Я и сам не заметил, как, плюнув на свои барьеры, стал прощупывать Дэвона.
— Сзади! — Крик раздался буквально за секунду до того, как парень с косичками все же атаковал. То, что это мой собственный крик, я понял только когда Го удивленно обернулся. Черт бы побрал эту недоделанную эмпатию! Когда же я уже научусь разделять свое от чужого?! На несколько мгновений резкое возвращение на землю выбило меня из колеи.
А тем временем Фрэй, предупрежденный моим выкриком, успел уйти от удара Дэвона, который не смог остановить свое движение, несмотря на потерю внезапности. Он растерялся буквально на доли секунды, и Фрэй, который, казалось, с некоторых пор не знал, что такое растерянность, воспользовался преимуществом и успел-таки достать чернокожего парня в бок. Косички, перетянутые разноцветными резинками, резко дернулись, сбиваясь с отлаженного ритма. Доберманы зашлись неистовым лаем, но несмотря на все опасения с места не сдвинулись. Хозяин был все еще в состоянии их контролировать.
Дэвон оправился быстро — снова закружил вокруг Фрэя, между тем не переставая посматривать на меня, будто гадая, посмею ли я крикнуть в следующий раз. Мне показалось это неплохой идеей. Никогда раньше такого не пробовал, но что если полностью подключиться к человеку и начать комментировать свои-его движения? Это нечестно. Но кому какая разница, парни вокруг галдели, как на стадионе, и каждый пытался подсказать что-то. Чем мои подсказки будут хуже?
Я попробовал расслабиться и тут же услышал над ухом недовольный голос Го:
— Эй, Инк, не налегай! Ты что, в обморок собрался тут хлопнуться?
Ну да, как же, непременно. В такой атмосфере полного слияния явно не получится. Надо следить за своим телом, да к тому же Дэвон — со своей нетипичной психикой — подопытный не из простых. Пришлось открыть глаза.
Чернокожий снова атаковал, и Фрэй получил ощутимый удар в основание позвоночника. В довершение Дэвон собирался подрубить ему ноги.
— Вправо! — заорал я. Да здравствует дьявольская реакция Фрэя!
Его противник не завершил маневра, ушел в сторону, как-то странно изогнувшись.
— Пригнись!
Кроссовок с кислотного цвета шнурками просвистел над головой моего друга, а его владелец еще в полете получил удар в корпус и едва успел сгруппироваться при приземлении.
— Кто-нибудь заткните этой твари пасть! — заорал Дэвон, отскакивая как можно дальше.
Ко мне тут же двинулся Один, но ему преградили дорогу Го и Матвей.
— Эй, кто сказал, что нам нельзя поболеть за друга?! — «Р» звучала угрожающе и выделялась над всеми прочими выкриками.
Одноглазый быстро понял, что оказался в меньшинстве: никто не стремился его поддержать, сторонники Фрэя встали между нами стеной.
Отвлеченный этим маленьким столкновением, я снова упустил Дэвона. Но, похоже, что у моего друга и без подсказок все пошло на лад. Он провел серию атакующих ударов с такой молниеносностью, что несколько из них слились в одно размытое движение. Дэвон пропустил всего парочку, хотя и эта парочка довольно болезненно познакомилась с его почками и селезенкой. Если бы не корсет из мышц, который «повелитель зверей» нарастил с годами, проведенными на складе, дело непременно закончилось бы каким-нибудь внутренним разрывом.
Ну же, Фрэй, прикончи его! Сейчас как раз самое время, пока он снова не восстановил ритм движений!
— Кончай его! — как труба заорал над моим ухом байкер, словно прочитав мои мысли.
Но Фрэй не двигался. Он как-то странно улыбнулся и, посмотрев на Дэвона, что-то сказал. Никто из нас не расслышал, что именно, но, судя по расширившимся глазам чернокожего, это было нечто из ряда вон выходящее. Всего секунду он колебался, а потом вновь закружил вокруг Фрэя, неуверенно, как будто каждую секунду ожидая подвоха.
— Влево! — закричал я за секунду до очередной атаки.
Но друг неровно переступил с ноги на ногу — словно мысль, влекущая за собой действие, на этот раз была длиннее, чем обычно — и вопреки всему ушел вправо, где напоролся на ребро ладони Дэвона.
Может быть, он меня не расслышал в этом гомоне? Я сжал кулаки, потому что, судя по скованным движениям Фрэя, удар оказался болезненным, если не сказать фатальным. Друг стал похож на пьяного: вяло блокировал, перестал атаковать и все время как-то странно поводил глазами по складу.
Нет. Черт подери! Исход спарринга был предрешен. Сейчас я мечтал только о том, чтобы кто-нибудь вовремя остановил схватку. Рядом ругался Го, и его агрессия, словно маленький, но тяжелый молоток, долбила мне по темечку.
— Верхний блок! — заорал я, уже не веря в чудо.
Фрэй даже не сделал попытки поднять руки и, получив удар в челюсть, безвольным кулем повалился на пол.
Го попытался выдрать короткий ежик своих волос, и только предусмотрительная рука Матвея не дала ему броситься в центр круга. Парни разочарованно гомонили, а я стоял в растерянности. Всего на секунду мне показалось, что удара не было. То есть удар, конечно, был, но не такой, от которого можно вырубиться. Дэвон не бил по-настоящему. Фрэй не проигрывал. Впервые то, что я видел, так явно разошлось с тем, что чувствовал.
— Уносите своего героя! — рассмеялся Дэвон, и его псы завыли, словно группа поддержки, которой у него почти не было среди людей.
Мы с Го подбежали к Фрэю, попытались его перевернуть. Удивительно, но тот был в сознании. Я заслонил его от толпы, и, пока никто не видит, этот мнимый проигравший успел мне подмигнуть, а затем с неподражаемым артистизмом повис на наших плечах, пока мы пытались оттащить его в дальний угол склада, чтобы якобы привести в чувства.
— Придурок, — не выдержал байкер, который тоже успел кое-что сообразить. — Зачем ты слил этому растаману?
Фрэй потрогал челюсть — ей все же изрядно досталось.
— Ну а что мне его, убить? За мной он не пойдет — так пусть убирается со склада. — Друг явно находился в приподнятом настроении, раз снизошел до объяснений. — К тому же, я отсюда не уйду, пока не выдавлю из Гудвина все, что он может мне дать.
Улыбка Фрэя стала неприятной и решительной. Я оглянулся и как раз увидел Гудвина — тренер был мрачнее тучи. Он прошел мимо нас, бросив только:
— Не думай, что Большого Ко можно легко обмануть. Он таких попыток не прощает.
Дэвон ушел. Мы остались. Мне казалось, что на этом Фрэй должен успокоиться — я бы на его месте давно успокоился. Нет, скажем начистоту: я бы никогда ничего и не начинал. Что за счастье быть главным, стоять впереди, кем-то помыкать? Мне не понять этого.
Но Фрэй не успокоился, все стало только хуже. Во-первых, после спарринга с Дэвоном он вцепился в меня так, что никакими клещами не оторвешь, заставляя рассказывать о тех эмоциях, что я чувствую в окружающих. Каждый день по несколько раз он подсаживался ко мне и, указывая на кого-нибудь на складе, требовал выдать всю его подноготную. Это было неприятно, это было сложно и изматывающее, словно бы к тренировкам Гудвина добавились еще и эти, которые потрошили меня как бройлерного цыпленка на кухне. Но я почему-то не мог отказать — не из страха, что Фрэй меня изобьет или еще что-то (такое представлялось невероятным), просто он был из тех людей, которым трудно сказать нет.
Ну и во-вторых, Фрэй стал частенько выходить за пределы склада: он ввязывался в драки, общался с какими-то подозрительными компаниями, проворачивал одному ему понятные сделки, от которых вдруг стали появляться деньги, но мне ничего об этом не говорил. Иногда он звал с собой Го или других ребят со склада, но не меня. Это не было обидно — почему-то это было страшно.
Только потом я понял, что лучше бы все так и оставалось. Лучше бы мне было никогда не влезать в его дела.
— Инк, присмотрись к тому парню. — Фрэй указал на высокого худого человека с серым изможденным лицом, прорезанным лопнувшими капиллярами сосудов. Водянистые красноватые белки говорили о том, что он болен. Болен давно и нехорошо. Но друг хотел знать совсем не это — я должен был влезть в тощую подранную шкуру и посмотреть сквозь чужие воспаленные глаза. Как будто Фрэй специально выискивал таких типов, чтобы меня ими угостить! Каша с личинками, протухший суп и испортившаяся отбивная — угощайся, посмакуй, попробуй на вкус! Раз ты здесь, тебя уже давно должно было перестать тошнить от таких блюд.
Я подавил холодок, пробиравшийся по позвоночнику, и сосредоточился на человеке. Как его звали? Стриж? Он так же мало походил на стрижа, как червяк на птицу. Несмотря на внешность, еще не старый. Смешно: почти одного возраста с Фрэем, хотя тело уже напоминает разложившийся остов. И изнутри его точит вовсе не болезнь — это я понял, когда ухватил его ощущение самого себя. Внутри он был еще более жалкий, сгорбленный, как старик, с сухими трясущимися лапками, часто способный думать только об одной вещи на свете — очередной дозе. Я мысленно отпрянул от него, точно его внутренний образ мог прилипнуть ко мне, запачкать, утянуть в свое болото.
— Он наркоман, причем конченный.
— Это я знаю. Что, неприятный тип, да? — Фрэй ободряюще похлопал меня по плечу, как медсестра только что заставившая выпить горькую микстуру: «Молодец, мальчик! Хорошо справился! Вырастешь — станешь мужчиной!» — А теперь те двое, что рядом с ним. Они-то мне и нужны.
Те двое… Светлый приземистый крепыш с толстым золотым кольцом в ухе: эмоции просты до того, что кажутся плоскими. Была бы его воля — положил бы Стрижа на одну ладонь, а второй прихлопнул. Но почему-то нельзя, и приходится терпеть эту падаль рядом с собой, подчиняться. Однажды он определенно не выдержит и переломит ему хребет — было бы только время подходящее. Второй — темный, как будто бы непромытый, дерганый парень в спортивном костюме и лаковых туфлях, ходит походкой неотесанного повелителя жизни, носит золотые цепи в количестве трех штук — одинаков, что внешне, что внутренне. Чем-то напоминает нашего Го, только вспышки агрессии контролирует лучше, иногда просто переигрывая, чтобы взять противника на понт. И этот тоже что-то замышляет, лелеет в своем мозгу какую-то сильную мысль. Не знаю что — пусть Фрэй разбирается, раз ему так интересна эта троица.