— Стигии нужен король…
— Не спорю. Даже не король, ей нужен вождь, который поднимет людей с колен и даст им веру. За вами люди идут, но вы один обман заменяете другим. Я так часто сталкивался с принципом меньшего зла, что перестал в него верить.
— И напрасно, — стальным тоном сказал Реордан, уже уставший от беседы, которая из расспросов превратилась в оправдания. — Может, в моих жилах и не течет королевской крови, но ты верно подметил: «династия истреблена». Пора другому роду править страной.
— Это лишь самооправдания…
— Это выбор людей, — обрубил Реордан. — Ты хорошо уводишь разговор в сторону. Из защиты переходишь в нападение. Похвальная черта. Похвальная. Но со мной этот номер не пройдет. Ты не ответил на мой вопрос: «Кому ты мстил и за что?»
— Личу, который убил мою семью, лишил меня возлюбленной и украл у моей жизни смысл, — сказал Сандро и сам не поверил тому, что на краткий миг ощутил укол ненависти. Впрочем, это чувство быстро угасло, вернув прежнюю холодную рассудительность, столь привычную для некроманта. — Для того, чтобы поквитаться, мне пришлось проделать долгий путь от Бленхейма в Хельгард. На этом пути я потерял всех друзей, остался абсолютно один, лишился эмоций, стал пустышкой, но добился своего. Убил… и теперь свободен от ненависти. Я утолил ваше любопытство, король?
— Как звали лича?
— Арганус Д'Эвизвил.
— Мне знакомо это имя… Это значит, что в Хельгарде больше нет короля. Очень неожиданная удача.
— В Хельгарде есть король. Балор Дот вернулся. Но он сейчас так сильно занят наведением порядка в своей вотчине, что ему еще долго не будет дела до людей. У вас хватит времени, чтобы оставить корону преемнику, который вместо вас будет править Стигией.
— Мне не нравится твой острый язык.
— А я и не пытался вам понравиться, — пожал плечами Сандро. — Я не пойму, зачем было короноваться, если вы все равно планируете сбежать из страны?
— Для людей, — коротко ответил Реордан.
— Поводырем должен быть законный правитель, — понимающе кивнул юноша. — Но что дальше? Что будет со страной, когда вы уведете часть людей, оставив вторую на растерзание некромантам?
— То же, что и раньше, — угрюмо ответил король. — Я спасу только тех, кого могу спасти. И не в моих силах помочь тем, кто выбрал рабство.
— А что насчет войны? Вооруженного противостояния? — Сандро и сам не мог понять себя. Не мог понять, почему испытывает к этому человеку такую злобу, такую неприязнь. Ведь несколькими днями раньше он и сам планировал сбежать их Хельгарда. И судьба Стигии его нисколько не волновала. Но уже сейчас, увидев вокруг неисчислимое множество беженцев, которые отдали жизни во власть труса, он не мог молчать. — У вас есть армия. Есть маги. Есть вера людей. Воспользуйтесь тем, что имеете. Хельгард после двух штурмов слаб, почти беспомощен. За многие века некроманты впервые оказались в положении, которое не сулит им ничего хорошего.
— Нет, — только и сказал Реордан. — Мои воины — необученные ополченцы. Боевой опыт они получили в мелких стычках и ничего не знают, о настоящих баталиях. К тому же их мало, в десятки раз меньше, чем оживших мертвецов. А мои маги? Они — деревенские чародеи, которые ничего не смогут противопоставить вековым мудрецам. Балор Дот один, даже без помощи своих рабов, справится со всеми моими магами. Даже Иль Варден не составит ему конкуренции. Нет. Я не стану рисковать жизнями людей. Уж лучше спасти кого-то, чем погубить всех.
— Убегают трусы, — не унимался Сандро, — смелые идут в бой.
— Ты опошляешь мою миссию. Снова уводишь разговор в сторону. Не ради побед и власти я взвалил на себя бремя королевской короны, а ради людей. Ради них тайно собрал дружину, истратил сбережения своего рода на пропаганду, чтобы в один прекрасный момент как можно больше людей решилось бежать из страны. Я три года, с тех самых пор как Балор Дот оставил трон, жил только одной мыслью: спасение Стигии. И я не виноват в том, что мои призывы облетели не всю страну и согласились с ними не все люди. Я сделал все, что смог. И продолжаю делать…
— Ради людей, — закончил Сандро. — Знайте, я не разделяю ваших методов…
— Это твой шанс, воспользуйся им, — вмешался в беседу Трисмегист. — Я говорил, что тебя спасут самопожертвование, человеколюбие и готовность помочь. Только эти чувства уберегут твою душу от разрушения. Умоляю, воспользуйся удачей, примкни к королю.
— Но лучше помогать людям хоть как-то, чем вовсе никак, — после секундной паузы добавил Сандро.
— Ты можешь оставаться, маэстро Эскандер, но, надеюсь, помощь колдуна нам не понадобится… — прошептал Реордан и, пришпорив коня, умчался вперед, где конники вновь сцепились в драке с бродячими мертвецами.
Степи остались позади, и вот уже второй день путь лежал через скалы по узкой дороге, лежащей на вершине ущелья у самой пропасти. Внизу, в темном чреве провала можно было разглядеть гладкое и серое, как ртуть, горное озеро, сплошь утыканное шипами островерхих рифов. На этих каменных пиках покоились бледно-желтые тела скелетов, остовы разбитых телег, которые сейчас представляли собой лишь груды досок. Дорога здесь была опасная, нередко тот извозчик, что понеопытнее, не справлялся с управлением и его повозка обрушивалась вниз вместе с грузом и пассажирами.
Перегнувшись через бортик, Сандро наблюдал за мерным передвижением неисчислимого множества людей, изредка поглядывал на то, как из-под колес его телеги, едущий у самого края, то и дело вылетают каменное крошево и гравий. Осыпь с нарастающим гулом катилась в бездну, и в рокоте, в разлетающемся далеко окрест пугающем эхе, казалось, слышались женские голоса, молящие об избавлении.
Неприятное зрелище. Опасный путь. Особенно теперь, когда в округе полно бродячих мертвецов. Напади они сейчас, у людей не осталось бы шансов спастись. Всадники, которые уже не раз продемонстрировали превосходные воинские навыки, не смогли бы набрать ходу и разметать врагов. Ограниченные в действиях маги не получили бы простор, необходимый для волшбы. Идеальное время для нападения.
Дорога все сужалась, становилась все опаснее. Слабое солнце светило по-зимнему тускло, с трудом пробиваясь через высокие горы, стоявшие на противоположном склоне. И чем ближе подбирались сумерки, тем сильнее укоренялось в душе Сандро недоброе предчувствие. Он спрыгнул с телеги и пошел позади нее. Неожиданно, застав юношу врасплох, к нему обратился Иль Варден:
— Мрачно тут. Чутье мне подсказывает, что нас ждут неприятности.
Сандро окинул внимательным взглядом окрестности, которые и вправду не вызывали положительных эмоций: серые камни, осыпающиеся даже от легкого прикосновения, чахлые ели, усеявшие горные склоны и вяло покачивающиеся на легком ветру, затухающее солнце, уже почти скрывшееся за высокими скалами.
— Склонен доверять вашему мнению, — сказал он задумчиво, крепче сжимая посох и уже по привычке плотнее укутываясь в плащ, чтобы спрятать лицо в тени капюшона.
Иль Варден сильно опирался на посох, как хромой, которому полезнее было бы путешествовать в телеге, нежели пешком. У него были грубые черты лица, глубокие морщины, крючковатый нос, слишком большой для тонких, бескровных губ, вечно растянутых в неприятной улыбке, которая была на лице мага, как приклеенная, и ничуть не гармонировала с цепким, ястребиным взглядом. Кличка Шут совсем не импонировала ему, куда больше подходило прозвище Коршун. Этот человек вызывал у Сандро резкую антипатию, но юноша ловко скрывал неприязнь за показным равнодушием.
— Я вот, что подумал, — весело проговорил Иль Варден, — а не подружится ли нам?
Сандро поперхнулся словами.
— Ты такой молчаливый. Ни с кем за три недели не разговаривал, — продолжал тем временем Шут. — Может мне удастся тебя разболтать?
— Сомневаюсь, — выдохнул Сандро, и какое-то неведомое чувство ударило его когтистой лапой прямо в грудь, сжимая мертвой хваткой и выворачивая сердце. Чародей даже сбился с шага, споткнулся, чуть не упал, но чудом удержал равновесие.
— Вот тебе сколько лет? — как ни в чем не бывало продолжал расспросы Иль Варден.
— Восемнадцать, — отстраненно ответил Сандро, глядя под колеса, из-под которых все еще опасно катилась галька. «Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем телега перевернется и скатится в пропасть?» — неожиданно подумал юноша и взглянул на восток. Оттуда, как ему подсказывало это тараном ударившее в грудь предчувствие, должно придти нечто ужасное. Губительное и страшное.
— Хм, дважды несчастливое число.
— Это почему же? — насторожился юноша.
— Если сложить две девятки, получим восемнадцать. Девятки пророчат беды роду людскому, — лекторским тоном проговорил Иль Варден. — Если же сложить три шестерки, тоже получим восемнадцать, а шестерки предрекают появление Мессии Проклятых.
Сандро слушал вполуха, думая о своем. Перед глазами неожиданно встал тот неизвестный чернокнижник с капюшоном, опущенным до самого носа. Он читал заклятие по воскрешению монстра, а Сандро, хоть и слышал обрывки слов, как наяву, все никак не мог собрать текст воедино, но чувствовал, что этот текст ему смутно знаком.
— Дежавю, — пробормотал юноша, вновь взглянув на восток, что не укрылось от Иль Вардена.
— Что, прости?
— Ах, возраст, — спохватился Сандро. — Ну и что, что мне восемнадцать? Или вам после семнадцати тут же стукнуло девятнадцать?
— Нет, что ты, — улыбнулся мягкой, почти искренней улыбкой Иль Варден. У этого человека вообще было множество различных улыбок, но ни одна из них не была естественной, природной. Он играл, этот Шут. И играл бездарно, словно и не желал скрывать истинных чувств. — Было мне восемнадцать, но в те дни не решалась судьба моей страны.
— Причем тут я и судьба вашей страны?
— Что тебя беспокоит? — вместо ответа спросил Шут и, проследив за взглядом некроманта, посмотрел на восток. — Что ты там увидел? Я вот ничего, кроме скал не вижу.
— Кроме скал, там ничего и нет.