– Некоторые из этих районов могут стать вашими, – сказал Джелесис. – Может, вы даже получите место в Национальном совете. Лэнгли, например.
– Каким образом?
Слваста отчаянно желал, чтобы на его месте сейчас сидели Кулен или Бетаньева. Политика с ее запутанными многоходовками, блефом и фальшивыми речами была тем, чего он никогда не мог понять. Он всегда боялся остаться в дураках, когда ему предлагали хитроумную сделку. А уж пытаться выдвинуть столь же продуманные встречные предложения…
– Выслушайте меня, – мягко сказал Джелесис. – Я действительно имел в виду то, что сказал: вы получите.
– Мы?
– Нет. Вы лично. Вы окажетесь очень к месту в Национальном совете. Подумайте об этом. Вы не принадлежите к богатой семье, которые вызывают недовольство среди большой части населения. Вы достойно служили в полку. Весь город видел, как вы бесстрашно противостояли угрозе паданцев. Вы честный человек. Люди доверяют вам, и они правы. Вы идеальный кандидат.
Слваста вспомнил похожий разговор, состоявшийся не так давно, – друзья убеждали его, что он идеальный кандидат в вожди партии «Демократическое единство».
– Мне трудно поверить в такое предложение со стороны «Гражданской зари».
– Слваста, вы именно тот человек, который нужен. Славный малый, который хочет лучшей жизни для людей. Для народа. И если вы окажетесь в Национальном совете, то заставите отсталые элементы «Гражданской зари» присмиреть и обратить внимание. Как вы полагаете, не слишком ли долго они отвергали и игнорировали бедняков?
– Ну конечно. Именно поэтому мы организовали «Демократическое единство».
– Туксбери держит Лэнгли в течение последних тридцати шести лет. Он глупый, мелкий, тщеславный человечек. Район пришел в упадок под его руководством, ведь он на первое место ставит интересы своей семьи и их компаний. Худший тип политика на Бьенвенидо. Меня заверили, что, если вы выставите свою кандидатуру, «Гражданская заря» не станет поддерживать Туксбери. Вы выиграете выборы. Только и всего.
– И «Гражданскую зарю» устроит такой вариант? – скептически спросил Слваста.
– Послушайте, Слваста, вы разумный, рациональный человек. Вы понимаете, какие конкретные шаги следует предпринять. Вы не носитесь с воплями о ненависти к богачам – дурная привычка бунтарей. Люди, которые управляют миром, должны быть здравомыслящими и хорошо понимать принцип «ты – мне, я – тебе». – Джелесис одарил его дружеской улыбкой. – И подумайте, как много сторонников у вас будет среди военных. Вы сможете стать нашим представителем в самом сердце правительства и решать вопросы полков непосредственно, вместо того чтобы пытаться протолкнуть каждое предложение через Казначейство. А ведь это главная цель для всех нас, правда? Дать полкам возможность одолеть паданцев раз и навсегда. Ведь если мы не победим, то неминуемо проиграем.
– Для этого нужно нечто большее, чем один-единственный голос в совете.
– У вас больше сторонников, чем вы думаете. Ваша партия была организована всего за несколько недель до выборов в Налани – и посмотрите, сколько голосов вы получили. И мы оба знаем: вы работаете над тем, чтобы заручиться поддержкой избирателей в новых районах, готовясь к следующим выборам. Вы прекрасно знаете: ничего не получится, если ваши кандидаты будут лишь группой подстрекателей и болтунов. Создать солидную уважаемую партию, способную достичь ваших целей, будет непросто. Если вы не сделаете шаг вперед, это окажется практически невозможно.
Слваста глубоко вздохнул.
– Можете не рассказывать мне о трудностях.
– Так вы подумаете над моим предложением? Выдвинуть свою кандидатуру в Лэнгли?
– Было бы глупо этого не сделать.
– Отлично. Что ж, перейдем ко второму блюду. Пусть нам принесут стейки.
Бетаньева ждала в небольшом магазине одежды на улице Везувиан напротив шестиэтажного многоквартирного дома. Прямоугольную коробку здания, построенного пару веков назад, сверху донизу увили лозы скирса с тяжелыми сине-белыми листьями. Бетаньева не знала, кирпичный это дом или каменный: даже окна почти скрылись за буйными побегами. Орды детей играли в подвижные игры на улице, выплескивая энергию, которую приходилось сдерживать в крошечных комнатах, где они были вынуждены жить.
Не то чтобы ей просто не хотелось идти туда самой; ее нежелание имело более глубокие причины – ей нельзя было здесь засветиться. Хотя революция пока не объявлена, вовсе не значит, будто о ней никто не знает. А первого помощника часто видели в штаб-квартире Тревина на Гросвнер-плейс, номер пятьдесят восемь. Рисковать…
Бетаньева быстро остановила эту мысль и снова посмотрела на здание. Кулен вышел из открытой арки и пересекал улицу скорым шагом. Как обычно, его мысли были непроницаемы. Она вышла из магазина, обшаривая окрестности экстравзглядом в поисках мод-птиц. Такой уровень бдительности стал для них привычным.
– И что? – спросила она.
– Колан не появлялся дома уже два дня, – сказал Кулен, сохраняя бесстрастное лицо и держа прочный панцирь.
– Дерьмо!
Вчера она услышала, что ищейки Тревина выспрашивают о Колане – мужчине, который стоял рядом со Слвастой на Эйншем-сквер. Колан был членом ячейки пятого уровня, и она поручила ему помочь защитить детей. Не напрямую, запрос прошел через три другие ячейки, прежде чем добрался до него. И все же…
Ее люди сообщили: расспросы привели ищеек на улицу Везувиан, и там они узнали имя. Они были хороши, ее люди. Особенные. Тихие. Умные. Элитная команда, которую Бетаньева подобрала из разных ячеек для выполнения специальных задач. Не для физической агрессии – для этого Кулен тренировал свою милицию. Бетаньева использовала свою элитную команду, чтобы выслеживать людей по всему городу, задавать осторожные вопросы, находить источники слухов и узнавать правду. Они превращались в полезный актив в невидимой тихой борьбе с информаторами Тревина, шпионами и головорезами. Бетаньева не сообщала Слвасте о существовании особой команды. Собственно, договор был такой: она занимается конкретными вопросами, а он руководит революцией в целом.
– Как думаешь, они его взяли? – спросила Бетаньева.
Они с Куленом двигались прочь отсюда – не спеша, не привлекая внимания. Далее по улице три человека из ее элитной команды наблюдали за людьми и модами, подмечая все необычное.
– Наверняка, – сказал Кулен. – У него жена и трое детей. Он бы не исчез сам, не предупредив их.
– Жена сообщила шерифам?
– Да. Как ты понимаешь, они сразу рванулись его искать. Аж бегом.
– Проклятье. Никто не устоит против того, что они с ним сделают. Он расскажет им пароли, явки, сроки. Все. Вероятно, уже рассказал.
– Да, но конкретика? Что ему на самом деле известно? Он время от времени получал телепатему от кого-то, с кем никогда не встречался. В сообщении говорилось, будто такое-то действие может насолить Капитану. Достаточно безобидные вещи.
– Я приказала ему встать рядом со Слвастой. Кулен, это катастрофа. Тревин будет знать, что наша организация выходит за пределы обычной политической партии.
– Если он хотя бы наполовину так умен, как о нем говорят, он знает это давным-давно.
– Но теперь у него есть имена.
– Имя. Одно-единственное.
– Рядом со Слвастой были другие. Им нужно покинуть Варлан. Ради их же блага. И четверым оставшимся членам ячейки Колана тоже: он может их опознать.
– Ну так предупреди их. Вот почему наши ячейки организованы именно таким образом. Это сеть, которую Тревин не сможет взломать, пока мы принимаем должные меры предосторожности.
– Да, – кивнула Бетаньева. Самообладание Кулена помогло ей успокоить собственные встревоженные мысли. – Ты прав.
Он усмехнулся:
– Я всегда прав.
Бетаньева начала рассылать секретные телепатические сообщения. Если повезет, получатели воспримут предупреждения всерьез. Внезапно сняться с места и покинуть свой дом не так-то просто. Она добавила подробностей, подчеркивая опасность. Лицо первого помощника служило фоном для сообщений – намек для подсознания.
«Сделайте, как я прошу. Пожалуйста. Убирайтесь из города, пока еще не поздно. Если останетесь, вам не выжить».
– Подстрекатели и болтуны, вот как? – презрительно фыркнул Хавьер.
Слваста ухмыльнулся ему поверх пивного бокала.
– Типа того, да.
Они вчетвером собрались в кабачке «Беллавью», за столиком во дворе, огороженном высокими стенами, чтобы обсудить встречу Слвасты с Джелесисом.
– И они отдадут тебе Лэнгли? – спросил Кулен.
– Так он сказал.
– Интересно, кто за ним стоит на самом деле? – задумалась вслух Бетаньева.
– Фракция «Гражданской зари», которую поддерживают военные, – сказал Хавьер. – У давки на станции Донкастор много последствий. Политики и военные обвиняют друг друга. В правительственных кругах сейчас нервная обстановка.
– Нервная обстановка сейчас везде, – заметил Кулен. – Людям напомнили, насколько опасны моды, когда ими управляют паданцы. Спокойствие общества было нарушено. Мы должны этим воспользоваться. Нужно, чтобы подходящие кандидаты выступили публично и представили разумные аргументы в пользу нашей политики.
– Зачем мы вообще обсуждаем этот вопрос? – возмутилась Бетаньева. – У нас есть ячейки, мы свергнем Капитана с их помощью. Нам не надо возиться двадцать лет, пытаясь пробиться через коррумпированную систему совета.
– Да ну? – хмыкнул Хавьер. – В давке находились сотни товарищей. Только троих удалось сподвигнуть встать рядом со Слвастой. Мы были беспомощны, когда нейты вырвались со станции. Мы повернулись и побежали, когда к ним присоединились мод-обезьяны. Даже паданца фактически уничтожили меорские гвардейцы. Мы сделали всю подготовительную работу, но сила – у них. У военных и у шерифов.
– Сила, – протянул Слваста. – Ты хочешь сказать – оружие?
– Именно.
– Мы никогда ничего не добьемся, пока не сможем физически помериться силами с военными и шерифами, – сказал Кулен.
– Вы говорите об убийстве людей, – устало отозвался Слваста.