызывали лифт, и каждый раз я вскакивала с места, готовая к встрече с соседями и серии неприятных вопросов. Примерно через час раздался щелчок и на пороге появился Митька. Он аккуратно закрыл дверь на ключ, подошел нарочито вальяжно, сунул в рот сигарету.
— Митя, отдай мне ключи!
— С чего бы? — усмехнулся он.
— С того, что мне в семь на работу.
— Располагайся! — он сделал жест рукой.
— Что на тебя нашло? Мне холодно! Я спать хочу!
— Не думаю, что тебе удастся поспать, — рассмеялся он цинично.
Я посмотрела на Митьку со всей возможной строгостью.
— Не смей! — рявкнул он и приблизил лицо, — Даже не думай, ведьма! Еще раз так глянешь, я тебя придушу!
Мои ноги подкосились, и я опустилась на лестницу.
— Свои косые глаза будешь испытывать на кобелях!
Он занес надо мной руку, но передумал и, стрельнув сигаретой, вернулся в квартиру.
— Караул! — Внутри у меня начиналась паника. — В доме оставались ребенок и мать.
Я подошла к дверям, тихонько постучала, с той стороны послышалась возня, но она быстро стихла.
— Мить, — прошептала я в самую щель, — пусти меня в туалет!
Тишина за дверью сменилась крадущимися шагами. Митька явно передвигался на цыпочках.
Я постучала еще раз. Шаги затихли, послышался удар о стену. Снова тишина.
Я стукнула громче.
— Митя, я сейчас нажму звонок!
Дверь распахнулась, Митька оглядел меня презрительно и бледным приведением прошлепал на кухню.
— Ладно уж, заходи, погрейся, — кинул он через плечо.
Я подбежала к спальне, приоткрыла дверь — Алиса с матерью на месте. Все тихо, только нервные щелчки на кухне — Митька сражался с электрическим чайником. Я легла на диван, накрылась с головой. Как ни колотилось сердце, но и оно постепенно утихло. Я успокоилась, согрелась, задремала.
Разбудил меня Митькин голос:
— Что снилось? — рявкнул он, срывая плед, — Давай, рассказывай, что делала во сне.
— Ты дашь мне поспать?
Я посмотрела на часы, и тоскливо поежилась: полпятого — скоро вставать.
Митька сел на диван и вперил в меня злобный взгляд. Вид у него был довольно бодрый:
— Давай, начинай!
— Чего начинать-то? — спросила я со слезами в голосе.
— О, смотри, начала! — он радостно ткнул в меня пальцем. — Что у нас следующим номером? А ну-ка выдай весь репертуар! Ты же у нас мастерица. Чем будешь удивлять? — он тряхнул головой, принял позу критика.
Не дождавшись представления, разочарованно вздохнул, воздел руки и театрально изрек:
— Бездарь, что и требовалось доказать!
— Доказал, иди спать! — произнесла я устало.
Ночь показалась немыслимо долгой и такой непростительно короткой: по мозгам разливался свинец, глаза щипало, тело бил озноб.
— Ну уж нет! — глумился тем временем Митька, — Я потратился на билеты, потерял кучу времени. Ты будешь развлекать меня, сколько я захочу. Так что готовься, птичка, будешь плясать на проводе.
— Ты бредишь? — я смотрела на Митьку и не верила своим глазам.
— Сейчас бредить будешь ты! А ну-ка встать! — Митька хлопнул себя по бедру.
Я не двинулась с места.
— Тебе помочь? — зашипел он.
— Помочь нужно тебе, — произнесла я мертвыми губами.
— Конечно, доктор, помогите, — начал кривляться Митька, — Вы такой известный светило! Спасите меня от уродов, что наводнили мою жизнь!
Стрелки часов неумолимо двигались вперед.
Митька перехватил мой взгляд:
— Куда это мы собрались? На любимую работу? Будем ублажать начальника?
— Ты мне противен, — я отвернулась к стене, чтобы не видеть уродливого выражения его лица.
— Не сомневаюсь, — процедил Митька, — Только никуда ты не пойдешь!
Я криво усмехнулась:
— Может, ты будешь зарабатывать деньги вместо меня?
— Ах, деньги! Как я мог забыть! Ты ведь у нас добытчица. Лицемерка-добытчица! Неси скорее свои миллионы, мне без них грустно!
— Пока что ты, урод, на мои миллионы живешь.
Я начинала терять терпение, хотя понимала, что делать этого нельзя. Обдолбаный Митька ждал одного: когда я дам слабину. Он кормился моей эмоцией, она давала ему право на поступок.
— Сколько ты хочешь? Сколько ты стоишь? — не унимался он, — Сегодня я куплю тебя с потрохами. Назови свою цену!
Он откинулся назад и с видом оценщика оглядел меня с ног до головы. Мне стало почти жаль этого человека, так глубоко увязшего во мраке, и если бы не угроза, идущая от его больных мозгов, я бы пыталась втащить его на свет. Но Митька, похоже, жалким себя не считал, он упивался мнимым могуществом — мизерной ссудой бессовестных бесов под страшный процент, ценою в жизнь.
— В моем нынешнем состоянии я стою недорого, — спокойно ответила я, — но все равно тебе не по карману.
Я встала с дивана и направилась в сторону ванны. Митька на цыпочках вышел за мной, дождался, когда я начну умываться, задвинул щеколду. То ли руки его плохо слушались, то ли засов заржавел, но только трюк не сработал. Я почистила зубы, умыла лицо, причесалась и вышла из ванны. Митька, видимо, решил, что я прошла сквозь стену и от этого впал в охотничий транс. Уже с кухни я наблюдала все его передвижения, все попытки загнать меня в угол. Перво-наперво он проверил щеколду, потом спрятался за угол и оттуда подглядывал за тем, как я варю себе кофе. Я посмотрела на Митьку в упор, достала из вазы печенье и демонстративно отправила в рот.
— Будешь торчать на кухне, пока я не выпущу! — прогнусавил он, выходя из укрытия.
— Не буду! — ответила я.
На этот раз я была абсолютно спокойна. Я точно знала, что выйду из дома, что скачущий галопом Митька — не более, чем жалкий наркоман, что этой ночью он слетел с катушек, и в этом нет моей вины.
Митька прыгнул в ботинки, сорвал с крючка мое пальто и выскочил в подъезд.
— Пойдешь раздетая! — рявкнул он набегу.
— Можешь забрать пальто себе, будет на что обдолбиться! — прокричала я вслед.
Из спальни выползла мать, поежилась, насупилась:
— Чего разорались? Ребенка разбудите!
— Митьку в дом не пускай! — велела я матери, — Если заявится — сразу звони!
— Зачем?
— Я повезу его к врачу — он принимает какую-то дрянь, и не одну, а в коктейле.
— Как будто без врача не ясно! — крякнула мать, — Сейчас позвоню бабе Люсе.
— Не надо! Я позвоню ей с работы.
Я накинула плащ и сунула в карман ключи, забытые проворным Митькой.
Переговоры закончились, гости ушили, и я уже перевела прайс-лист, когда телефон на моем столе взорвался от напряжения. Я схватила трубку и поначалу не узнала голос матери:
— Митька, — кричала она сквозь слезы, — он окончательно свихнулся!
— Что случилось? — внутри меня похолодело.
— Он ударил Алису, швырнул ее на пол! Она упала, разбила лицо!
— Он ударил Алису?!
— Он кричал на меня, — захлебывалась мать, — хотел забрать ребенка!
— Вы где? — произнесла я, стоя на ногах.
— Мы у Оксанки. Еле прорвались!
— А Митька? — компьютер мигнул и погас, я уже ставила факс на автоответчик.
— Не знаю, наверное, дома, — голос матери дрожал и срывался.
— Сидите на месте, я скоро приеду!
В дверях появился Антон:
— Что случилось?
— Мне нужно домой и как можно скорей.
— Поехали, расскажешь по дороге!
Мы мчались по шоссе, а я молила Бога, чтобы Митька не вздумал бежать за Алисой. Страшно было представить, на что способен взбесившийся наркоман.
— Что думаешь делать? — спросил меня Антон.
— Сначала отвезу Алису к Кораблевым, а там видно будет.
— Собирайтесь, я буду ждать вас внизу, — он не стал заезжать к нам во двор, а свернул к магазину и со словами, — Не стоит светиться, — припарковался у входа.
Я забежала в подъезд, минуя лифт, взлетела по ступенькам. У Оксанкиной двери шумно выдохнула и надавила на звонок. За дверью послышался топот маленьких ног, возня, стук табурета, шепот у глазка. Табурет отъехал в сторону, щелкнул замок, и на пороге возник соседский Ленька. Из-за его спины выпорхнула Алиса. Ее подбородок был заклеен пластырем, щека обильно смазана зеленкой, разбитые губы немного припухли.
— Мамочка приехала! — закричала она, запрыгнула ко мне на руки, уткнулась в шею и затихла.