я.
― Я не осуждаю вас, ― сказал ему Том, ― я прочитал недавно о вас статью. Репортер утверждает, что по оценкам ваше состояние составляет около двадцати миллионов фунтов. Это, черт возьми, впечатляет... если он не преувеличивал, конечно же.
― Недооценивает, если что.
Том правильно предположил, что сделавший себя сам мужчина с нищих улиц Ньюкасла захочет, чтобы все знали, насколько он успешен.
― И вы добились всего с нуля.
― Я преуспеваю, надо полагать.
Холт пытался скромничать, но сейчас практически выпячивал грудь.
― Что дает вам чертовски большой мотив.
― А?
― Вы только что сказали мне, что брачного контракта не было, так что, если бы ваша жена ушла от вас к Ричарду Беллу, она могла бы подать в суд на развод и отсудить половину.
― Подождите-ка минутку, ― потребовал Холт, ― у меня есть алиби.
― Сколько угодно людей будет гореть желанием поклясться, что они были с вами, если вы их об этом попросите.
― Мне не нужно просить их, ― сказал он, и в этих словах был гнев. Том начал задаваться вопросом, мог ли он заставить мужчину опустить все свои щиты. ― Или подкупить их, если это то, что вы имеете в виду. У меня не было причин убивать Ребекку.
― У вас было десять миллионов причин, ― сказал Том.
Том быстро понял, что зашел слишком далеко. Фредди Холт не был тем мужчиной, который потерпит такое оскорбление. Вместо этого он подошел к репортеру и с силой его толкнул, крича от ярости. Том ударился об стену вагончика. Его диктофон лежал неиспользованным в кармане, потому что он не думал, что Фредди Холт откроется, если каждое его слово будет записываться, а теперь диктофон упал на пол со зловещим звуком разбивающегося пластика.
−Ты ублюдок! ― закричал Холт, и сразу же схватил Тома за горло, а затем начал сжимать, отрезая доступ воздуха. ― Я, черт возьми, убью тебя...
Глаза Холта были дикими, а, когда он разразился потоком ругательств, на его губах появилась пена. Том пытался сопротивляться, но едва мог дышать. Он толкнул Холта в корпус, даже приземлил туда удар, но Холт даже не ослабил хватки. Он реально собирается убить меня, подумал Том, и в нем начала крепчать паника, когда он понял, что мужчина может быть способен на это ― и может быть это уже будет не в первый раз.
В отчаянии, Том сделал единственную вещь, которую смог придумать, чтобы отбиться от нападающего. Он опустил руку, схватил Холта между ног и сильно сжал.
Удушающая хватка Холта ослабла лишь слегка, он вскрикнул от боли, но Том не сдавался.
― Мы оба отпустим друг друга одновременно, ― удалось выдавить Тому, несмотря на давление на его горле, ― на счет три.
Холт не согласился с этим и сжал руки сильнее. Фредди Холт почти согнулся пополам, но каким-то образом ему удалось оставаться в вертикальном положении и удерживать пальцы вокруг горла Тома.
― Один... два... три, ― произнес Том, а затем сжал на максимуме силы и крутанул рукой, так что бизнесмен снова вскрикнул и, наконец, отпустил его.
Том тоже отпустил его, и Холт согнулся. Он с силой рухнул, его глаза бешено вращались, в то время как его тело ударилось об пол, как рухнувшее дерево. Весь вагончик сотрясся от удара. Холт какое-то время лежал неподвижно, стонал и держался за пах.
Том сделал несколько огромных глотков воздуха, а затем аккуратно прижал руки к своему чувствительному горлу, вместе с тем следя за тем, чтобы напавший на него не смог вскочить снова. Он нагнулся, чтобы поднять свой сломанный диктофон, и понял, что его уже нельзя починить. Он осмотрел распластанную, стонущую фигуру бизнесмена.
― Спасибо вам за ваше время, ― пробормотал он и оставил Фредди лежать на полу.
Глава 26
― Вы хотите, чтобы я написал вам? ― с недоверием спросил Брэдшоу.
― Новые правила, ― пояснил голос на другом конце линии, ― новая процедура. Нельзя просто позвонить нам и попросить копию фотографического доказательства. Вы можете быть кем угодно.
― Могу, ― согласился Брэдшоу, ― но я ― не кто угодно. Я сержант Йен Брэдшоу из Констебулярии Дарема, и я формально запрашиваю просмотр доказательства по делу пропавшей Сандры Джарвис. Вы легко можете проверить, представляю ли я закон, просто позвонив по горячей линии в полицию Дарема, чтобы они могли это подтвердить.
― А я говорю вам, что в этом месте новые правила, и я не могу этого сделать.
Брэдшоу слышал об аутсорсинге, который казалось, был новым модным словом на уровне помощника комиссара и выше. Он знал, что определенные задачи, ранее выполняемые офицерами в форме, теперь выполнялись гражданскими лицами, работающими на частные фирмы, чтобы «высвободить ресурсы и вернуть бобби снова на рабочий ритм», как назвал это один политик. Это был первый раз, когда он был вынужден напрямую иметь дело с одним из роботов, которых они наняли. Он уже скучал по старым добрым временам, когда все, что нужно было сделать ― позвонить кому-то, кого ты знаешь и попросить их об услуге.
― Так значит, я должен предоставить письменный запрос?
― Да.
― Факс работает?
― Нет.
― Это должно быть письмо?
― Да.
― Почему?
― Просто так надо.
― Потому что такова процедура?
― Да.
― Ладно, скажем, я понимаю, что должен написать вам, чтобы запросить фотографию, но в данный момент, ее нет, так не можете ли вы, по крайней мере, поискать и перезвонить мне, если вам удастся найти ее? Это важно для нашего расследования.
― Нет, я не могу этого сделать.
― Почему?
― Потому что мне не дозволено искать то, что официально не запросили.
― Опять же, почему?
― Потому что мы здесь очень заняты, и я не могу тратить время.
Брэдшоу хотел сказать: «Но вы более чем рады тратить мое», затем передумал. Он все еще надеялся заставить парня образумиться, хоть эта надежда начала угасать с каждой прошедшей минутой.
― Так вы всерьез утверждаете, что я должен написать официальное письмо, отправить его вам по почте, а затем ждать, когда оно прибудет к вам в офис, а только затем вы начнете искать фотографию, которую можете и не найти.
На другом конце линии раздался тяжелой вздох.
― Такова процедура.
― Боже, ― прошипел Брэдшоу, его раздражение дошло до той точки, когда привычное благоразумие его покинуло. ― Если здание будет гореть, вы будете ждать приказа об эвакуации, которое придет по почте, а только потом побежите?
― Теперь вы ведете себя возмутительно, ― сказал ему мужчина, ― я не обязан выслушивать подобные оскорбления.
Оскорбления? Я даже еще не начал.
― Хорошо, ладно. Мне жаль. Просто эта ваша процедура очень раздражает, вот и все.
― Это не моя процедура. Не я придумываю правила. Я лишь им следую.
Именно так говорили нацисты в Нюрнберге.
― Конечно. Я не это имел в виду. Я буду очень благодарен, если вы могли начать искать пропавшую фотографию после получения моего письма... пожалуйста.
― Конечно, я поищу, ― сказал он сухо.
― Благодарю вас.
Ты мерзкий бюрократ.
***
Хелен сидела в кафе почти час, потягивая чай, который на самом деле не хотела пить, чтобы оправдать там свое присутствие перед владельцами. Она говорила себе, что подождет еще двадцать минут, прежде чем признает поражение. С ее места у окна, она могла видеть вход в жилой блок Эми Риордан. Она надеялась, что ее записка и встреча в общественном кафе смогут убедить женщину присоединиться к ней здесь.
Хелен на самом деле и не ожидала, что Эми пустит ее в квартиру, вот почему она написала записку заранее. Она тщательно подобрала слова, не зная, что Эми чувствует по отношению к Ричарду Беллу. Верно, что на нее напал ее парень по колледжу, и она была вынуждена позвонить в полицию, но они, предположительно, до этого момента делили и хорошие моменты. Так что, несмотря на его, не имеющее оправдания поведение, было вероятно, что Эми не захочет, чтобы ее бывший парень провел в тюрьме остаток жизни.
В своей записке Хелен выбрала нейтральный подход и попыталась передать Эми часть контроля над ситуацией. Хоть судья, парадоксально, позволил ее истории с Ричардом быть упомянутой в суде, ее не вызывали на дачу показаний ни на стороне обвинения, ни на стороне защиты. Хелен хотела предоставить ей возможность поговорить о мужчине, с которым она когда-то была близка. Опорочить его или помочь спасти его, но заверить ее, что в любом случае, это ее выбор. Она сложила записку, написала на пустой стороне название кафе и подсунула под дверь Эми.
Женщина, которую Том описал по своему интервью с Марком Биркеттом, была свободолюбивой душой, слишком энергичной и беззаботной для незрелого и контролирующего Ричарда Белла. Время и обстоятельства изменили Эми Риордан: Хелен могла сказать это с первого момента, как увидела женщину, и видела это теперь, когда наблюдала за тем, как Эми выходит из дома и осторожно направляется в кафе. Она была одета, как будто, чтобы скрыть свою внешность, в синие джинсы и мешковатый джемпер, с рукавами, которые она сжимала в кулаках. «Какого черта произошло с Эми за прошедшие годы?», подумала Хелен. Когда молодая женщина открыла дверь кафе, Хелен почувствовала, что скоро это узнает.
***
Он вел машину одной рукой, другой рукой потирая пострадавшую кожу на горле. Том продолжал заново переживать момент, когда Фредди Холт набросился на него. Видел ли он жажду убийства в глазах старика, и что бы он сделал, если Том был бы не в состоянии оказать ему отпор? Что более важно, получил ли Том проблеск того, что он сделал со своей женой? Вероятно, Энни и Ричард Белл оба были правы насчет него. Фредди Холт имел сильный мотив и не выдержал, когда Том напомнил ему об этом факте.
Как он мог быть таким глупым? Том сознательно подстрекал Холта, пытаясь получить от бизнесмена реакцию, проверить его чувства к Ребекке, чтобы оценить, правдивы ли они. Он, скорее всего, позволил бы чему-то проскользнуть в эмоциональном плане, но Том, к сожалению, неправильно воспринял ситуацию. Холт был уличным бойцом, который рос, махая кулаками. Том хотел надавить на Фредди, но только, чтобы выбить его из равновесия, а не разозлить его донельзя.