Боль накрыла меня резко, без предупреждения, словно я только что вспорол брюхо самому себе. Хотелось скрючиться и упасть на пол, зажимая руками рану, которой на самом деле не было. На китайца же удар произвел совершенно обратный эффект, будто моя эмпатия послужила ему своеобразной анестезией. Узкие глаза потемнели, так что невозможно было понять, где начинается зрачок. Он буквально бросился на меня, размахивая ломом, словно это была тростниковая палка, а не увесистый кусок металла.
Скованный болью, я неуклюже уворачивался, все дальше пятясь, пока не уперся спиной в стоящий позади контейнер. Его острый угол напомнил мне, что отступать больше некуда: либо ты дерешься, либо падаешь на этот грязный пол с проломленной башкой.
Я выставил нож вперед. Но внутреннее чутье подсказывало, что ударить не смогу. Если это лезвие сейчас отнимет чью-то жизнь, то, вполне вероятно, вместе с ней оборвется и моя. Эмпатия протянула что-то вроде толстого каната между мной и противником. Я знал: через секунду он опустит лом на мой череп — я видел это в его ярости. Но ничего не мог поделать ни с ним, ни с этим «канатом».
— Ты что, сдохнуть тут собрался?! — Красной вспышкой гнева подскочил Фрэй. Локтем левой руки он со всего размаха врезал занесшему лом китайцу в висок. Мой противник упал на пол без сознания, как сломанная кукла. Я остался стоять. Каким-то образом внезапно долетевшая до меня эмоция друга перебила тот втугую натянутый канат. — Если так, то выбери противника подостойней.
Фрэй посмотрел на нож, который я все еще держал выставленным перед собой, а затем, внезапно преобразив свое лицо в какую-то маску зверя, ударил ботинком по моим рукам, так что оружие вылетело и заскользило по бетонному полу под колеса рядом стоящей машины.
Он подошел вплотную и все что я видел — это его всегда прозрачные глаза, словно заполнившиеся молочным туманом, да багровый нарост шрама на лице:
— Никогда не бери в руки нож, если не готов им воспользоваться, — прошипел друг, словно я совершил самое страшное богохульство в этом чертовом мире.
Естественно, тогда мы взяли гараж. Медяк и Ром с удовольствием ходили между рядами стоявших там машин, словно покупатели, примеривавшиеся на рынке. Эти двое явно собирались уехать отсюда на четырех колесах.
— Забираем только квадрациклы, — скомандовал Фрэй, и у боевиков обиженно вытянулись лица.
— Неужели мы прорывались сюда только за этим? — спросил Ром, разочарованно поглаживая серый блестящий бок какого-то седана.
— Ты знаешь, кому принадлежат остальные машины?
— Нет.
— Вот и я не знаю. Одно дело выщипать пару перьев у Феникса, и совсем другое самому оказаться в супе у мастера триады. Так что забирайте квадрациклы, Го отгонит их в безопасное место.
— К Амиру?
— Я похож на идиота? Амир еще ничего не сделал для нас, чтобы получить их назад. — Фрэй улыбнулся. Ему еще предстояли разборки с довольно крупной группой, которую необходимо было разбить. Одним нам это не по силам, а вот с Амиром за спиной — вполне, даже если потом этот любитель чая откажется с нами сотрудничать.
— Эй, вы там, потише! Хватит уже драть глотки! — Фрэй обернулся к парням, что собрались у входа на тренировочный склад. Ни Гудвина, ни Большого Ко не было, так что некому было разогнать эту шумную компанию. Спарте наплевать: он легко вливался в любую шумиху.
— Фрэй, выйди, посмотри, на чем твой дружок приехал! — раздался в ответ голос Медяка. За стенами послышался рев мотора, который перебивался тяжелой, словно металлическая труба, музыкой. Я уловил отголосок какой-то чисто мальчишеской зависти и восхищения.
Фрэй собрал толстую пачку, впрочем, мелких денег, пересчитываемую для дележки, и перетянул резинкой. Не лучшее время, чтобы отвлекаться, но похоже даже он почувствовал что-то из ряда вон выходящее. Удивить здешних ребят не так уж и просто.
Из-за полуприкрытых дверей склада неслась такая же картавая, как и Го, музыка. Или мне просто показалось, потому что я заранее знал, кто виновник всего переполоха.
Перед складом стояли несколько новеньких блестящих квадрациклов. Я не то что в резервации, даже на той стороне не видел таких машин, и не знал бы как они называются, если бы всего несколько дней назад не вытаскивал вместе со всеми именно эти экземпляры из-под носа у триады. Чистенькие, лаковые, пока что без единой царапины, они жужжали так, что хотелось положить руку на то место, где под твердым панцирем скрывается мотор.
Переднего черно-белого красавца гордо оседлал Го, на плечо он небрежно положил свою верную спутницу — бейсбольную биту — словно бы позируя. Смотрите, я какой! Рев мотора, рев музыки — круто! Темная одежда, словно ее шили демоны из преисподней — еще круче! Позади трое крепких парней — банда! На одном из квадрациклов уже прикрепили подобие флага с конским черепом — почти как в старые добрые времена! Нет, чего еще нужно для счастья по эту сторону?
Фрэй сунул мне в руки пачку с деньгами и решительным шагом пошел к четверке на квадрациклах. Перед ним расступались.
Го широко улыбнулся неровными зубами:
— Фрэй, круто, прав…
Одним движением Фрэй толкнул его в грудь, и байкер слетел со своей машины в дорожную пыль. Музыка все еще грохотала, но при этом создавалось ощущение абсолютной тишины, потому как разом смолкли все разговоры.
— Что, Го, у Кербера стало еще одной собачкой больше?!
— Фрэй, ты совсем обалдел?! — Го поднялся из пыли. Его лицо перекосило: такого унижения он еще не испытывал.
— Это ты обалдел принимать его подачки! Что, теперь будешь ходить у него на поводке?!
— А что, мне отказаться надо было?! Что бы он со мной потом сделал? Мы все тут на этом сраном поводке!! И не надо делать из себя святошу!! — Рука байкера уже потянулась к отлетевшей в сторону бите.
Он прав. Мы все тут ходим на поводке, только у кого-то он короче, у кого-то длиннее. Именно из-за длины цепи иногда начинает казаться, что поводка нет. Но это лишь иллюзия. Фрэй понял, что погорячился, поддался секундному порыву — кому из нас ярость иногда не застилает глаза? Он подошел к сброшенному с седла байкеру — Го покрепче сжал биту, готовый защищаться. Пожалуй, на его месте так сделал бы каждый из нас после подобной вспышки Красноволосого. Но Фрэй всего лишь протянул ему открытую руку, предлагая помочь подняться.
Го секунду помедлил, затем зацепился за ладонь и тут же был поставлен на ноги. Окружающие мысленно выдохнули.
— Знаешь, твоему трактору кое-чего не хватает. — Фрэй примиряющее похлопал друга по плечу.
— Чего? — забеспокоился байкер.
— Красивой женской попки на заднем сидении.
Разрядившаяся атмосфера могла поспособствовать успеху и не самой лучшей шутки. Парни разразились смехом.
Я еще раз оглядел квадрацикл Го. На машине появилась надпись, которой точно не было, когда мы передавали ее Амиру. PIERROT. Не знаю, кто ее сделал. Не знаю, что она означала. Но в тот момент она внушила мне какие-то нехорошие предчувствия.
— Фрэй, иди сюда, разомнемся, — позвал Гудвин. Тренер вышел на середину склада, держа в руках что-то вроде длинных мачете.
Друг не без энтузиазма отвлекся от бурного обсуждения какого-то нового дела с Ромом и Вито. Для него не было лучшей приманки, чем новое лезвие.
Гудвин бросил подошедшему ученику один из ножей. Фрэй ловко поймал его за рукоять. Даже такое движение могла выполнить едва ли четверть находившихся здесь. Подозреваю, что я на его месте, скорее всего, отрезал бы себе парочку пальцев.
Тренер занял исходную позицию:
— Тебе не кажется, что в последнее время здесь слишком шумно?
— Это кому-то мешает? — Ученик повторил за ним движения в зеркальном отображении.
Да, Фрэй не стеснялся приводить на склад своих боевиков, не имевших никакого отношения к тренировкам. При Большом Ко они не собирались — во многих все еще был жив прямо-таки суеверный страх перед негром. Но с Гудвином никто не считался и, судя по происходящему диалогу, зря.
— Склад не место для посторонних. — Тренер сделал два тягучих шага в сторону, словно бы пытаясь прощупать, как будет двигаться его противник.
— Я не посторонний. — Ученик снова повторил все движения до мельчайших нюансов.
Я почувствовал в Гудвине какую-то холодную волну. Мне всегда казалось, что у этого-то человека поистине безграничные запасы терпения. Без терпения он никогда бы не смог учить. Но, похоже, Фрэю все-таки удалось найти границу и подойти опасно близко к краю. Сейчас он получит еще один не самый приятный урок.
— Пока ты ученик, а я твой тренер, не тебе решать, кому здесь находиться. — Два таких же тягучих шага в другую сторону, словно бы раскачивая маятник.
— Так, может, я уже вырос из учеников. — Хорошо знакомая, самоуверенная и немного горькая ухмылка моего друга.
— Это очень легко проверить.
Стремительную атаку, которой закончилась фраза, трудно описать словами. Если бы не пойманный клинком отблеск света, я бы, наверно, вообще его не заметил. У Фрэя, к счастью, и с реакцией, и со скоростью было лучше: он не успел отразить атаку, но зато успел от нее уйти — возможно, даже лучший вариант, оставляющий достаточно места между противниками, чтобы провести какой-то ответный маневр.
Проблема в том, что, какой бы прием ты ни выбрал, тренер может легко его предугадать, потому что именно он тебя ему и научил. Придумать что-то на ходу не так легко: никто тебе не даст на это времени, да и движения уже заучены до автоматизма. Так что когда Гудвин начинал движение "А", Фрэю ничего не оставалось как досказать "Б" в ответ.
Друг сделал выпад, и его клинок встретился с чужим с такой силой, что удар чуть не вывернул ему запястье. Еще немного — и полетят искры. Фрэй попытался ударить свободной рукой, чтобы не дать противнику буквально выдавить из руки лезвие, но наткнулся на заранее выставленный блок. Гудвин предпочел поставить под удар предплечье, чем отступить. Он увеличил нажим на свое "мачете", и лезвие с противным скрежетом продолжило свое движение к рукояти клинка ученика, на которой не было ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего гарду.