– Что же, значит, все не зря. Смотрите, к нам уже идут. Как думаете, кто из этих очаровательных господ предложит вам танец?..
Мой первый кавалер оказался низким и тучным, зато весьма учтивым. Танцевал ловко, вел меня аккуратно и говорил о девушке, пленившей его много лет назад, во время такого же бала в честь первого дня зимы. Рассказ получился грустным: мужчина постеснялся спросить имя незнакомки, а после потерял ее в ворохе нарядов и масок. Я удивилась: как можно полюбить человека всего за несколько минут танца, даже не увидав лица? И вспоминать всю жизнь, лелеять это чувство.
Когда танец закончился, мужчина подвел меня к Авроре. Она улыбнулась:
– Господин казначей отменный танцор, не так ли?
– Это был казначей?! Как вы узнали?
– Светская жизнь учит считывать жесты, манеры, походку, ужимки.
Зазвучала музыка, меня опять пригласили.
Похожий на петуха мужчина постоянно наступал на ноги, до боли стискивал мою талию, называл Эллой и умолял снять маску. Мне было жалко и себя, и его.
– Это граф Декантье, – засмеялась Аврора, встретив меня после круга. – Безответно влюблен в дочку начальника стражи. Вы с ней и правда немного похожи. Рост такой же, цвет глаз. Но Декантье ошибся, она танцевала с другим мужчиной.
– Значит, не сильно он ее любит, раз не узнал.
– Как знать.
Мой третий кавалер выделялся из толпы. Он был очень высоким и статным, в танце вел уверенно и аккуратно. За все время третьего круга я встретилась с ним глазами, наверное, всего пару раз: было неудобно, приходилось запрокидывать голову. Все остальное время я разглядывала серебристые пуговицы на его камзоле.
– Это мой муж, – сказала Аврора. – Как он вам, Энрике?
– Ой, не знала… – смутилась я.
– После выступления Их Высочеств мы с ним покинем бал.
«А я тогда начну искать Алана», – решила я. Едва начавшийся вечер утомил, с непривычки от громкой музыки и танцев кружилась голова. После пятого круга – партнеров я почти не запомнила – зал пришел в движение, наполнился гулом. «Клео… Клео… Эвга… Эвга…».
Гости потихоньку стекались в соседний зал, опускались в кресла, останавливались в проходах и вдоль стен. Я с трудом протиснулась к Авроре: она заняла лучшие места, вручила мне карманный бинокль, хотя рояль и сцена были прямо перед нами.
После десяти минут суеты воцарилась тишина, я слышала лишь дыхание соседей за спиной и шорох платьев. Затем погасили свет, оставив лишь крохотный островок рядом с кулисами.
По залу пронесся вздох, когда они появились. Девочка, красивая как кукла, с венком из белых цветов в волосах. И мальчик. Я стала их разглядывать, затем схватилась за бинокль – показалось, ну точно ведь показалось! Нет, глаза меня не обманули: рядом с Эвгой, цепляясь за ее руку, шел не мальчик – старик. Я растерянно посмотрела на Аврору, ожидая объяснений, но женщина лишь хлопала в ладоши.
Старичок взгромоздился на банкетку, тонкие узловатые пальцы замерли над клавишами. Эвга заняла место в центре зала.
– А где Клео? – спросила я Аврору. Вроде бы тихо, но со всех сторон тут же зашикали.
Женщина удивленно посмотрела на меня:
– Вот же он, – кивок в сторону маленького пианиста.
– Но он же старый! А Клео с Эвгой родились в один день…
– Ох, Эни… О чем только ваш дядя думает?! Сделаю ему выговор. Милая, такой уж у Клео дар. Он может менять внешность: выглядеть на тот возраст, который ему хочется. Конечно, странно, что сегодня он кажется старичком. Впрочем, мы уже привыкли к подобным причудам.
Я задумалась. Многие дети мечтают выглядеть старше, надеясь, что к ним будут относиться как ко взрослым. Я и сама была таким ребенком, а когда выросла, поняла, что ничего не изменилось. Да и встречала людей, которые гнались за молодостью и с каждым прожитым годом ненавидели свое лицо чуточку больше. Клео, десятилетний мальчик, способный становиться то младенцем, то стариком – может ли он понять и тех и других, посочувствовать? Какой интересный и редкий дар! Не то что мой, относящийся к стихийному разряду. Или даже дар Лилии – способность взращивать семена.
Полилась музыка, нежная и незнакомая. Интересно, знает ли сестра эту мелодию, сможет ли ее наиграть? Не станет, даже если попрошу. Лилия, наверное, очень завидует, читая мои письма.
Эвга начала петь, и мысли о сестре исчезли.
У девочки был необычный голос, обволакивал, завораживал. Казалось, будто, покидая ее грудь, он превращается в воду. Секунда-другая – и я в самом деле вижу мелкие ручьи, струящиеся по потолку, стенам, по полу, огибая ботинки и туфельки. Голос – громче, на высоких нотах… Вода все прибывает, поднимается к коленям, к поясу, к горлу и накрывает с головой. Я задерживаю дыхание, зажмуриваюсь. Страха нет.
Когда открываю глаза, то вижу богиню времени Орлию. Она идет вдоль поваленного дерева, такого огромного, что я могу разглядеть лишь крохотную его часть. В какой стороне крона, где остались вырванные из земли корни?.. В руках у Орлии ножницы, она срезает сухие ветки…
Я знаю, там, где крона, – новые побеги и набухающие почки. Но ближе к корням веток не осталось. Засохли. Богиня срезала их и отдала своему младшему брату Малу.
Мал берет ветку из ее рук и разламывает на две части.
Мал сжигает ветки, которые сумел разломить. А те, что не сумел, отдает обратно сестре. Она обвязывает их цветными лентами и ставит в вазы.
Мне жаль сухие ветки. Я тянусь к Орлии, хочу попросить, чтобы она их не обрезала. Ветки, может быть, еще зацветут. Я попрошу сестру: она справится, она однажды оживила почти засохший цветок, мамин любимый…
Но голос перестает звучать, музыка отдаляется, унося с собой дерево, богиню и ее брата. Я тону, погружаюсь в черные воды, а затем свет бьет по глазам, и я вновь оказываюсь в зале рядом с Авророй.
Она мечтательно улыбается и дышит часто. Спрашивает:
– Что вам виделось, Эни?
Я рассказываю ей про Орлию и легенду о дереве жизни. Женщина задумчиво кивает.
– Все видят разное?
Вопрос повисает в воздухе, а потом сзади кто-то сдавленно охает. Я оборачиваюсь: одна дама усиленно обмахивается веером, и руки ее дрожат.
Что же, каждому свое.
Когда я пробиралась в основной зал, то потеряла Аврору. Неожиданно: шли рядом, а потом я замешкалась, пропуская вперед особо ретивую женщину. Поиски пришлось отложить: начался следующий круг, и ко мне подошел мужчина в маске ворона. «Танцуете?» Я согласилась. Вальс, медленный и мелодичный. Позволяющий украдкой поглядывать по сторонам, чем я и воспользовалась.
На очередном витке круга я увидела Алана. О, права была Аврора, его ни с кем не спутать. Чуть ссутулился, сложил руки на груди. Да и маска закрывает лицо не полностью, только глаза. Все остальное – то же, привычное: бледные тонкие губы, острый подбородок, высокий лоб, светлая челка, зачесанная назад. Алан стоял, прислонившись к колонне, рассматривал танцующих. «Меня ищет?..»
Мы с партнером-вороном проплыли рядом, и я поймала взгляд Алана. «Не узнал…» Потом знакомая фигура скрылась за чужими платьями и костюмами.
– Благодарю за танец, – я поспешно поклонилась, едва вспомнив о партнере. Стало стыдно: наверное, стоило завязать разговор, поинтересоваться выбором маски. Сделать комплимент, наконец, ведь партнер танцевал отменно. Вместо этого я вертела головой, глазела по сторонам. Попрощавшись с вороном, я решила, что с меня хватит на сегодня.
Вновь нашла глазами Алана, подобралась к нему ближе, прислонилась к соседней колонне. Пригласить его на танец? Пройти мимо, хорошенько задев плечом? Или дождаться, пока Алан сам меня найдет? А он вообще ищет?
Давай же, узнай меня! Я уже утомилась. Если бы умела управлять своим даром, ветром, то ворвалась бы в зал сквозь открытую форточку. Но я не умею…
Мне жарко, мне хочется окунуться в новорожденную зиму, прогуляться по тихим улицам. Где-нибудь, где почище, я скину тесные туфли и коснусь земли босыми стопами. Постою немного, несколько минут. Знаешь, Алан, я так делала в детстве – тайком, пока никто не видит. А после болела; мама сидела рядом и пела колыбельные, а нянюшка Илая хлопотала – обтирала и укутывала.
Алан вдруг вздрогнул и посмотрел на меня в упор. Словно почувствовал мой взгляд или подслушал мысли. Он улыбнулся и помахал рукой – поманил, и я бросилась вперед. Шагов пятнадцать, не больше – и мы сбежим отсюда, как и договаривались.
Вдруг незнакомый мужчина преградил мне дорогу; все случилось настолько быстро, что я, не сориентировавшись, оступилась. Упасть мне не дали: мужчина схватил меня за руки и поволок в круг танцующих. Я попыталась возмутиться, но он грубо осек:
– Вы обещали мне танец. Забыли?
Красивый голос, маска стального цвета, сплошная, на все лицо, зеленые глаза в прорезях. Острый, неприветливый взгляд, от которого спина покрылась мурашками. Я и слова не успела сказать – незнакомец переложил мою руку себе на плечо, подхватил за талию.
– Вы… ошиблись, – я едва не задохнулась, настолько быстрым оказался ритм.
– Неужели, Алерт? Мне казалось, нам нужно кое-что обсудить.
Все внутри сжалось.
– Откуда вы меня знаете? – Мой взгляд блуждал по красной вышивке на серой ткани явно дорогого костюма: в глаза я боялась заглядывать.
– Лукавите? – Незнакомец хрипло засмеялся. – Вы ведь догадались, кто я. И о чем хочу поговорить.
– Нет!
Круг кончился, но мужчина не спешил убирать руки с моей талии. Я попыталась вырваться, но он держал крепко. На глаза навернулись слезы: «Неужели никто не поможет? Разве не видно, что я не хочу? Где Алан? Фернвальд? Аврора, наконец?» Вновь зазвучала музыка, следующий круг начался.
Поворот, наклон, еще поворот. В глазах зарябило, к горлу подкатила тошнота. Все же я была испугана и совершенно не подготовлена к танцам в таком бешеном ритме.
– Вам не надоело меня шантажировать?
– Боги, о чем вы?
Повисла тяжелая пауза. Шаг, еще шаг. Поворот, наклон. Нога к ноге, сцепленные руки – вверх. Руки-арки.