«Мы с Г. целовались. Я заходила к нему в кабинет после уроков. Все вышло случайно, я зацепилась о доску, он помог освободится, мы стояли слишком близко. Я чувствую себя погано, но в тоже время душа ликует.
Кажется, нас могли видеть. Не дай Бог по школе поползут слухи. Не дай Бог об этом узнает Лиска или Игорь. Я теперь понимаю, что чувствовала Лариса в «Бесприданнице». Мысль развестись с Игорем и выйти за Г. промелькнула светом заходящего солнца. Нет, это невозможно. Это как предать дважды. Но и встречаться с Г. за спиной мужа тоже неправильно. Что же мне делать?»
«Мало мне одних терзаний! Случайно услышала разговор ребят в школьном дворе, что хулиганы все еще обижают Лиску. Почему она ничего мне не сказала? Боялась Игоря… ну конечно же… я плохая мать. Я должна была больше времени уделять дочери, но забросила ее ради себя. Я осторожно спросила ребят не знают ли они кто еще поедет в лагерь и те с удовольствием разболтали. Боже, что же я наделала?
Говорила с Г. но тот заверил, что Серый, как он его назвал, не посмеет пристать к моей дочери. Я поделилась страхами, Г. пытался меня успокоить. Лагерь был плохой идеей. Но как я скажу Игорю, что передумала, если деньги за поездку уже внесены? Солгать? А вдруг, он «взорвется» и пойдет качать права? В родительском комитете скажут, что от поездки отказалась мамаша. Как я оправдаюсь? Нет, похоже, дочери все же придется ехать».
Лиска не веря своим глазам, смотрела на дневник. Серый не просто сын учителя, он сын учителя, с которым мама…
Гнев стучал в висках. Лиска сжала пальцы в кулаки. Попытка оправдать маму разбилась осколками, обнажив острие ненависти. Если бы не она! Тварь! Она думала только о себе! Ненавижу! Ненавижу!
Перед глазами бегали точки. Хотелось разодрать дневник, швырнуть о стену посуду, уронить шкаф. Хотелось крушить и ломать. Душить и пинать! На глазах проступили слезы, стало душно. Лиска чувствовала, что свет меркнет. Повсюду прыгали белые точки. Лиска не выдержала и громко заорала, выплескивая накопленную обиду. Правда ядовитой змеей кусала живот и голову. Мысли путались. Лиска машинально прижала Вику к груди. Кукла казалась странно холодной и в то же время родной, единственной кто не придаст. Лиска гладила Вику по волосам и сотрясалась в рыданиях.
***
Лиска выпила залпом стакан воды. Обида немного отпустила. Что-то внутри подсказывало, что нужно продолжать читать. Подавив отвращение, Лиска перелистнула страницу.
«Прошла неделя. Вчера Лиска говорила со мной бодрее чем обычно. Я мало что успела узнать за пять минут — за Лиской уже образовалась очередь. Детям разрешали звонить родным только раз в день вечером. Главное, что дочь не просилась обратно. Это же хороший знак?
Игорь часто ночует на работе. Он говорит, что новый проект отнимает много сил и времени. Я вижу, как он отводит глаза. Все и так ясно. Я же провожу время с Г. Мы гуляем и разговариваем. Иногда он позволяет себе меня поцеловать, но дальше мы не заходим. Думаю, так даже лучше.
Я делюсь мыслями о наших детях. О том почему они не ладят, Г. признает, что у сына куча комплексов. Ему тринадцать, и он боится девчонок. Не знает, как подойти, как заговорить. У него проблемы с учебой из-за плохой памяти. А еще Г. сказал, что больше всего Серый стесняется того, что до сих пор… кхм… мочится в постель. Г. говорит, что из-за этого Серый и показывает всем свою силу, чтобы не дай Бог никто не узнал о его слабости. Я его понимаю, но… как же моя Лиска? Она то чем виновата перед ним?».
«Прошла еще неделя. Лиска не позвонила. Как назло, Игорь был дома. У него случился приступ нежности, и я не могла уехать. Не то, чтобы дочь для меня не важна… нет… Боже, зачем я оправдываюсь перед собой? Да, в те два дня я выбрала мужа. Не знаю почему. Обрадовалась, что он снова стал думать обо мне? Испугалась, что из-за отказа он отвернется или вообще уйдет? Я не знаю. Наверное, все вместе. Ненавижу себя за нерешительность. Ненавижу, что успокоила себя насчет Лиски. Она в лагере, под присмотром. Что плохого случится? Ненавижу, что все время думала про Г.
На третий день я поехала в лагерь. Лиска сидела подальше ото всех и гладила голову куклы. На вопросы не отвечала. Отворачивалась. Я попыталась что-то узнать у директора. Мне сказали, что Лиска сломала и сожгла свою куклу. Быть этого не может! Никогда не поверю. Да она не разлучалась с куклой никогда. Разговаривала с ней, играла. Кукла была ее лучшей подругой и тут… сломала и сожгла. Нет.
Я попыталась еще раз поговорить с дочкой, но она замкнулась в себе. Сидела и гладила голову. Снова и снова. Честно говоря, выглядело немного жутковато.
А потом, кто-то из ребят рассказал мне про Серого. Я хотела возмутиться! Немедленно увезти Лиску домой. Немного остыв я поняла, что нельзя рубить сгоряча. Г. говорил, что Серый как-то раз видел нас вместе. Зная скверный характер мальчишки… да и как я объясню Игорю, что вернула дочь назад? Вдруг Лиска расскажет про куклу? Так или иначе история с Г. всплывет. Нет, тут надо все обдумать».
«Поговорила с Г. Рассказала о Сером. Вместе решали, что делать. Г. сказал, что попробует достать через знакомых справку. Мол, у Лиски тяжелая простуда и придется ее забрать в город. Такой вариант мне нравился. Он не вызывал ненужных подозрений.
А потом… Г. попросил меня никому не рассказывать о том, что натворил Серый. Можно подумать я бы сказала! Я впервые взглянула на своего «друга» по-другому. Моя… его дочь подверглась насилию! Плевать, что он не знает о ней. Да как он только осмелился предложить такое?!»
Часть листов были выдраны. Следом шла запись:
«Запах больницы, наверное, впитался в кожу. Хлорка чудится везде, даже на улице. Я подолгу сижу возле Лискиной кровати. Каким-то чудом Игорь выбил для нее отдельную палату. Врачи постоянно проводят тесты, дают лекарство, разговаривают с дочкой.
Игорь долго изрыгал проклятия. На меня, на лагерь, на дибила-директора. Как же так получилось, что никто не заметил и не остановил?
Игорь как мог все уладил. Лиска ничего не помнит про лагерь. Врачи говорят, что это к лучшему. Они пытаются достучаться до разума дочери.
Лиска молчит и смотрит куда-то в сторону, словно видит то, что не доступно нам. А если и говорит, то без эмоций. Как робот. Врач посоветовал нам купить куклу взамен сгоревшей. Игорь нашел точно такую же. Кажется, дочке нравится. Господи, верни ее мне. Верни мою дочь!»
«Снова звонил Г. С момента последней встречи он боялся смотреть в глаза. Спрашивал, как дочь. Мы холодно поговорили. Когда он попросил не говорить никому о Сером я повесила трубку. Ничтожество! Какой я все-таки была дурой, что пошла на поводу чувств. Если бы я была верной женой и матерью, Лиска бы не пялилась в потолок, как безвольная кукла.
Она очень привязалась к новой игрушке и назвала ее Викой. Врач сказал, это хороший знак. Стресс оказался слишком сильным для дочери. Она долго копила в себе все плохое за много лет. А потом сознание нашло выход. Ой, не буду об этом. Конечно, никто не увидит дневник, но лучше от греха подальше о ТАКОМ не писать. Очень повезло, что все пошли навстречу».
«Лиска медленно идет на поправку. Врач категорически запретил рассказывать о том, что случилось. Болезнь дочери сплотила нас с Игорем. В свободное время он теперь не пропадает с «друзьями», а сидит рядом с Лиской. Он стал более внимательным, отпускает меня отдыхать. Хотя с тех пор как все случилось мне пришлось уйти с работы. Свободного времени теперь много, и я не устаю так сильно, как раньше.
Лечение требовало дорогих лекарств. Чем-то помогли друзья, чем-то обеспечила клиника. Все равно, пришлось продавать вещи. Игорь даже говорил о машине, но я знаю, как много она для него значит. Как долго он ее хотел. Нет. Он и так многое сделал. Так, что мне пришлось пожертвовать старые фамильные серьги. Этого хватило.
О Г. я забыла, а он не напоминал о себе, видимо убедился, что история не всплывет. Мог бы и не переживать.
Лиска возвращается к нормальной жизни. Она стала замкнутой и молчаливой, но нам обещали, что это временно. Она ни на секунду не расстается с куклой. Врач пояснил, что так работает защитный рефлекс подсознания. Пока что Вика идет Лиске на пользу. А потом нужно потихоньку разлучать их с игрушкой».
«Мы привезли Лиску домой. Она узнала комнату и стала задавать вопросы. Врач сказал, что отвечать нужно очень поверхностно и избегать подробностей. А еще убрать из квартиры все, что могло напомнить о лагере.
Мы столкнулись еще с одной огромной проблемой. Школа. Дети знали, что Серый приставал к Лиске. Они бы сказали ей. А может, и сами стали дразнить. Игорь согласился, что теперь Лиска должна заниматься дома.
Как-то мы пошли гулять и встретили магазин игрушек. В витрине стояла копия сгоревшей куклы. Лиска с интересом смотрела на нее и о чем-то думала. Если честно, я испугалась и увела дочь домой. Дала таблеток. Они не нравятся Лиске, вызывают тошноту, но это лучше, чем….
На следующий день пошла к Лискиному врачу. Он сказал, что знакомые места и люди теоретически могут привести к воспоминаниям. Теоретически… можно подумать мне от этого легче».
«Очень долго говорили с Игорем. Пришли к решению. Я снова убедилась, что сделала правильный выбор. Да, Игорь слишком жестко воспитывал дочь. Он любил командовать, он боялся, что мягкость может спровоцировать еще один… стресс. Но при все при этом, в нужный момент он всегда поступал как настоящий мужик! Он отказался от любимой работы и согласился переехать загород. Родители отдали свой старый дом. Мы продали квартиру, отдали долги, что-то дали родителям, что-то оставили себе.
Скоро мы снова будем втроем вдалеке от всех. Начнем все с чистого листа. На всякий случай, врач дал новое лекарство. Оно было сильнее прошлых, но зато действовало безотказно. Надеюсь «всякий случай» никогда не представится! Дай Бог все будет хорошо!»
На этом дневник заканчивался. Лиска задумчиво наглаживала Вику. Внутри головы булькало варево из мыслей. Ненависть и гнев смешивались с благодарностью и любовью.