— Ты рассказал родителям про свадьбу?
— Нет, не успел, — ответил Антон, налегая на борщ.
— Я думаю, пора им сообщить.
— Я позвоню.
— На этот раз придется к ним заехать.
— Тогда поехали! — лицо Антона расплылось в улыбке, — Но только день свадьбы отметим вдвоем.
— Это как? — удивилась я, — Гостей прогоним?
— Зачем прогоним? — Антон доел борщ и плотоядно покосился на кастрюлю, — Просто вдвоем посидим в ресторане.
— Не вдвоем, а со свидетелями, — уточнила я.
— Поражаюсь вашим отношениям! Родная сестра отставного супруга — и свидетель на свадьбе…
— Я с Митькой развелась, а не с его семьей, — я еще раз наполнила тарелку, — Кстати, семья просит Тошку, чтобы Митька не очень скучал.
— Ну и отдай! — отозвался Антон.
— Скажу Алисе, что Тошка уехала в командировку.
Антон сунул в рот головку чеснока и задумчиво произнес:
— Боюсь, эта парочка: Тошка и Митька, окончательно доконает стариков…
В тот же вечер, сгибаясь под тяжестью сумок, мы завалились к Денисовым в дом. Лера встречать нас не вышла — готовилась к очередной гулянке, пыталась придать вешний вид слегка подпитому лицу.
На этот раз я вошла без доклада.
— Привет! — небрежно бросила Лера.
— Привет. Куда собираешься?
— В ресторан, — произнесла она гордо, — Сегодня ужинаю с одним состоятельным бизнесменом.
Она подвела левый глаз, откинулась на спинку стула, любуясь отражением:
— Меня постоянно куда-то зовут. Последнее время мне просто не дают прохода. Мужчины чувствуют мой темперамент.
— Ты с мужиками-то полегче! — предупредила я заботливо, — Была у меня приятельница, тоже страстная натура, так вот у нее от этой самой страсти все время случался облом. Так и скакала с аборта на аборт.
— Да брось ты! — выпалила Лера, — Я уже вставила спираль!
— Ну, ты даешь!
Лера мгновенно спохватилась:
— Дело вовсе не в сексе. Я, между прочим, все еще храню верность Саше. Просто врач говорит, это вредно для здоровья.
— Что вредно? Верность хранить? — я тут же вспомнила мускулистых самцов, лапавших ее в бане и многодневные загулы, из которых она возвращалась, едва волоча ноги.
— Вредно ходить без спирали.
— Никогда б не подумала! — Лерина находчивость уже вызывала восторг, — Все говорят, что спираль — инородное тело.
— У меня так устроен организм, — улыбнулась Лера, сознавая свою исключительность, — Мне со спиралькой будет лучше.
— Ну, если лучше, тогда конечно… Вообще-то я пришла по другому поводу, — я выдержала паузу по всем законам жанра, — Мы с Антоном подали заявление. Хотим пригласить тебя на свадьбу.
Лера дернулась, тряхнула головой и приняла вид устрицы, сдающей сопромат.
— Что? Что с тобой? Тебе нехорошо? — спросила я участливым тоном.
Лера нервно хрюкнула, еще раз дернулась.
«Кажись, дошло!» — догадалась я.
Сошествие мысли в Лерину голову выглядело непривычно.
Лера шумно вдохнула, открыла рот, захлопала глазами. Я наклонилась над ней с видом врача.
— Что ты сказала? Плохо слышно!
— Мама знает? — просипела больная.
— Тебя я решила порадовать первой.
Я празднично улыбнулась и выпорхнула из комнаты, оставив Леру в состоянии кактуса, получившего солнечный удар в цветущих садах Антарктиды.
На кухне болтливый Антон уже вовсю сливал информацию синей от тоски Элле Ильиничне. Дмитрий Иванович лепил котлеты и, кажется, впервые радовался жизни.
Ценитель страстных натур, водивший Леру в ресторан, объявился на той же неделе.
Паша на раздолбанном Мерседесе был «серьезным бизнесменом», образцом учтивости и лоска. Внешне он чем-то напоминал Антона, однако, манеры имел скользкие и походил, скорее, на плющ, обвивший Леру неземным обожанием. Его преданный взгляд, готовность ловить каждый вздох, а еще усердие, с которым он вился вокруг Леры, вызывало опасение, что в скором времени он не позволит ей самостоятельно справлять нужду. На свадьбу Пашу не позвали, поэтому он сделал попытку протиснуться с тыла и на семейном совете представить проект по утилизации Сашкиных денег.
Знакомство состоялось на «веселой» квартире, где Лера и устроила совет. За стол переговоров меня не позвали, поэтому я достала книжку и засела на диван.
В тот вечер Паша был красноречив, а Лера с видом триумфатора кивала головой и методично вставляла «У нас так принято» и «У нас так не принято», в зависимости от контекста. У кого, у нас — не уточнялось, но звучало емко и сулило принадлежность к высшей касте, верховным жрецом которой она себя и назначила.
Стуча копытом, Паша отвечал:
— Конечно, я не член семьи, но все-таки считаю …
— А чей семьи? — не выдержала я, — И кто это решает?
Презренье стало мне ответом.
Члены и нечлены еще посовещались и разбежались кто куда.
— Полный идиот! — констатировал Антон, едва мы вышли за порог, — А про бизнес читал только в книжках.
— Ну, и сказал бы ему!
— А зачем?
— Как зачем? Чтобы не строил из себя бизнесмена.
— Это Лерин мужик — пускай сама с ним разбирается.
— Мужик-то он Лерин, — рассмеялась я, — а членом хочет стать твоей семьи.
— Моя семья сейчас со мной и в прочих членах не нуждается, — внятно ответил Антон, — А то, что осталось от Сашки — уже не семья.
— А как же мы построим дом для Леры и для мамы? — процитировала я гаденьким голоском, — Как будем жить одной большой семьей?
— С кем, с этой потаскухой? — скривился Антон.
— А как же материнское заклятие?
— Это не заклятие, это ***ец! — холодно и емко заметил Антон.
Я подошла к машине, но садиться не стала — захотелось покончить со всеми вопросами сразу.
— Кажется, дом на Рублевке придется продать.
— Продать? — удивился Антон, — Почему?
— У меня такое чувство, что его облапали. Мне в нем противно находиться.
— Что, так серьезно?
— Более чем. Подумай: тебя на Рублевке уже ничто не держит. Сашкин участок Лера продала, а наш окончательно изгадила.
— Эх, Сашка! — горько вздохнул Антон.
Я взяла его за руку:
— Держись, старик, не раскисай! Все у нас впереди. Я рожу тебе Сашку.
— Обещаешь?
— Клянусь!
К свадьбе готовились основательно — целых три дня. За это время Антон заказал столик в симпатичном ресторане с космическими ценами, купил мне белый костюм от одного из самых голубых французов и кольцо с «Маркизом» на безымянный палец.
После Загса отправились в ресторан-аквариум, где выпили хорошего вина и в отсутствие Леры позволили себе роскошь быть самими собой.
Алина и Николай вели себя непринужденно, много шутили, с удовольствием пробовали мудреные сорта рыб и веселили нас рассказами о собственной свадьбе.
С Алиной мне было легко и спокойно. Общаясь с ней, я чувствовала себя в безопасности. В отличие от Леры, она предпочитала козни не внутри семьи, а исключительно в ее защиту. Мы говорили на разные темы, делились мыслями и переживаниями. В тяжелые дни нашего с Митькой разрыва она стойко держала нейтралитет, не позволяла родителям раскиснуть, впасть в крайность и, заблудившись в упреках, потерять здравомыслие. Ко мне она относилась ровно, без злобы и высокомерия, резких суждений не позволяла, старалась судить объективно. Ее поддержка помогла мне пережить тяжелые минуты раскаяния и периоды отчужденности, страх навсегда потерять единственную в жизни и такую долгожданную семью.
Вечер прошел беззаботно и весело: мы вдоволь наелись рыбы, активно прошлись по десерту, а после ужина поехали домой петь песни нашей бурной комсомольской юности.
На следующий день состоялось классическое застолье с салатами и тостами, традиционными Лериными колкостями и ядовитыми усмешками.
Глянув на мой обручальный «Маркиз», Лера прищурилась и повела плечами:
— А мы с Пашей ездили в Турцию, и нас признали лучшей парой побережья.
— А мы едем в Мексику, — ответила я скромно, — Антон везет меня в свадебное путешествие.
Лера хлебнула вина, скривила рот:
— Господи, да кому нужна эта Мексика! Вот в Турции есть, на что посмотреть!
— Это точно, — шепнула я на ухо Антону, — Турки большие мастера это показывать.
Морская кадриль с обезьяной
Отель «Камино Реаль», краса и гордость Акапулько, стекал по склону Мексиканского залива, повторяя рельеф местности. Каждая из трех комнат нашего номера занимала свой уровень и выходила на длинную тенистую террасу. Ветви деревьев создавали подобие шатра, птицы, населявшие кущи, оглашали сад чудными голосами.
В этой анфиладе комнат, залитой мягким рассеянным светом, я осознала, где гнездятся музы.
Первые дни, словно пара тюленей, выброшенных на берег, мы сонно взирали на мир. После обеда, прибитые солнцем, отползали немного вздремнуть, просыпались в три часа ночи и начинали ждать открытия кухни. На рассвете валились на пляж и с трудом высиживали там до полудня, обедали в местном ресторане и, разморенные, возвращались в номер. Просыпались глубокой ночью, ошалело смотрели на часы, потом друг на друга, понимая, что снова проспали все на свете, а к утру начинали терзать кухню мечтами о завтраке. Лишь на третьи сутки нам удалось войти в местный ритм дня и ночи. Мы не только проснулись в положенный час, но и наладили режим питания.
Успех придал нам сил. Еще до ночи мы отыскали агентство, арендовали там автомобиль, покатались по городу и ровно в десять завалились спать.
С первыми мексиканскими петухами мы отправились в горы.
И серебро, порой — молчанье…
Затерянный в горной гряде городок под названием Таско встретил нас тихо и по-домашнему сонно. С трудом верилось, что перед нами город — мечта, ювелирный рай, где все местное население занято производством художественных изделий, посуды и украшений из серебра.
Мы основательно прошлись по местным храмам, с их ясноликими фресками, посетили загадочный собор, пол в котором был выложен так, что казался подвижным, облазили рудники двухсотлетней давности, насладились видом шахт и вагонеток.