Поэтому Слваста поднялся на ноги, отдал честь и сказал:
– Благодарю за предоставленную возможность, сэр. Вы не пожалеете об этом.
Вежливое самообладание Вениза оставалось безупречным, а вот панцирь Рашель не смог полностью скрыть ее подозрения по поводу того, что он подчинился слишком легко.
Слваста повернулся и вышел из кабинета.
«Я вернусь, – молча пообещал им он. – Вернусь, чтобы отправить вас прямо в глубины Уракуса».
Рабочий кабинет был настолько экстравагантным, насколько мог быть лишь кабинет в Капитанском дворце. Светлый и прохладный даже в самые худшие из летних дней Варлана, он находился на первом этаже в государственном крыле дворца, и из его огромных арочных окон открывался вид на бульвар Уолтона и панораму городских крыш внизу. Люстры, подобные хрустальным лунам, свисали с потолка вдоль всего кабинета, а в промежутках между ними медленно вращались огромные восьмилопастные вентиляторы, которые приводили в движение моды в потайной комнате. Стены украшали написанные маслом картины, изображавшие героические сцены с участием прежних Капитанов, ведущих полки против паданцев. Золотые рамы блестели в щедро льющихся в окна потоках солнечного света.
Предметов мебели в кабинете стояло немного. Если пройти от двери четверть длины кабинета по блестящему черно-белому плиточному полу, посетитель оказывался у письменного стола из яблоневой древесины с мраморной столешницей размерами пять на три метра. За столом располагалось кресло с резной позолоченной спинкой, обращенной к огромному камину. Два стула для посетителей стояли перед столом, их бархатные сиденья были новенькими, неистертыми: никто не садился в присутствии Капитана, во всяком случае, в официальной обстановке. По традиции, стулья предназначались только для членов семьи. В альковах стояли пьедесталы с бюстами самых почитаемых предков. В дальнем конце комнаты красовались древние вазы с внушительными охапками свежесрезанных цветов.
Капитан Филиус сидел за столом. Две помощницы стояли сбоку, держа папки, заполненные бумагами, которые требовали его подписи. Обе молодые женщины носили особую вариацию стандартной дворцовой униформы – форма облегала их плотно, как вторая кожа, и имела глубокий вырез до самого пупка. Хотя Филиус и приближался к среднему возрасту, однако в свои семьдесят семь лет он продолжал наслаждаться всеми плотскими удовольствиями, доступными мужчине. К счастью, благородная кровь не подвела его: Капитаны были одарены высокой устойчивостью к болезням, поэтому их обычная продолжительность жизни позволяла им комфортно чувствовать себя и после ста лет. Если только их наследники не проявляли нетерпение. Именно такое несчастье постигло нескольких предков Филиуса за последние три тысячи лет. И Капитан не питал иллюзий по поводу своего собственного сына Аотори.
«Сэр? – телепнула ему секретарша из приемной. – К вам пришел Тревин».
Филиус поднял глаза от стопки бумаг, которые он уже подписал.
«Хороший повод, чтобы прерваться. Пригласите его войти».
Он положил богато украшенную перьевую ручку на золотую подставку.
– Мы продолжим позже. Вы свободны.
Одна из помощниц взяла подписанные документы. Обе улыбнулись ему и пересекли кабинет, направляясь к двойным дверям в его дальнем конце. Филиус проводил их удовлетворенным взглядом.
Тревин вошел, когда девушки достигли дверей. Возраст мужчины приближался к ста двадцати годам, и его черные как смоль волосы отступили со лба, образовав большую залысину. Оливковая кожа черепа лоснилась и сверкала в солнечных лучах, заливающих кабинет. Тревин носил простой серый костюм, ничем не примечательный – как и положено человеку его профессии. Он вообще умел оставаться незаметным, будто от природы обладал маскировочным пологом. На его лице с тонкими чертами проступили первые морщины – возраст высушил его кожу. Маленькие очки в серебряной оправе венчали длинный нос.
– Прошу, садитесь, – предложил ему Филиус, как предлагал всегда.
Тревин был родней, двоюродным братом. Естественно, ведь только члену семьи можно доверить управление капитанской полицией.
– Сэр. – Подойдя к столу, Тревин слегка поклонился. Как всегда, он остался стоять.
– Что у нас с проспектом Жасмин?
Через три месяца будет годовщина – сто лет со дня восстания на проспекте Жасмин, последнего из серьезных гражданских волнений на Бьенвенидо.
Тот год оказался неудачным для деда Филиуса, когда плохой урожай совпал с демографическим всплеском. Разумеется, беспорядки были решительно подавлены. Возможно, даже слишком решительно. Много казненных и еще намного больше приговоренных к работам на рудниках Падруи. Год спустя имена мучеников кто-то вырезал на стенах проспекта. Городской совет быстро убрал их, отремонтировал стену, а через год они снова появились. Удалены. Восстановлены. Удалены. И так продолжалось десятилетиями, несмотря на то что шерифы охраняли проспект во время годовщин события. Семьи погибших оказались довольно живучими. Это превратилось в ритуал, досадно не позволяющий забыть о причине.
– В университете много разговоров о том, чтобы отметить годовщину, сэр.
– Чертовы студенты! Всегда готовы поучаствовать в беспорядках.
– Да, сэр. Конечно, не студенты из хороших семей. А вот приезжие из провинций и средние классы могут создать кое-какие проблемы. Они нынче необычайно настойчивы.
Филиус поднял бровь.
– Радикалы организуются?
Нота неуверенности окрасила мысли Тревина.
– Нет, не радикалы. Непонятная волна мягкого недовольства, но она все ширится. У движения нет определенного руководства, что необычно. Хотя мои агенты в общежитиях сообщают, будто формируется новая свободная организация. Ничего формального, ничего официального, никакого названия для этого объединения, но кто-то или что-то их взбудоражило. У них есть общая цель, и они поддерживают друг друга.
– Организация по определению должна быть организована. Кто-то должен за этим стоять.
– Так точно, сэр.
– Но вы не можете их найти?
– Если они и существуют, они неуловимы.
Филиус откинулся на спинку стула, больше удивленный, чем обеспокоенный.
– Они перехитрили вас? Вас? Группа студентов?
– Я провожу расследование. Если их кто-то возглавляет, он будет разоблачен и нейтрализован.
– Рад слышать. А что насчет остальной части города?
– Конечно, в трущобах идут разговоры, сэр. Там, как всегда, недовольны и ворчат. А больше никто и близко не проявляет интереса к событию.
– Трущобы, – неодобрительно сказал Филиус.
Такое впечатление, будто все проблемы, с которыми он сталкивался за время своего капитанства, брали начало в трущобах. Их породил все тот же демографический выверт, вспышка роста населения, не сопровождаемая ростом экономики. Теперь все до единого города на Бьенвенидо обросли на окраинах кварталами убогих лачуг, полными безработных, финансово не способных арендовать нормальное жилье или отправить детей в школу. Похоже, единственное, что они умели делать, – это размножаться.
Эксперты из Казначейства и банков постоянно утверждали: грядет экономический подъем, и население трущоб вольется в город! Филиус не был так уверен. Прошло сто лет с тех пор, как они возникли, и всякий раз, когда он миновал трущобы, выезжая из столицы, они оказывались больше, чем раньше.
– У меня есть предложение, сэр. Проспект Жасмин старый. Его мостовая наверняка нуждается в ремонте. Чтобы вынуть булыжники и уложить их заново, весь проспект придется перекрыть. Улица длинная и широкая. Работа займет несколько месяцев.
Филиус улыбнулся. Он восхищался Тревином. Этот человек опережал всех на пять шагов и применял силовые меры только как последнее средство.
– Отлично. Поговорите с мэром района. Так, посмотрим… Небесные властители ожидаются через два дня… Наметим начало работ на следующий день, пока толпа будет страдать похмельем после праздника и людям будет не до вопросов.
– Я позабочусь об этом, сэр. – Тревин поправил очки. – Есть еще одна проблема, сэр.
– Да? – устало спросил Филиус.
– Очередная девушка, сэр. Похоже, первый помощник снова дал волю своим склонностям.
– Благая Джу, что случилось?
– Врачи говорят, девушка будет жить. Проблема в том, что она не из работниц, как все прежние. Эта девушка – из семьи среднего класса в округе Сиген, училась здесь в университете. Приехали ее родители, и, естественно, они немного расстроены. Они наняли Хауэлса в качестве адвоката.
– Грязный Уракус!
– Совершенно верно, сэр. Может оказаться трудно отклонить его судебный иск без ордера на исполнение. И я так понимаю, пасквильный листок «Взгляд с холма» докопался до этой истории. Подобный случай не лучшим образом отразится на капитанстве. Ваша репутация должна оставаться незапятнанной.
– Конечно. Отправьте кого-нибудь из юридического отдела Казначейства на встречу с семьей. Заплатите им, чтобы закрыть дело. Сколько бы это ни стоило.
– Да сэр. А насчет первого помощника?
Филиус сжал зубы и вздохнул.
– Я поговорю с ним.
Настал день, когда ожидалось прибытие небесных властителей. С момента приезда Слвасты в Варлан прошло уже восемнадцать месяцев. Как обычно, мэр объявил этот день государственным праздником. Город наводнили семьи, сопровождавшие своих близких, готовых отойти. Люди приехали, чтобы стать свидетелями потрясающей церемонии ухода их друзей и родственников к Джу в сопровождении небесных властителей.
К середине утра улицы, ведущие к длинной городской набережной, были переполнены. Многие люди отказались от гостевых домов и отелей и разбили палатки на набережной, которая протянулась вдоль всего города. Ментальный эфир над Варланом заполнили чувства предвкушения и восторга.
Слваста шел по бульвару Уолтона, широкой центральной магистрали, пролегающей от Бромвель-парка до огромного Капитанского дворца, расположенного в центре правительственного района. Квартал за кварталом возвышались грандиозные десятиэтажные здания. Сегодня здесь отсутствовали суетливые чиновники в однообразных коричневых костюмах, которыми обычно кишели дороги, переулки и перекрестки, – все сидели дома, проводили время в кругу семьи или готовились к вечерним празднествам. Даже кэбов и повозок на улицах виднелось меньше, хотя поток велосипедистов был таким же плотным, как и всегда.