Туралион слегка вздрогнул.
– Данат… – начал он, но тот отмахнулся.
– У меня нет желания погибнуть, – успокоил он паладина. – Об этом не беспокойся. Я хочу когда-нибудь вернуться домой и привести с собой этих ребят. И я совсем не хочу снова писать хоть одно треклятое письмо, которое будет начинаться с «моих глубочайших соболезнований».
Туралион сдавил плечо своего заместителя и кивнул. Данат был готов сдерживать орков до тех пор, пока их не сокрушит вторая волна наступления.
Ее должны будут сопровождать Курдран и его наездники на грифонах вместе с Кадгаром и другими магами. Туралион подумал, что ему будет не хватать Кадгара, ведь они вместе прошли через всю Вторую войну. Идти в бой без него будет непривычно, но, если все пройдет гладко, после битвы они снова встретятся и отпразднуют победу.
Настало время, и в прохладный предрассветный час Туралион ждал сигнала. Конница Даната вышла оркам в тыл и вскоре должна будет с громкими криками напасть на них, а, тем временем, оставшаяся с Туралионом пехота медленно и бесшумно выйдет на позицию, с которой они смогут заметить сигнал и при этом остаться скрытыми ночной мглой от глаз орков. Паладин посмотрел на цитадель и на окружавшую ее длинную, крепкую стену. Вдоль нее на расстоянии друг от друга располагались зловеще полыхавшие огромные жаровни, слегка подсвечивавшие силуэты обрамлявших цитадель железных шипов. Клыкастая, неприступная, мрачная – сама крепость казалась Туралиону чем-то живым. Паладин вдруг почувствовал, что им придется не только одолеть засевших за ее стенами орков – живых и воскрешенных рыцарей смерти, – но и победить саму цитадель. Она была невероятно уродливой, угловатой и в то же время почти естественной, похожей на какое-то огромное чудовище, чья шкура местами разошлась и обнажила острые кости его скелета.
Он смотрел на сторожевые башни так пристально, что его глаза заболели от напряжения. Наконец… один из огней погас. А затем снова заполыхал. Как только последний из огней был потушен и заново зажжен, Туралион услышал человеческие голоса, их боевые кличи и грохот копыт. Ему отчаянно хотелось тоже броситься в бой, но он заставил себя ждать. Нужно было дать следопытам время и возможность открыть ворота, а они смогут сделать это лишь тогда, когда охранявшие их орки бросятся сражаться с отрядом Даната.
Каждая секунда ожидания была мучительной. Наконец, когда Туралион услышал звон оружия и боевые кличи орков, смешавшиеся с возгласами его собственных солдат, он понял, что время пришло. Туралион взялся за свой молот и поднял его на уровень глаз. Металлическое навершие заблестело в утреннем свете.
– Да придаст нам сил Свет небес, – негромко проговорил он, и собравшиеся вокруг него воины кивнули. Они приглушенно охнули, когда его молот начал сиять, а затем засветился изнутри. – Пусть он укажет нам путь и приведет к победе, к чести и славе. – На миг стало казаться, что молот сам соткан из этого сияния. Затем оно вырвалось наружу, омыв воинов волной света, и Туралион понял, что остальные ощутили ту же силу и спокойствие, что и он сам. Его молот и каждый солдат продолжали слабо светиться, и паладин улыбнулся, увидев, что Свет благословляет их.
Туралион быстрым маршем повел своих бойцов к стене. Цитадель зловеще возвышалась над ними, и чем ближе они подходили, тем тяжелее и больше она становилась. Он уже мог разглядеть ворота, похожие на пасть уродливого монстра.
Паладин успел подумать, что поспешил с атакой, как вдруг ворота начали открываться.
– У нее получилось, – прошептал один из солдат.
– Конечно же, получилось, – мягко сказал Туралион. – Она же Аллерия Ветрокрылая.
Свет, как же сильно он ее любил.
Впрочем, они не единственные заметили, что ворота открылись. Когда Аллерия и ее следопыты кинулись вперед, чтобы присоединиться к армии Туралиона, за ними погнались орки. Туралион увидел, как в тусклом свете блеснули золотистые волосы Аллерии, и бросился бежать. Почти не задумываясь, он поднял свой молот высоко над головой, и тот снова засиял чистым белым светом. Один из орков заметил это и, бросив преследовать следопытов, повернулся к нему. Существо накинулось на паладина. В какой-то миг Туралиону показалось, что безумец напал на него без оружия, но затем он увидел клинок, служивший орку заменой руки.
– За Сынов Лотара! – воскликнул паладин. Им больше не нужно было молчать и скрываться. Он обрушил свой молот на орка, проломив ему череп. Когда первый орк упал, Туралион развернул свое оружие и нанес скользящий удар второму, стоявшему перед ним, а затем изо всех сил врезал третьему орку в двух шагах от него. Еще один помчался в их сторону, но внезапно ему в левый глаз вонзилась стрела, и он беззвучно упал. Пятый орк зарычал и махнул тяжелой дубинкой, но Аллерия прыгнула вперед, увернулась от удара и сделала выпад мечом, который пронзил горло зеленокожего существа и вышел у него из затылка. Туралион развернулся и прикончил оглушенного им орка, а затем на полной скорости помчался вверх по ступеням. Аллерия, ее следопыты и его бойцы шли прямо за ним.
На полпути наверх лестница повернула, и Туралион столкнулся с группой орков. Они были крупнее, сильнее и находились в более выгодном положении, но Туралиона переполняла решимость, и инерция работала на него. Держа молот перед собой и обхватив рукоять прямо под навершием, Туралион превратил его в маленький таран и начал бить орков одного за другим. От столь сильных ударов сам паладин дрогнул, и ему пришлось постараться, чтобы не упасть назад от отдачи. Но орки разлетелись в стороны и либо ударились о стену, либо скатились вниз по лестнице и упали на землю. Те из них, кто не растерялся и попытался наброситься на него, оказались проткнуты стрелами, выпущенными в них Аллерией и ее следопытами, а каждого оглушенного Туралионом орка добивали его собственные бойцы, поднимавшиеся по лестнице следом.
Казалось, что прошло всего несколько минут (хотя на самом деле больше) и Туралион наконец забрался наверх. Перед ним растянулась странной формы неровная, извилистая крепостная стена, которая была намного длиннее стены Оплота Чести. На ней стояло несколько орков – они держали в руках тяжелые копья и готовились бросить их в приближавшуюся армию. Но Туралион видел, что большая часть Орды повалила за главные ворота, чтобы сойтись с Альянсом врукопашную. А еще он заметил длинные черные силуэты, кружившие в небесах, и понял, что черные драконы ждали подходящего момента, чтобы вступить в бой.
– Альянс! – прокричал Туралион, высоко поднимая молот и подбегая к зубцам стены. – Альянс!
Оттуда он смог разглядеть Даната, скакавшего впереди своего отряда. Воин в ответ поднял свой меч. Всего воина покрывала кровь, но она была не красной, не человеческой. И его отряд не понес больших потерь. Воистину, Свет был на их стороне!
А затем оставшиеся на стене орки набросились на Туралиона, и паладину пришлось обороняться, зачищая стену от ее защитников. Отовсюду доносились звуки битвы: звон металла о металл, скрежет камня о доспех, удары плоти о плоть. Они смешивались с рычанием, ревом, воплями и криками. Тела смешались в одну кучу – зеленые орки и бледнокожие люди, гнедые, вороные и палевые кони, сверкающая броня и матовый блеск топоров и молотов. В какой-то миг, когда Туралион смог бросить взгляд вниз, он снова увидел Даната. Воин насадил мчавшегося на него орка на свой меч, затем вытащил оружие и нанес другому противнику рубящий удар по шее.
Стоило Туралиону сокрушить последнего орка, как он услышал над собой громкий визг. Взглянув наверх, паладин увидел, как к цитадели спускается облако, несущее за собой поток горячего воздуха. Он широко улыбнулся, внезапно ощутив влагу и тепло. Облако рассеялось и превратилось в дымку, в туман, который окутал крепость, размывая грани, скрывая силуэты и детали.
А еще туман искажал звуки, и когда раздалось громкое улюлюканье, Туралион не смог понять, откуда оно доносится. Судя по всему, драконы тоже были сбиты с толку – они кружили на месте, поворачивая головы на длинных шеях то в одну, то в другую сторону, и искали источник звука. Долго гадать не пришлось – небольшой силуэт вылетел из тумана и, как камень, обрушился на одного из ошеломленных драконов. За несколько секунд до столкновения силуэт стал больше – он расправил крылья, и быстрое падение превратилось в стремительное пике. Грифон – а это мог быть только он – заложил вираж вокруг удивленного дракона. Черный гигант щелкнул зубами, как собака, пытающаяся поймать назойливую муху, но полулев-полуорел летел слишком быстро. Он метнулся дракону под брюхо, и в ту же секунду гигантские челюсти сомкнулись в том месте, где он находился мгновение назад. Дракон последовал за ним. Ящер глубоко вдохнул, и из его пасти вылетел длинный огненный поток лавы.
Но грифон и его наездник снова успели увернуться. Более дюжины орков взвыли от нестерпимой боли, когда дракон случайно спалил собственных союзников. Он был слишком занят погоней за грифоном и не заметил, куда направил струю пламени.
Дракон издал гневный вопль и врезался в цитадель, по крепким стенам которой сразу же пошли трещины. Прежде чем исполин успел собраться и снова напасть, сидевший на грифоне Громовой Молот приподнялся в седле и швырнул свой буремолот в сторону чудовища. Когда тот врезался дракону в глаз, удар грома разорвал туман, и сквозь него прорвался сияющий солнечный свет. Дворф заулюлюкал, буремолот вернулся к нему в руку, а его грифон снова взмыл ввысь, купаясь в лучах солнца и сверкая перьями. Дракон же, ошеломленный и сбитый с толку, попытался улететь, но беспощадный Громовой Молот с гиканьем преследовал его, снова и снова ударяя по подбитому глазу. Наконец, наполовину ослепший и оглушенный черный гигант снова врезался в стену, которая обрушилась под тяжестью огромного существа. Дракон, ставший жертвой собственной жестокости, замертво упал на землю, и та содрогнулась от удара.
Оставшиеся драконы гневно взвыли и бросились в сторону одинокого наездника на грифоне, который повернулся навстречу их яростной лобовой атаке. Но стоило ящерам приблизиться к нему, как другие грифоны появились из паривших в небесах облаков и обрушились на них. Каждый дракон как минимум вчетверо превышал размерами любого грифона, но те были быстрее и маневреннее. Пока драконы безуспешно пытались поймать этих неуловимых воздушных плясунов, грифоны сновали вокруг громадных существ, уводя их поближе к крепости, направляя их огненные плевки или заставляя врезаться друг в друга.