— ОН обрел собственную волю, и ты заперла ЕГО в клетке. Очень далеко, посреди океана ненависти. Ты понимала, что если ОН снова вырвется, то больше не станет подчиняться. ОН завладеет тобой. Навсегда. Ты сдалась. Хотела вернуться в больницу. Сделать все, чтобы оказаться взаперти.
— Я не могу, — Лиска жалобно смотрела на свою копию, — не знаю, как заглушить ЕГО зов. Я мечтаю о ЕГО силе. Я ненавижу ее и желаю всем сердцем…. Старуха говорила мне… там во сне. Она умоляла меня отказаться от свободы. Но, я не могу!
Лиска заплакала, спрятав лицо в ладонях.
— Старуха была единственной нитью между нами и настоящим миром. Она много лет, через сотни созданных мною миров сдерживала чудовище. Но теперь ОН придет за нами. Только ты можешь ЕГО остановить.
— Как?
Призрак не успел ответить. Чердак задрожал. Вдали послышался знакомый рев.
Глава 20
Призрак испуганно метнулся к окну. Красные глаза широко распахнулись.
— Идет…
Дом затрясло. По стенам пробежала трещина. С потолка посыпались опилки. Кто-то ужасно громко топал по ступенькам. Призрак попятился, прижавшись к окну. Лиска схватила первое, что попалось под руку — старую доску с гвоздем посередине.
Первыми показались лапки. Жуткие, покрытые волосками длинные и острые паучьи лапки. Следом огромное туловище змея с осиными крыльями. Бармаглот стоял во весь рост, занимая почти все пространство. Голова со смесью хоботка, клыков и хелицер медленно покачивалась на тощей шее. Два мушиных фасеточных глаза смотрели то на призрака, то на Лиску. Монстр заметила палку с гвоздем и недовольно заурчал.
— Положи, — шепнул призрак, — не зли ЕГО.
Но Лиска не могла пошевелиться. Чудовище казалось гораздо больше и страшнее, чем тогда у канавы или во снах. Настоящее порождение ненависти и силы. Истинное зло. Не то, которым пугают непослушных детей. Ужас с осиными крыльями был настоящей смертью. Безжалостным убийцей, один вид которого заставлял трепетать. Сила пульсировала, напоминая нарыв. Она разносилась по всему чердаку, сметая пыль и старые газеты.
— Только ты можешь победить ЕГО, — сказал голос.
Лиска отказывалась в это верить. Она даже дышать боялась в присутствии Бармаглота.
— Ты сотворила ЕГО. Ты ЕГО хозяйка, — не унимался голос.
Монстр заревел, растопырив лапы во все стороны.
Лиска почувствовала, что невольно тянется к чудовищу. ОН все еще был ее защитником. Ее стражем из книги. Ее нарисованным героем.
Лиска протянула руку. Бармаглот с интересом смотрел на нее. Одна из паучьих лап вытянулась вперед. Лиска сделала шажок и дотронулась до шершавых волосков. Осторожно провела пальцами по жесткому хитину и даже смогла улыбнуться.
— Получается! — ликовал внутренний голос.
— Я отпускаю тебя, — сказала Лиска, — я больше не нуждаюсь в твоей силе. Уходи. Никогда не возвращайся. Я…
Монстр захохотал. Заухал, будто огромная сова, зашипел змеей, зажужжал, застрекотал. ЕГО сила ударила Лиску в грудь и заставила отшатнуться. Гул океана проник в сознание. С ним пришли голоса. Целый легион. Они смеялись, издевались, дразнили, хвастались, унижали.
— Я освободила тебя, — Лиска попыталась вклиниться в их поток.
Но они снова обрушились на нее, как волны океана на островок. Они смели ее сопротивление. Лиска упала на колени. Голоса говорили, что она им больше не нужна. Что Бармаглот больше не будет стражем, а станет хозяином. ЕМУ не нужна хитрость или трусость. Отныне все ее миры будут подчинены ЕГО силе.
Перед глазами пронеслись образы Серого, Лены, родителей, дяди в пальто, сторожа в лагере и многих других. Все они были растерзаны, истекали кровью, шептали о пощаде. Бармаглот в образе девочки упивался их болью. Он душил их, бил камнями, топил в воде. Лиска видела себя, стоящей поодаль. Связанная по рукам и ногам она могла только наблюдать за бесконечной чередой убийств. Монстр мечтал утолить свою ярость и ненависть, но Лиска знала, что ее невозможно было утолить, как невозможно заполнить водой бездонную бочку.
Пальцы сжали палку с гвоздями. Лиска попыталась ударить Бармаглота, но тот легко, как пушинку, отшвырнул ее. Лиска влетела в стенку и со стоном сползла на пол. Призрак попытался раствориться в воздухе, но монстр схватил его лапами и вдавил в окно. Осколки стекла разлетелись по чердаку.
Призрак заревел и превратился в подобие чудовища. Невысокую жалкую копию. Он отчаянно бросился на Бармаглота. Чудовище споткнулось о старый велосипед и отступило.
Лиска поднялась, чувствуя дикое головокружение. Комната расплывалась. Она ухватилась за палку, но пошатнулась и чуть не упала.
— Я не могу… — прошептала она.
— Алиса тоже не могла, но она победила своего Бармаглота, — сказал голос, — нужно только поверить в то, что безумное чудо может случиться.
Лиска фыркнула, но тут же закричала от боли. Призрак вцепился в Бармаглота и вырвал кусок мяса. На пол закапала черная кровь. Лиска поднесла руку к шее. Пальцы окрасились красным. Призрак отпустил чудовище и отшатнулся. Он тоже оказался ранен.
— Мы все связаны, — сказал призрак.
— Умрет один, умрут все, — прошептала Лиска. Она поняла, что от нее хотела старуха в больнице. Вот он способ убить зверя. Цена искупления.
Бармаглот схватил призрака. Сжал так сильно, что тот заорал от боли. Лиска чувствовала, как стальной обруч сжимает ее все крепче и крепче. Она с жадностью глотала воздух, но его не хватало. Призрак поник в хватке чудовища и безжизненно повис, превратившись в существо с тонкими как веточки ручками. Бармаглот выплюнул что-то белое и вязкое. Быстро работая паучьими лапками, он превратил призрака в грязно-желтый кокон.
Сонм голосов ворвались в сознание с новой силой. Лиска поняла, что чудовище хочет навсегда запереть их на чердаке. Он сломает ее идеальный мир. Перемелет ее воспоминания, создаст свои. Он станет ею и будет делать то, что захочет. Убивать снова и снова. А они с призраком смогут только наблюдать.
Лиска бросилась на монстра и ударила его в глаз палкой. Тут же голову прошибла молния. Лицо залило кровью, половина чердака скрылась во тьме. Лиска всеми силами пыталась не потерять сознание. Боль пронизывала лицо. И тут что-то сильное ударило в грудь. Раздался хруст. Лиска снова влетела в стену и грохнулась на пол. Тело превратилось в единый сгусток боли. Бармаглот ревел громко топая по полу. Доски жалобно скрипели и трещали, готовые вот-вот провалиться вниз.
Лиска почувствовала, как чудовище подхватило ее, плюнуло на спину и стало крутить в разные стороны, как куклу. В ноздри ударил кислый запах мокрой паутины. Бармаглот швырнул второй кокон рядом с первым.
— Король умер. Да здравствует король! — озвучил внутренний голос, слышанную где-то фразу.
Лиска согласилась с ним. Она сама была монстром. Трусливым, жалким уродцем, который придумал себе защитника. Стража, который извратил ее желания, воплотил в жизнь ее ненависть и злобу. Королем, среди чудовищ. Было смешно верить в то, что она может обмануть свою природу. Победить внутреннего зверя. Такова ее суть. Вечно хотеть и вечно бояться. А теперь еще и вечно наблюдать.
Сознание медленно уплывало. Запах паутины успокаивал. Где-то там на задворках внутренний голос пытался донести последнюю простую истину. Что Алиса все-таки победила своего Бармаглота. Что она поверила в невозможное и чудо произошло.
— Это твой страж. Ты его придумала. Ему не страшен меч, но он тоже чего-то боится!
Лиска сбросила с себя дрему. Верно, она нарисовала его, и чтобы сделать настоящим, оставила слабое место. Огонь.
Лиска нащупала карман. Паутина держала крепко, но миллиметр за миллиметром пальцы проникали все глубже. Лиска смогла дотянуться до зажигалки. Коснулась колесика. Чиркнула. Призрак в коконе что-то кричал, Бармаглот ревел, но Лиска крутила колесико снова и снова. Она выбросила из головы все лишнее. Все, что должно было произойти дальше казалось неважным. Боль есть искупление. Смерть Бармаглота есть искупление. Ее смерть есть искупление. Окончание вечного цикла; вечной жажды и страха.
Пальцы обожгло. Лиска инстинктивно дернулась и отпустила зажигалку. Но огонь уже резво вгрызался в одежду. Паутина дымилась и с шипением скукоживалась. Лиска чувствовала себя курицей, завернутой в фольгу и засунутой в духовку. Огонь разгорался, яростно вгрызался в кожу. Лиска кричала и молила о спасении. Визжала от боли. Дергалась и каталась по полу. Она задыхалась от дыма и страха.
Следом за коконом, огонь охватил Бармаглота. Он заревел и упал. Запах горелого мяса наполнил чердак. Огонь перекинулся на старое дерево, лизал потолок, набрасывался на кровать, превращая разбросанные книги в черную пыль.
Мир перестал существовать. Последнее воспоминание расплылось в тумане. Лиска видела, как много лет назад призрак заставил ее поджечь чердак. Как родители прибежали на запах, как увезли ее в какое-то место с белой плиткой и белыми стенами.
Лиска больше не чувствовала жара и боли. Только холод и тьму. Вокруг вздымались огромные черные волны. Они в последний раз поднялись, а затем ринулись вниз, погребая маленький островок под толщей вод бесконечного океана.
***
Денис Федорович пружинистой походкой шел по белоснежным кафельным плиткам. Молодой врач совсем недавно получил должность в местной больнице, но уже успел приглянуться незамужним медсестрам. Они провожали его взглядом и хихикали, делясь друг с другом сплетнями.
Денис Федорович успел услышать множество версий. Трудное детство, несчастная любовь. Он тихонько посмеивался себе под нос. Реальность, увы, была куда страшнее.
Высокий с темными волосами, чуть с проседью и карими глазами, он всегда, даже в самую жару, одевался в застегнутую на все пуговицы рубашку с длинными рукавами. Был приветлив и всегда улыбался. И все же некоторые его избегали. Считали странным.
В больнице работало много специалистов и каждый мог с уверенностью сказать, что если пытаться понять психа, то рано или поздно сам станешь психом. Но Денис пытался. Одни списывали это на амбиции молодого врача, другие на какие-то внутренние проблемы.