— Чем раньше ты это поймешь, тем лучше.
Непонятно, кому я это говорю: ему или себе.
Что не так с этой женщиной, что драконов к ней тянет, как магнитами невиданной силы?
Верраж так и не пришел в себя. Он ест и пьет механически. Гуляет только под приказами, потому что один раз его пришлось ловить на боевом флайсе.
Он не спит так же, как я.
А иногда начинает плакать.
Тот, кто видел драконьи слезы, вряд ли их когда-то забудет. Они напоминают раскаленные капли, с шипением впитывающиеся в снег.
Ненависть — то чувство, которое я не могу себе позволить по отношению к ней. Потому что ненависть — это чувство, а она его не достойна. Большее, чего она достойна, я ей озвучил в нашу последнюю встречу. Надо было видеть, как сверкнули у нее глаза.
Перчатка крошится хлопьями, я раздраженно стягиваю ее и швыряю в мусорную корзину. Если бы можно было выжечь Лауру Хэдфенгер с помощью пламени, я бы просто запустил его в самую глубину существа. Хоть весь чешуей покрылся, но сомневаюсь, что это возможно.
Юргарн Хэдфенгер умолял меня позволить ему остаться. До сих пор помню его стоящим передо мной на коленях, а на коленях стоило стоять ей. Если она хотела просить за свою семью.
Я и сейчас вижу ее на коленях.
Представляю, как смотрю на нее сверху вниз, направляя рукой ее голову.
Да чтоб тебя!
Я роняю, а если быть точным, швыряю себя в кресло усилием воли.
Смотрю в монитор, открываю почту. Далее — все по графику. Полчаса на разбор почты, полчаса на оперативку с департаментами. Руку продолжает дергать искрами, но я не обращаю на это внимание.
Встреча с Нергхиллером по экономике.
Новости от Валенхарда из пустошей Ниргстенграффа — слабые толчки снова потревожили драконов, но ничего критического.
Прошение от Рэгстерна. Очередное.
Я смахиваю его в корзину, даже не взглянув на текст.
Эллегрин знала, на что идет. И она знала, где окажется. Возможно, рассчитывала на нашу с ней дружбу?
Это ее проблемы.
Сейчас мне не хочется воспоминаний, но видимо, просто такой период.
Эллегрин подходит ко мне, прижимается щекой к плечу.
— Мне так жаль, Торн, — говорит она. — Ты даже не представляешь, как мне жаль.
Мы действительно были друзьями, и она сбежала из Бельвенхарта. Сбежала от отца, от матери — ко мне, просто чтобы выразить свое сочувствие. Девочка, которой было одиннадцать, уже тогда Эллегрин знала, как добиться своего. Этот побег стоил места ее телохранителю, а если быть точным, карьеры. Ее отец сделал все, чтобы парень больше не нашел работу, проследить его судьбу оказалось легко.
Он закончил вышибалой в третьесортном клубе, где его застрелил какой-то сумасшедший ревнивый муж. Возомнивший, что тот слишком плотоядно посмотрел на его жену.
Эллегрин — даже не прошлое, она просто архив.
Но что-то сейчас все равно царапает. Возможно, то, что между нами была история, чуть выше обычного подросткового романа. Возможно, это именно то, что заставило меня отдалиться от Лауры.
Я отталкиваю эту мысль, но она возвращается.
Снова и снова.
Снова и снова.
— Я прошу тебя, Торн. Пожалуйста. Тебе необязательно жениться на простой женщине. Тебе необязательно становится примером, найдутся сотни иртханов, которые с радостью разбавят свою кровь просто потому, что помешались на обычных человеческих ларрках.
Это был тот самый день, когда Лаура впервые переступила порог моего кабинета.
— Выбирай выражения, Эллегрин.
— Выбирай выражения?! Выбирай выражения! Да я всю жизнь выбираю выражения! — Она почти кричит, голос становится выше, врезается в стекла. — Я всю жизнь пытаюсь сделать правильный выбор, но правда в том, что я хочу быть с тобой! Я люблю тебя! Для тебя это совсем ничего не значит?!
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее. Красивая женщина. Красивая, с сильным пламенем, от которой мог бы быть сильный первенец. Не больше.
— Нет.
Она открывает рот. Закрывает.
Опрометью вылетает из кабинета.
У нас с Эллегрин могло бы получиться, не случись у нее романа с Арденом. Между ней и Арденом я выбрал друга.
— Ты же никогда на меня не смотрел… — когда я об этом узнал, она действительно кричала, размазывая тушь по лицу. — Никогда не смотрел на меня больше, чем… больше, чем просто девчонку, которая всегда была рядом. А я всегда была рядом, по первому слову, Торн! Что толку, что я была рядом? Ведь я тебе была не нужна. Я не хотела с ним спать! Я не хотела, Торн… Я не хотела!
Она сползла на пол, обнимая меня за колени, а я вздернул ее на ноги и посмотрел ей в глаза:
— Никогда больше так не делай, слышишь?
— Ты простишь меня? Ты меня простишь?! Он мне правда не нужен, он…
— Никогда больше об этом не вспоминай. И наша дружба не пострадает.
Разумеется, я лгал самому себе. Наша дружба пострадала, и пострадала основательно — именно в тот день мы друг от друга отдалились раз и навсегда. Тем не менее я продолжал с ней встречаться по инерции — по инерции того времени, когда она была моим якорем. Одним из немногих, позволяющих мне удержаться на поверхности, не уйти на дно, не сорваться в пустоши. Я был не готов к чувствам, но единственное, что меня держало — это чувство к ней.
Короткое, поломанное, первое и совершенно бессмысленное.
Об этом Эллегрин так и не узнала.
Все это тоже было прошлым, но почему-то именно сейчас оно вскрывалось. Как прошлогодний лед, обнажая уродливые края и неровности во мне самом, выдирая из недр, запаянных льдом и свинцом, чудовищ пострашнее глубоководных драконов.
Я перевел взгляд на запястье, а после — снова на монитор ноутбука и ушел в работу.
Очнулся от сигнала коммуникатора и голоса Одер:
— Ферн Ландерстерг, со мной только что связался ферн Доррентхайн.
Ферн, а если быть точным, ахран Доррентхайн, бессменный вот уже тридцать пять лет секретарь мирового сообщества. Иногда мне кажется, что он не рассыпается исключительно благодаря внутреннему упрямству и стержню, на которого нанизаны кости и внутренности.
— Он просил передать, что сегодня вечером вас ждут в Мэйстоне на экстренном заседании.
— Тема?
— Он не конкретизировал. Сказал только, что среди прочего будет поднят вопрос спонтанного оборота.
Глава 6
Мэйстон ничем не напоминает Хайрмарг. Хотя что-то общее у них определенно есть, и часть этого — уровень силы. Драконов, его правителя. Халлоран по праву занимает пост председателя Совета Аронгары, и пусть наши мнения кардинально расходятся, я не могу этого не признать.
«Для тебя никогда не было авторитетов, — выговаривал мне отец. — Никогда, Торн. Для будущего политика это недопустимо».
«Недопустимо, чтобы политик опирался на чей-то авторитет, кроме собственного», — ответил я.
Что для меня допустимо сейчас? Я знаю только одно: обороты на территории Ферверна — это мое дело. Равно как отключение щитов — дело Халлорана. Даже если у них по улицам будут ходить драконы, это будет его дело, делом его рук. Мне никогда не приходило в голову диктовать условия правящим из других стран.
Возможно, зря.
Флайс несет меня над городом, острова которого соединены перекинутыми мостами и аэромагистралями. Мосты Мэйстона — одна из мировых достопримечательностей, когда я впервые здесь оказался, смотрел большей частью на них. Сейчас я смотрю на высоту солнца, заливающего холодным светом высотки, и на Лаувайс, силу и мощь Аронгары.
Когда-то эта игла была надломлена, когда-то сила и правление Халлорана были под вопросом. Я знаю все слабости и все преимущества тех, кто сегодня собирается на Совет в Ангэр Хайт. Это отдельное куполообразное здание, часть его расположена наверху, а часть — под землей. Наверху собирают Советы Мирового сообщества и советы правления Аронгары.
Под землей проходят поединки иртханов, это старая традиция, дань которой отдается лишь изредка. Почему меня не оставляет мысль вызвать на поединок Эстфардхара? Чтобы спустя несколько минут наблюдать за тем, как он корчится у моих ног.
Я знаю ответ, и этот ответ мне не нравится.
Поэтому сейчас пишу Стенгербергу: «Найди для меня Солливер Ритхарн».
О том, что съемки у нее прошли замечательно, я уже знаю. Равно как и о том, какие фото в каком онлайн журнале окажутся в ближайшее время. О том, что ее реакция на харргалахт была гораздо мягче, чем у Лауры — она спокойнее приняла мое пламя. По-хорошему, Хэдфенгер тоже должна была принять его более чем спокойно.
По-хорошему, даже проблемы с ней должны были быть иного рода.
Но по-хорошему с ней не получается. А по-плохому…
Ангэр Хайт встречает меня стандартной пропускной системой, браслетом на руку. Вторая рука по-прежнему в перчатке, и мне на миг даже интересно — как скоро Мировое сообщество попыталось бы отстранить меня от правления, узнай они о том, что со мной происходит.
Меня встречает секретарь Халлорана.
— Ферн Ландерстерг, добро пожаловать в Мэйстон.
— Благодарю, Хэйсмер.
— Как добрались?
— Без пробок.
Она улыбается, и мы вместе идем к лифтам. А после — в зал заседания, где уже собрались все главы мировых держав, в том числе и Раграна — Бермайер восседает рядом с Халлораном, который общается с Доррентхайном.
Заметив меня, все как-то разом подтягиваются, и в зале заседания холодает.
— Всем доброго дня.
— Торнгер. — Рэйнар шагает ко мне и протягивает мне руку.
Я ее пожимаю.
— Что с рукой?
— Поранился.
Я говорю это достаточно громко, чтобы никому в голову больше не пришло интересоваться, что у меня с рукой. Хотя сейчас мне хочется просто стянуть перчатку и посмотреть на их лица, это как минимум недипломатично. Да, именно так сказал бы мой преподаватель из Академии, который долгое время не хотел засчитывать мне результаты теста.
— То, что вы решили четыре варианта, каждый на сто баллов из ста возможных за отведенное на один вариант время, Ландерстерг, еще не значит, что вы будете их применять.