— А я такой хрен с горы, что могу твою задницу пополам порвать, и ничего мне за это не будет! Я — Тэврах, ранкар Волчьей Стражи, и если ты зенки еще не залил, то вот этот знак должен бы узнать!
— А ну, погляди тогда на эти знаки, — Берен ткнул пальцем в свой нагрудный значок, потом — в значок Финрода. — Мы — не кочевники, мы с Севера, а этих недотеп прихватили по дороге, чтобы веселее идти было. Нас ждут с докладом, а ты на дороге стоишь! Отвали, пока не получил.
Орки Саурона зашумели, но командир поднял руку.
— С докладом, говоришь, э? Ты что же, не знаешь, что все, кто здесь идут, обязаны Повелителю Воинов докладываться в первую голову?
— Время дорого, — Берен посопел. Это и в самом деле был просчет.
— А что ж мы вас раньше тут не видели, а, разведчики? — спросил десятник.
— А мы через Анах шли, дурья твоя башка. Мы бы и вернулись туда, ежели бы нас в Димбаре не поприжали. Лично Вождь Болдог нас послал, а ты тут из себя большую шишку строишь…
— Ну и славненько, — Тэврах гоготнул. — И пойдете с нами. Потому как ваш Болдог должон не сегодня-завтра здесь быть. Так что вперед, кочевнички-разведчики, и с песней!
— Да пошел ты знаешь куда! — взвился Финрод, но тридцать луков, наставленных на их отряд, по два на каждого, а на кого — и по три, заставили его поникнуть. — Ладно, ладно…
— Вот это мы попали, — прошептал Нэндил.
— Отбрешемся, — сквозь зубы ответил Берен, не особенно на это рассчитывая.
Глава 10. Саурон
К Тол-и-Нгаурхот прибыли вечером, бежали весь оставшийся день без остановки. Берен отчаянно искал возможности побега — их не было. Ранк Тэвраха почти сразу же соединился с другим ранком, сменявшимся после недельного патрулирования, и теперь за дюжиной задержанных присматривали почти шестьдесят пар глаз. Присмотр был плотным: орки и вообще-то не любили друг друга, так теперь это накладывалось и на распри между племенами, и на тщательно подогреваемое Сауроном соперничество разных частей его армии. Волчьи Отряды не любили Стражу Росомах, полагая тех бездельниками и трусами, Росомахи презирали Волчьи Отряды, недоумков, которым нельзя было поручить почетную и ответственную охрану Аст-Алхор, так что годны эти дураки лишь по лесам за мятежниками бегать… Одним словом, пограничники Росомах не могли упустить возможности поунижать разведчиков Волчьего Отряда, а уж издеваться на таким быдлом, как кочевники, им и сам Моргот велел.
У подвесного моста на Остров Тэврах и Урвег, командир второго ранка, долго препирались с тамошней стражей — не столько по делу, сколько потому что командиру охраны моста тоже охота было показать себя важной особой.
Берен от всей души надеялся, что их сейчас бросят до утра в какую-нибудь яму, где можно будет лечь и ненадолго забыться сном, после чего на свежую голову состряпать подходящую сказку. Рауга с два: полчаса во внутреннем дворе тюрьмы Тэврах ругался с местной охраной, требуя «самого главного» для доклада.
— Кого тебе еще главного? Повелителя Гортхауэра, что ли? — отбивался тюремный сотник. Но потом сдался — как видно, и в самом деле мог сам принять задержанных. Появился высокий, одетый в черное человек, который выслушал Тэвраха и увел его с собой. Через десять минут они вернулись, и орков-пограничников по кивку человека сменила тюремная охрана — только ранкар их сопровождал.
Их вели по коридорам куда-то вверх, и Берен скосил глаза на Финрода: узнает ли тот свой собственный замок? Лицо эльфа — точнее, морда орка — было непроницаемо.
Светловолосый человек в черном с серебром сидел в простом высоком кресле у камина — кроме него и охраны в зале, куда их привели, никого не было. На нагрудном знаке человека были выбиты корона и три молнии — корна-таэро[49] войск Моргота.
— Кто такие? — спросил человек.
— Харраф меня зовут, — ответил Фелагунд на той грубой смеси синдарина с талиска, что была в ходу между людьми, — а это брат мой по отцу, Унгал. Мы из Волчьего Отряда, господин, посланы с разведкой в Бретиль и к границам Нарогаста луну тому назад. Было нас полтора десятка, да все погибли.
— А остальные?
— Кочевники, сволочь. Их в Димбаре пощипали, так они прибились к нам.
Человек кивнул — видимо, потери и похождения кочевников его не волновали. Сколько их ушло и сколько вернулось — всем было безразлично: становища в Лотланне исправно возмещали урон, а большого толку от них не ждали — главное было удерживать границу в постоянном страхе.
— Отчего без доклада? — на сей раз человек обратился к Берену. — Почему обходили заставы?
Тот прочистил горло и ответил то, что успел придумать:
— Урух не любим. Сами мы уруг-ай…
— Я вижу это по вашим мордам, — перебил человек. — Кого вы не любите, меня не волнует. Есть порядок. Все, кто следуют на Север мимо Аст-Алхор, должны докладываться. Или вы там, в Волчьем Отряде, особенные? Для вас порядки не писаны? Чего молчишь, Унгал — язык проглотил?
— Никак нет, господин… А только мы ж не собирались на Север идти, мы через Димбар хотели вернуться… там нас и прижали — еле мы ноги унесли.
— Кто, сколько?
— Бретильская пограничная стража. Недобитки эти горские, — покривился Фелагунд. — Мало мы их резали…
— Потому что вы больше баб да щенков били, — встрял Тэврах. — А как воина увидите, сразу кучу под себя и бежать.
— А ну, заткни хайло! — огрызнулся Берен.
Человек с силой ударил хлыстом по ножке кресла — резкий звук оборвал свару.
— Здесь вам что, базар? — нахмурился корна-таэро. — Тэврах, не можешь держать язык за зубами — откуси его. Будешь говорить, когда я спрошу, а пока… — он оборвался на полуслове, вскочил с кресла и согнулся в поклоне.
На вошедшем были по-простому расстегнутая куртка, темная рубашка, кожаные штаны для верховой езды — ни одежды, ни знака, выделяющего начальника. Кроме царственной осанки да взгляда.
Он был по-настоящему высок, на пол-головы выше Финрода, если бы тот выпрямился — а тот и по-орочьи скрюченный не был маленьким. Очень похожий на нолдо: темные волосы, светлые, почти прозрачные глаза. Закатанные рукава открывали мощные предплечья и тонкие запястья: руки мечника.
Точеные эльфийские черты играли улыбкой — не только рта, но и всего лица — глаз, чуть приподнятых бровей. Но Берен сомневался, что эта улыбка выдает истинные мысли — скорее, прячет их. Вошедший казался опасным, и опасность завораживала, как танец змеи. Простота и легкость манер только усиливали страх: противник был настолько уверен в себе, что не находил нужным как-то подчеркивать свое положение при помощи одежд или спесивого надувания щек. Его губы улыбались, ибо не было ему нужды в грозных гримасах: и так все понимали, кто здесь хозяин.
Саурон Гортхаур…
Он сел в кресло, которое освободил корна-таэро, с веселым любопытством оглядел Финрода и Берена.
— Ну, Альфанг, и кто же они?
Человек вкратце изложил ему то, что рассказали «орки». Саурон кивнул, потом обратился к Финроду напрямую.
— Как далеко вы продвинулись к Нарготонду?
— Мы остановились в виду Амон Руд, Повелитель, — Фелагунд встал с колен, поклонился. Его примеру последовал Берен. — Дальше идти никак было не можно.
— И что же вы там видели?
— Войско собирают в Нарогасте, господин. В приграничных фортах шевеление. Не иначе как хотят воевать Остров.
— У меня иные сведения… Я слышал, там был мятеж и король Фелагунд изгнан. Там теперь правят сыновья Феанора.
— Там правит Ородрет! — не выдержал Айменел. Эдрахил треснул его по уху.
— Не разевай пасть не в свой черед, — прошипел он. — Простите, господин…
— Ородрет там правит, — поддержал эльфа Берен. — Вроде бы Фелагунда и взаправду поперли, но правит там Ородрет, а не феаноринги.
— Много же вы знаете — особенно если учесть, что в Нарогарде не были.
— Поймали одного, да язык ему и развязали, — осклабился орк-Финрод, да так правдиво, что у Берена мурашки по коже пошли от этой усмешки.
— Вы расспросили его о делах в Подгорном Королевстве, узнали, что там собирают войско — но не выведали пути проникнуть туда?
— Не успели, — зло бросил Берен. — Сдох.
Тэврах символически сплюнул. «У меня бы не сдох» — было написано на его морде.
— Скверно, — покачал головой Саурон. — Так значит, они собирают войско, идти и воевать со мной? Когда?
— Через год, после сбора урожая, как они смогут вывести в поле всех, кто может держать меч, — напропалую врал Берен. — Надоело им, видать, в своих укрывищах отсиживаться, — он захохотал, остальные орки — даже Тэврах — его поддержали.
— Ну что ж, я желаю им удачи, — Саурон встал, обошел Берена и Финрода кругом, цепко всматриваясь. — Потому что за последнее время было не так много веселого. А вы мне по нраву, уруг. Вы кажетесь хорошими, верными ребятами. Я даже подумываю переманить вас у Болдога. Как вы на это?
— Воля твоя, Повелитель, — пригнул голову Финрод, — а только не больше ли мы пользы принесем на службе у Вождя Болдога? Мы к разведке, к слежке привычные — не к охране…
— Такие головастые ребята да чтобы не научились новому делу? — Гортхаур как будто ускорял шаги. — Но верность ваша Болдогу мне по душе. Да, поистине, верность — великое благо и заслуживает награды, а предательство — кары. Вероломство точно ржа, разъедает изнутри и сердца, и города, заражая души злом. Ледяная пустота проникает в мир живых, обращаются в ничто их творенья, их награды, обволакивает ядом, и в глаза ей заглянув — устрашишься ты и дрогнешь, и растают твои чары, и надежда твоя рухнет, как трухлявый старый ствол, что внутри изъеден гнилью…
Сказав последние слова, он остановился и глянул прямо в глаза Финроду, пронзив — Берен почувствовал это — обманную оболочку в виде орочьей шкуры. Казалось, миг — и Ном действительно дрогнет и упадет. Берен дернулся было — но почувствовал, что двинуться не в силах, что как будто бы вмерз в воздух и даже дышать способен еле-еле.