Сашка достал из рюкзака фонарики, Антону дал розовый, девчачий. Он специально купил такой, чтобы наказать брата за то, что тот потерял свой в доме пуговичного человека. Антон брезгливо принял его, Мишка коротко хохотнул.
Колька шел впереди, пыхтел, без умолку говорил, какой пережил страх, когда наткнулся на забор и с какой скоростью бежал к лагерю. Беспрестанно оглядывался, убежденный, что за ним гонится врач с топором на перевес. Натыкался на упругие ветки, падал, ныл от боли и страха.
Лагерь остался позади, свечение костра почти исчезло. Виднелся маленький, тусклый огонек, больше напоминающий сверчка или далекую звезду, чем костер. Под ноги попадались трухлявые пни, корни толстых дубов и сухие ветки. Антон два раз запнулся, но не упал.
– Да, я тоже запинался, – тяжело дыша, сказа Колька.
Вскоре вышли на заросшую травой и кустарником дорогу, она упиралась в низкий каменный забор.
– Это что, больница? – спросил Антон у Мишки.
– Не должна, слишком рано, – ответил тот и панически принялся разворачивать карту.
– Тоже мне компас, – укоризненно проговорил Сашка. – Пришли раньше времени, да еще и ночью.
– Я не мог ошибиться, – мямлил себе под нос Мишка, водя пальцем по карте.
Колька заметно нервничал. Он ещё вначале похода предупреждал о призраках, и ни при каких обстоятельствах не собирался ходить по больнице ночью, а уж тем более ночевать в ней. За первые сутки похода он так замучил всех нытьем, что Сашке пришлось дать слово: ночевать будем в лесу, в палатках, у костра, а в больницу зайдем только при свете. Именно поэтому Мишка рассчитал путь так, чтобы к больнице подошли днем. Но что-то пошло не так. Опасения Кольки подтвердились, на часах полночь, а больница уже перед глазами.
– Ой, ребята, нам лучше уйти, – залепетал он, – тут призраки живут и этот безумный врач с топором.
– Замолчи! – зашипел на него Сашка.
Забор зарос мхом, ржавая калитка лежала в траве. Мишка все еще сидел на земле, уткнувшись в карту, Колька озирался по сторонам, светил фонариком на деревья и что-то шептал, а Сашка зашел за забор. Свет от его фонарика прыгал по кустам, пока не остановился на каменной лестнице, поросшей травой.
– Ну что, вы идете? – он обернулся и посветил Антону в лицо.
Антон прищурился, поднял руку, защищаясь от ослепляющего луча и сделал шаг за забор.
– Я… я не пойду, – заикаясь сказал Колька и попятился.
– Не нервируй меня, толстый, – крикнул ему Сашка, – либо идешь со всеми, либо остаешься один в лесу.
– Ребят, – подал голос Мишка, он уже сложил карту и поднимался на ноги, – я несколько раз пересчитал расстояние и скорость нашего движения. До больницы идти ещё пять часов, это не она.
– А что тогда?! – спросил Сашка, в его голосе появились нотки нетерпения, раздражительности.
– Я не знаю, тут должен быть лес.
– Не хорошо это, – застонал Колька, – призраки заманивают.
– В общем, мы пошли в эту чертову больницу, а вы как хотите! Можете стоять у забора всю ночь или идти к палаткам! – заключил Сашка и повернул в сторону лестницы.
– Точно, – говорил кто-то из ребят, но Антон уже не различал кто именно, голоса становились тихими и далекими, словно пробивались через толщу воды, – мы вернемся к палаткам, их надо сторожить.
Их фонарики быстро потерялись в деревьях.
– Ну и черт с ними, – сказал брат.
Подошли к высокому деревянному зданию. Стена и дверь гнилые, подернутые плесенью, но высокие окна целые. Точно, как в доме пуговичного человека. Брат ступил на крыльцо, толкнул дверь. Антон был уверен, она скрипнет, распугает хищных птиц, притаившихся на ветках сосен. Но дверь не скрипнула, она даже не открылась. Брат навалился плечом, но дверь не поддалась, тогда он пнул её и выругался:
– Черт возьми, она же гнилая!
Он заглянул в окно, посветил фонариком.
– Смотри, – подозвал Антона.
Там был погром. В большом зале валялась куча мусора, перевернутая мебель, пыль, штукатурка и доски, пол прогнил до дыр, кое-какие были такого размера, что в них легко поместится машина. Кривая, чудом державшаяся лестница у левой стены уводила в темноту. В глубине зала большой камин, поросший паутиной и черной плесенью, а рядом с ним две закрытые двери. И снова Антон сравнил это место с домом пуговичного человека. Целые окна, закрытые двери, камин. Слишком много совпадений для простой случайности.
– Надо попасть внутрь. Мне нужна та книга и топор. Толстый уверен, что они хранятся в кабинете старшего врача.
– А он откуда знает? Он тут никогда не был. – с сомнением проговорил Антон и взглянул на непоколебимое лицо брата.
– Так он же ботаник, в библиотеках сидит целыми днями, вычитал, наверное, где-то, – усмехнувшись, сказал брат.
Решили обойти здание. Сашка говорил, что у такого домища должны быть запасные входы. Пошли вдоль стены, светя фонарями во все стороны.
Только теперь Антон обратил внимание на тишину. Не кричали птицы, не скрипели деревья. Было так тихо, что слышно размеренное дыхание брата. Антон попытался вспомнить как давно пропал шум леса. Внутренний голос подсказывал, что последний раз он слышал скрип деревьев перед тем, как зайти за забор. Ему это не нравилось, в фильмах ужасов звуки пропадают перед тем, как появляется злодей.
Колька говорил, что где-то тут должна быть часовня, но Антон ее не видел. Если часовни нет, значит Колька придумал и про все остальное, значит нет ни топора, ни книги, ни призраков. Эта мысль чуть успокаивала, но все равно Антон чувствовал, как напряжены мышцы, а кишки словно скрутились в комок. А если книга была, то почему её никто не пытался найти?
Дошли до угла, повернули и тут Антон обомлел.
– Часовня, – сказал брат. – Выглядит она не надежно.
Крыша провалилась, крест висел на боку, окна выбиты, а дверь чуть приоткрыта. Ну хоть тут все так, как и должно быть, – от сердца чуть отхлынул страх, а вместе с тем мысли о доме пуговичного человека. У покосившегося крыльца стоял большой камень с высеченным крестом. У Антон все еще дрожали колени, зато ком, застрявший в горле, прошел. В своих рассказах Колька упоминал и этот камень с крестом.
– Пошли дальше, в часовню нам не нужно.
В стене небольшое окно. Посветили фонариками. Все тот же зал, но с другого ракурса, это окно у основания лестницы. Ступени покрыты толстым слоем пыли. На третьей ступени Антон различил след башмака. Потянул Сашку за рукав.
– Смотри! – взволновано сказал он.
– Похоже бомжи добрались до сюда раньше нас, – с досадой проговорил брат. – Надеюсь врач догадался надежно спрятать книгу и топор, прежде чем сдохнуть от рук демона.
За следующим углом, под заколоченным окном ждал сюрприз. Поджав хвост, оскалившись сидел скелет кошки. Поза, в которой кошку настигла смерть, казалась противоестественной. Она словно сидела на задних лапах и наблюдала за низколетящими птицами.
– Не наступи, – предупредил Антон брата.
Он перешагнул скелет и посветил вверх. На всех трех этажах окна заколочены фанерой и досками. Стена упиралась в другую стену, на которой окна так же заколочены.
– Нам не попасть внутрь, – сказал Антон и почувствовал облегчение. Напряжение, державшее мышцы цепкой хваткой, ослабло и готово было вовсе отступить. Ему не хотелось лесть в дом. Он развернулся, но радостный голос брата остановил его порыв вернуться к палаткам.
– Смотри, – свет фонаря отыскал черный проем. – Похоже так бомжи попадают внутрь.
На первом этаже, одно окно не заколочено. Кусок фанеры лежал на земле. Но Антон был уверен, что еще пару секунд назад, когда брат светил на стены, все окна были закрыты. Он смотрел на проем, на фанеру и вспоминал Настю, её подруг и парня с палкой. В тот раз прыжок в темный проем был необходимостью, сейчас же необязательно лесть в окно, можно спокойно вернуться к лагерю, их никто не преследовал, никто не угрожал расправой.
Подошли ближе. В комнате бардак, как и в зале. Старая кровать, заправлена черт знает как давно, на ней раскрытый, пустой чемодан. Массивный шкаф и перевернутый стол со сломанными ножками.
Залезли внутрь. В нос ударил запах старины, затхлости и гнилого дерева.
– Я думаю, это спальня старшего врача. А там его кабинет, – брат махнул рукой в сторону двери.
Он подошел и толкнул её. Дверь немного приоткрылась, так, что можно было просунуть голову, дальше не открывалась, что-то мешало. Заглянули в проем, посветили.
В небольшом, но просторном кабинете стояло зеркало, рядом валялась черная ткань, похожая на штору, чуть дальше массивный стол, обтянутый зеленым сукном. Удивительно, что он остался цел и до него не добрались крысы, муравьи или какой-нибудь грибок, разъедающий все к чему прикоснется. Справа от стола шкаф с выломанными дверцами, а слева дверь.
– Вот он этот шкаф. В нем топор. – сказал брат и навалился на дверь, – помоги открыть.
Антон толкнул. Плечо измазалось в плесени и какой-то склизкой дряни, похожей на кисель. Дверь заскрежетала так громко, что в ушах зазвенело от ужаса.
Антон услышал шаги. Громкие, тяжелые и быстро приближающиеся.
Выключили фонарики и чуть отстранились от двери. Кабинет погрузился во мрак. Раздался скрип двери, треск пола и шаги, уже медленные и осторожные, словно тот, кто зашел в кабинет, прислушивался и крался. У Антон пересохло во рту, в груди кольнуло, а по ногам прошел холодок. Шаги смолкли, чиркнула спичка и кабинет озарил свет керосиновой лампы. У стола, спиной стоял человек в белом халате.
– Вот и бомж.
Сашка произнес это тихо, но недостаточно, для того, чтобы его не услышал тот человек. Он резко повернулся, и Антон завопил от ужаса. Вместо головы у него был череп. В один прыжок он очутился у шкафа, вынул оттуда топор, размахнулся и швырнул в Антона.
Сашка захлопнул дверь, топор вонзился в гнилое дерево, острие застыло на расстоянии двух пальцев от лба Антона.
Почему не побежали к окну Антон так и не понял. Залезли в шкаф. Только успели закрыть дверцы, как в комнату вбежал мертвец. Он стучал зубами, а тяжелые башмаки гулко ступали по полу. Если бы Сашка не закрыл Антону рот ладонью, то он выдал их криком или шумным дыханием. Теперь же Ант