У печати Эльтона была одна интересная особенность. Если по независящим от поклявшегося причинам погибает тот, кому клялись, магический контракт аннулируется. Этот исход был для Клавдия самым желанным. В таком случае он мог бы оставить Анэт уже сейчас. Бросить ее на произвол судьбы, на потеху Каэлю и сбежать, прихватив с собой Долорис. Заметать следы и прятаться Батури умел превосходно. Без обузы он бы легко избавился от погони.
— Так что ты говорил про полумертвого?
— Я оставил его, когда он сражался с Арганусом, — ответил Дайрес.
— А теперь мечтаешь убить? Почему?
— По его вине… он создал эликсир, который сделал моих родителей рабами. Из-за него, из-за Сандро, погибла моя семья. Я отомщу ему за это.
— Убить полумертвого за то, что кто-то, не спрашивая согласия, использовал его труды против твоих родителей? — в тот момент, когда Батури говорил эти слова, его лицо выражало много эмоций: удивление, брезгливость, насмешку, но только не смятение, в котором на самом деле пребывал вампир. Ведь это он по приказу Аргануса испытал на семье Ди-Дио действие эликсира подчинения, и скорее Клавдий, нежели Сандро, был виновен в гибели имитаторов. — Сколько тебе лет, если ты мыслишь, как глупый мальчишка? Пять? Десять? До такого абсурда мог додуматься только полоумный.
Дайрес поник, от его пыла и горячности не осталось и следа. Он ощутил себя несмышленым ребенком, которого с высоты жизненного опыта поучает взрослый муж. Теперь имитатор винил себя за проявленную несдержанность. Разве можно предавать друга? Готовить для него месть? Да и вообще мстить за то, в чем он совершенно невиновен?
— Вот что я тебе скажу. Ты помог мне, теперь помоги ему. Полумертвый вряд ли выжил. Сообщи мне, если узнаешь о его гибели. Хочу быть в курсе его судьбы. А теперь иди.
— Ты остаешься?
— Мне надо убить фурий, — пожал плечами Батури.
— Я с тобой, — твердо заявил Дайрес.
— Как хочешь, — равнодушно отозвался вампир. — Снимай защиту. Нападем первыми.
— Мне надо время.
— Оно у тебя есть, а я пока побеседую с нашими прекрасными леди.
Разговор с фуриями был прекрасным способом узнать их силу. Каждое слово загробной твари сопровождалось магическим посланием, коротким видением. Даже слабый маг мог заблокировать вмешательство в свой разум, запретить этим существам копаться в его памяти, обмениваться воспоминаниями, но Батури не собирался делать этого. Он хотел выяснить, с кем столкнулся, насколько могущественны его противницы. А узнать это было нетрудно: чем больше энергии вмешает посыл, чем отчетливее видения, тем сильнее фурия.
— Что ж, девочки, какими судьбами вы стали подобными уродками? — спросил Батури, взглянув в прекрасные, удивительно похожие друг на друга лица трех бестий. — Видно матери воспитывали вас скверно, если вы даже после смерти не можете научиться хорошим манерам.
— Мужчины злы.
Темная комната, девушка, бледная до синевы, лежит в постели и корчится в предсмертных муках. Рядом с нею хлопочет старушка, которая причитает, шепчет что-то невнятное, плачет и со слезами на глазах протирает руки умирающей спиртовым настоем, желая унять лихорадку. Девушка извивается, кричит, отбивается от демонов предсмертной болезни, которые мучают ее ужасной агонией. «Яд. Она отравлена», — догадался Батури.
— Мужчины не заслуживают жизни.
Перед глазами встала все та же комната. В ней тихо и беззаботно, улыбаясь неведомым сновидениям, спит молодая, пышущая красотой и здоровьем девушка. В ее покои заходит мужчина в дорогих одеждах из шелка. Уверенной походкой приближается к кровати, берет в руки подушку и душит спящую. Девушка просыпается, размахивает руками и ногами, пытаясь сбросить мучителя, но затихает, умирая, так и не узнав имени своего убийцы. «Что-то знакомое в стати этого мужчины», — подумал Батури прежде чем одно видение сменилось другим.
— Их ждет смерть.
И вновь та же комната. Мужчина, как две капли воды похожий на Андре Ллира, лишь с большим числом морщин и поседевшей шевелюрой, страстно целуется с хрупкой, юной девушкой. Они предаются любовным утехам, то смеются, наслаждаясь друг другом, то возбужденно стонут. Но прежде чем влюбленная смогла ощутить свой первый оргазм, мужчина вытащил из-под подушки стилет и точным ударом вогнал его в сердце партнерши. На белую простынь, на волосатую грудь лорда полилась девственная девичья кровь.
Бездыханное тело в изломанной позе лежало на кровати. Ласковая улыбка, так и не сошедшая с идеального, точеного лица, смотрелась дико на фоне перепуганных, остекленевших глаз.
— Я попал в общество мужененавистниц? — криво улыбнулся Батури, выставляя защитные чары, чтобы больше не созерцать видения. — Нельзя по одному мужчине судить обо всех. Так может делать только тупая фурия. Хотя, откуда у вас способность мыслить, девочки? Ведь ваши мозги уже давно съели трупные черви.
— Ты умрешь, — зло прошипела одна из фурий.
— Медленно.
— Мучительно, — дополнили ее другие.
— Вы опоздали, девочки, — все еще улыбаясь, отозвался вампир, — опоздали буквально на пять сотен лет. Тогда я был еще жив, а теперь, увы, мертв.
— Ты мертв.
— Телом.
— Мы убьем.
— Разум.
— Можете считать, что я испугался… — сказал вампир, перестав улыбаться.
Несмотря на блокирующие чары, он увидел свою смерть. Как и было обещано: медленную, мучительную. Фурии не умеют прорицать, не способны показывать будущее другим, но с доскональным мастерством могут ворошить прошлое, подкидывая сознанию картины минувшего.
Батури лежал на холодном полу, под сердцем противно ныла рана, полученная могущественным, смертоносным клинком Каэля. Клавдий не знал, как сумел выжить в тот день, когда похитил прах своего прародителя, не ведал, благодаря каким силам переборол губительный укол. Но все же Батури умирал. Медленно, мучительно. Изнемогая то от озноба, то от лихорадки, до боли в пальцах, цепляясь за пол, он полз в неведомую черную даль и знал: там его ждет неизбежная кончина…
Клавдий с трудом вырвал непослушное сознание из видения, тут же уплотнил магические щиты, чтобы не допустить повторного прорыва, поставил максимальную защиту от ментального воздействия и секунду спустя осознал, в какую переделку угодил.
Андре сказал не всю правду. Его предок был не только извращенцем и убийцей, но и искусным чернокнижником, который питался силой убитых им ведьм. Андре соврал. Его предок убил не одну дочь колдуньи. Он извел трех сестер. Только теперь, взглянув на фурий иным взглядом, Клавдий заметил в их лицах родственную схожесть. Сестры. Колдуньи. Существа, возвращенные из загробной жизни собственной матерью. Их три, но они едины. И сил у них, полученных изначально, умноженных на ту, что, убивая, они украли у своих жертв, неизмеримое множество. Батури недооценил фурий. Ему не хватит познаний в некромантии, чтобы совладать с этими бестиями.
— Остановись! — резко обернувшись к Дайресу, крикнул вампир. — Не разрушай сигил!
— Поздно, — оторопело отозвался имитатор, разводя руками.
Прикидывая мизерные шансы на победу, обдумывая возможные пути отступления, Клавдий потянулся к поясу, но не нащупал на нем смерть Каэля. «Сражаться придется голыми руками», — судорожно подумал он, выставляя перед собой раскрытую ладонь. Фурии, уже перешедшие черту, остановились, но быстро перебороли наколдованный вампиром заслон.
— Черти сигил! — воскликнул Батури, второпях ворожа, формируя одну ментальную стену за другой.
— Это долго, — отозвался имитатор. — И только Итимэ знает, как это делать.
Услышав последние слова, вампир сообразил, как Ди-Дио может помочь.
— Перевоплотись в некроманта! Быстро!
Дайрес не заставил себя ждать и тут же принялся облик Сандро. По его мнению, это был самый могущественный черный маг, которого он знал. Но имитатор не учел того, что полумертвый пользовался мощными артефактами, а без них был довольно слаб.
Фурии уже сломали заслоны вампира и ринулись на него, окружая со всех сторон. Порхая, как бабочка, Батури ловко уходил от стремительных ударов, изредка отбивался короткими, примитивными заклинаниями, готовя мощную магию упокоения. Тянул время. И Дайрес решил помочь ему в этом, взяв на себя одну из бестий.
Собрав силы, имитатор ударил заклятием, прожигающим призрачную оболочку, развоплощающую фантомов. Фурия закричала яростно. Истлела. Растворилась. И казалось бы, умерла. Но мгновением позже возникла перед Ди-Дио, пугающе скаля пасть. Дайрес ударил наотмашь. Промахнулся. Упал наземь, терзаемый мучительными видениями из жизни Сандро. Видениями, которые могли разрушить психику любого человека, сделать его безмозглым овощем, или даже убить.
— Нет! — надсадно закричал Дайрес. — Спасите их! Спасите!
Неожиданно наваждение истаяло. Имитатор обнаружил себя, лежащим перед сгустком плазмы, которая осталось от фурии. Клавдий сумел-таки подобрать подходящую формулу и выпустил ее в бестию, которая едва не свела с ума Дайреса. Вампир по-прежнему весьма ловко и эффективно отбивался от фурий, которые носились вокруг него, но не могли дотянуться. Батури оказался более проворным даже по сравнению с призраками.
Дайрес вспомнил некромантский прием теургии, идеально подходящий к подобной схватке, и отделил свою ментальную сущность от телесной, стал призраком. И в таком подобии начал посылать в фурий одно заклинание за другим, давая Батури время для передышки. Покойницы пытались подобраться к телу некроманта, но натыкались на бесконечную волшбу и лишь пятились под тяжким прессом колдовства. Но случилось непредвиденное: уничтоженная вампиром бестия восстала из мертвых, вернулась в мир, как ни в чем не бывало, и напала на Дайреса.
— Нас.
— Нельзя.
— Убить.
Голоса фурий били по ментальным заслонам тяжелыми таранами, разрушая возведенные вампиром барьеры.
— Здесь.
— Наш.
— Дом.
Защита не выдержала. От накативших видений Клавдий сбился с ритма, потерял равновесие и рухнул наземь. Он продолжал бороться, несмотря ни на что, снова и снова окружал себя магическими щитами, но фурии без видимых усилий разрывали защиту на части.