Обычно старшие детективы Даремской констебулярии соперничали друг с другом в делах об убийстве. Они были редки в этих краях, и их успешное раскрытие было еще одним пером на шляпе, которое могло, в конечном счете, привести к повышению. Однако неопознанная жертва означала, что обычный энтузиазм по поводу убийства отсутствовал.
Суперинтендант возложил ответственность за это дело на инспектора Кейт Теннант, недавно получившую повышение по службе и переведенную к ним в участок. Она была единственной женщиной детективом в ранге выше, чем констебль. Она была также достаточно умна, чтобы понять, что на нее повесили «глухарь». Ничто за прошедшие месяцы не изменило мнения Теннант, хотя она неуклонно поддерживала внешнюю видимость веры, что ее команда, включающая и сержанта Брэдшоу, в конечном итоге раскроет дело. По ходу следствия они провели для галочки, казалось бы, бесконечное количество проверок за более чем три месяца, не получив ни одной надежной зацепки.
«Как они могли надеяться раскрыть это убийство», ― думал Брэдшоу в сотый раз, ― «если не было свидетелей, ничего из обычных публичных обращений, ноль сведений из источников в криминальном мире, и они даже не могли определить личность жертвы?»
― Чем ты занимаешься?
Он не заметил приближения констебля Мэлоун, пока она не встала у него за плечом. Он видел, что она была обеспокоена, обнаружив, что он рассматривает изображения выжженной девушки, как они ее прозвали.
― Рассматриваю ее фотографии.
Он сознательно употребил слово «ее».
― Зачем ты на них смотришь?
Брэдшоу знал, что констебль Мэлоун подумала, что он просто отвратителен.
― Чтобы напоминать себе, ― сказал он, наконец, рассматривая почерневшую кожу на лишившемся формы лице, ― что она была человеком.
Письмо №1
Вы не знаете меня, Том, но я подозреваю, что слышали мое имя. Полагаю, что я обрел дурную славу из-за того, чего не совершал. Как иронично. Я не убивал свою любовницу, и думаю, что вы можете помочь мне доказать это.
Два года назад я был осужден за убийство Ребекки Холт ― женщины, с которой я встречался. Мы оба были женаты, поэтому, когда полиция сказала мне, что ее избили до смерти, я запаниковал и сказал, что мы были просто друзьями. С тех пор я глубоко сожалею об этой лжи, потому что ее использовали, чтобы дискредитировать меня. Я солгал, так, значит, соврал обо всем остальном, или так утверждает история.
Однако против меня не было никаких реальных доказательств. Я был арестован офицерами полиции, которые были слишком ленивыми, чтобы искать другого подозреваемого. Меня привлекли к ответственности королевская уголовная прокуратура, которая думала, что мотив ― это все, что нужно. Мое имя очернили журналисты, завидующие моему успеху у женщин, и я был осужден присяжными, которые хотели наказать меня за мой образ жизни.
Я прочитал вашу последнюю книгу, «Стук смерти», и был очень впечатлен. Вы раскрыли тайну шестидесятилетней давности, которая озадачила всех остальных, и это дало мне надежду. Последнее время у меня ее не так много.
Навестите меня в тюрьме Дарема. Вы живете за углом. Едва ли, что-то из того, что имело место быть, попало в газету, а что попало ― ложь. Я могу дать вам кое-что, чего не было у других писателей: доступа к истине. Все, что я прошу взамен ― сохраните беспристрастность.
Искренне Ваш,
Ричард Белл
Глава 3
Радио было включено, оно всегда едва сильно шумело помехами в машине Тома, если только не было настроено на конкретную местную станцию, которая играла только ориентированный на взрослых рок. Пока Том ехал, «Форейнер» (прим.: американская рок-группа, созданная в 1976 году) громко умолял объяснить, что такое любовь.
После жизнерадостной музыкальной заставки прозвучал манерный североатлантический голос местного диджея, который звучал наполовину, как у жителя Джорди, наполовину с американским акцентом. Диджей начал зачитывать серию местных событий, которые «ждут тебя в эти выходные». Том вполуха прислушивался к предсказуемому прогнозу погоды на осень: облачно и пасмурно, прохладно, высокая вероятность дождя, затем сводка по пробкам объяснила, почему он едва двигался: дорожные работы в городском центре Дарема. Изменение интонации голоса ведущего ток-шоу привлекло его внимание.
― Нашего следующего гостя вы хорошо знаете в нашем шоу, ― торжественно объявил он. ― Хорошо известный в регионе до того, как ушел в отставку с поста главы городского совета Ньюкасла в этом году, советник Фрэнк Джарвис твердо отодвинул политику на задний план, чтобы принять участие в очень личном поиске, и он здесь сегодня, чтобы рассказать нам об этом.
Ведущий радио умолк.
― Фрэнк, тепло приветствуем от лица всех присутствующих. Спасибо, что пришли.
― Спасибо, что пригласили меня, Джон.
― Расскажете нам, почему вы пришли в студию?
― Я ищу свою дочь.
Советник говорил медленно, будто пытался совладать с эмоциями.
Том, может, больше и не был журналистом, но он все еще испытывал информационный голод и вспомнил, что читал что-то о политике в Ньюкасле, который переживал из-за своей дочери подростка. Том также знал кое-что и о Фрэнке Джарвисе. Мужчина был в каком-то роде смутьяном, старомодным оппозиционером, выступающим против крупных бизнесов и за сдерживание городского развития, что выделяло его среди модернистов его партии.
― Ваша дочь, Сандра? ― мягко направил разговор ведущий ток-шоу, будто уговаривая своего гостя рассказать о деталях. ― Той, что девятнадцать лет?
― Верно.
― И она уже какое-то время назад пропала?
― Восемь месяцев назад, ― ровно ответил политик.
Это плохо. Если ее до сих пор не нашли, в лучшем случае, можно предположить, что она не хочет быть найденной. О худшем сценарии лучше не думать. Том не питал особой надежды в отношении Сандры и ее бедного отца.
Ведущий радио сочувственно вздохнул по поводу бедственного положения советника.
― Должно быть, вам и вашей семье невыносимо тяжело сейчас?
― Так и есть, ― произнес Джарвис, ― это ужасное время для меня и моей жены Элзи. Не знаю, что сказать...
Затем он, казалось, вздрогнул, и на мгновение повисла тишина. Мертвая тишина в эфире затянулась, и Том понял, что внимательно прислушивается, ожидая, когда мужчина заговорит снова.
― Не спешите, Фрэнк, ― сказал ведущий бывшему советнику, но на самом деле подталкивал его произнести следующую фразу.
― Извините.
Сердце Тома сжалось из-за бедного мужчины. Политик, лишившийся дара речи? Это было бы смешно, если бы не произошла такая трагедия.
― Все хорошо, мы все понимаем, через что вы проходите сейчас, ― заверил его ведущий.
«Откуда», ― подумал Том.
― Может, вы опишете нам ее?
Последовала еще одна пауза, пока Джарвис пытался подобрать слова.
― Сандра ростом сто шестьдесят пять сантиметров, у нее длинные светлые волосы. Когда ее последний раз видели, она была одета в джинсы и голубую рубашку, белые кроссовки и темно-коричневое пальто.
― Так почему бы вам не рассказать нам, своими словами, что произошло в тот день, когда она пропала?
― Моя дочь сказала нам, что собирается погулять с друзьями, ― начал он. ― Она училась на втором семестре первого курса в университете Дарема и была у нас дома в Ньюкасле во время недели подготовки к экзаменам. Мы подумали, что она осталась у подруги, и ждали, что дочь вернется домой на следующий день, но она так и не появилась.
Когда он сказал это, Том явственно почувствовал сомнение в его голосе, даже по прошествии такого времени.
― Как вы думаете, что произошло с Сандрой?
― Мы не знаем, ― признался Джарвис, ― мы просто не знаем. Оказалось, что она не оставалась у подруги, и никто из ее знакомых не видел Сандру уже пару дней до того, как она исчезла, но говорят, что ее несколько раз видели в городе в этот период.
― И когда в последний раз кто-либо видел вашу дочь?
― Это было восемнадцатого февраля, когда она покупала билет на поезд на центральной станции Ньюкасла.
― У вас есть предположения, куда она поехала? ― спросил ведущий.
― Нет, ― признался Джарвис.
― И, как я понимаю, у нее не было особых причин сбегать? У нее были какие-то проблемы?
― Ни одной, ― ответил он, и голос Джарвиса снова показался удивленным, ― ничего, никаких причин. Сандра всегда была счастливой девушкой, у которой не было причин сбегать из дома. У нее не было никаких бед.
― У нее не будет никаких проблем. Мы просто хотим, чтобы она вернулась домой, ― быстро он добавил после.
― Полиция провела расследование и не нашла никаких зацепок? ― спросил диджей. ― Даже спустя восемь месяцев?
― Мы не можем винить полицию. Они сделали все, что могли: поговорили с дюжинами людей об исчезновении моей дочери и держали нас в курсе дела.
― И все же больше никто не видел Сандру с того дня, как она села на поезд в Ньюкасле?
― Было множество сообщений об этом, ― поправил Джарвис ведущего, ― по всей стране, но у нас нет возможности узнать, подлинны ли они. Мы просто надеемся и молимся, что она в безопасности и однажды вернется к нам.
― Это сложный вопрос, Фрэнк, но я знаю, что вы хотите предоставить нам как можно больше информации.
Он сделал паузу.
― Мог ли кто-то похитить Сандру, и могут ли они, по всей видимости, удерживать ее против воли?
Том предположил, что вопрос был предварительно оговорен.
― Это возможно, ― согласился Джарвис. ― Сандра не из тех девушек, которые просто сбегают, так что полиция говорит, что не может ничего исключать. Если кто-то что-то знает, что-либо, пожалуйста, дайте о себе знать и помогите найти мою дочь.
Он прочистил горло еще раз.
― Пока этот день не пришел, я буду продолжать кампанию по поиску Сандры, ― и он продолжил, сообщив адрес горячей линии.
― Какой человек Сандра, Фрэнк? ― спросил ведущий радио, когда тот закончил называть цифры.