Похоже, им на счастье, ни один из взрослых драконов не сторожил яйца. Маленький дракон, подлетевший первым, был прихлопнут Груулом, который лениво отбросил малыша к скале на другой стороне долины. Дракон ударился о камень с такой силой, что тот раскололся, и его поломанное тело рухнуло на землю. Второй дракон упал и задергался – у него из глаза торчала стрела Аллерии, а Кадгар быстро произнес заклинание и превратил третьего в ледяную статую. Но эта троица была лишь авангардом. Со всех концов долины поднялся яростный визг, и внезапно над ними нависла целая стая темных юрких силуэтов.
Тут ограм пригодилась их грубая сила. Они были меньше гроннов, но все равно достаточно большими, чтобы валить маленьких драконов на землю и ломать их длинные шеи или проламывать черепа. А еще многие из них оказались магами и стали пускать чародейские стрелы, которые рвали драконам крылья и шкуру. Но драконов было столько, что они все равно одолели бы огров, если бы гронны и воины Альянса не пришли им на помощь. Туралион приказал своим солдатам прикрыться щитами от зубов и когтей летающих ящеров, и бить их по крыльям. Несмотря на то что они были кожистыми и жесткими, крылья оставались самым уязвимым местом юных драконов, и стоило хотя бы одному порваться, существо было вынуждено сесть на землю, где они теряли бо́льшую часть маневренности. Огры быстро приноровились к этой тактике и начали полностью отрывать драконам крылья, отбрасывать кожистые конечности в сторону, а затем втаптывать покалеченных существ в землю. Кадгар подумал, что они похожи на жестоких детей, обрывающих крылья бабочкам.
В какой-то момент Туралион пробормотал:
– Ты знаешь, мне кажется, мы не с теми тварями сражаемся.
Кадгар был вынужден признать, что эта тактика была жестокой, почти изуверской, но он не мог поспорить с результатами.
Груул и второй гронн – Кадгар решил, что они оба самцы – оторвали толстые шипы от скал на краю долины. Они стали размахивать этими дубинками вокруг себя с такой силой, что подняли сильный ветер, отбросивший драконов в сторону. Те столкнулись друг с другом и стали легкой добычей для огров и людей. Всякий дракон, которому не посчастливилось попасть под удар дубинки, был тут же убит, и вся долина вскоре оказалась усыпана их телами.
– Теперь яйца, – сказал Кадгар Туралиону. Но паладин замялся, глядя на одно из яиц, даже не пытаясь подойти к нему. Чародей нахмурился. – Что случилось? – спросил он.
– Я… Драконы ведь разумные существа. Они думают, у них есть чувства. Одно дело сражаться с уже вылупившимися, но… это же младенцы. Просто… невинные дети. Они даже не могут себя защитить. А мы просто возьмем и уничтожим их.
– Туралион, – вздохнула Аллерия, – Свет свидетель, я люблю тебя и твое доброе сердце. Но это же черные драконы. Ты ведь знаешь, что случится, если не убить их сейчас.
Туралион мрачно кивнул и принял одно из тех трудных решений, которые приходится принимать генералам в пылу сражения.
– Уничтожьте яйца! – приказал он, подходя к ближайшему и опуская на него свой молот. Толстая скорлупа раскололась с громким треском, за которым послышался негромкий шлепок – молот ударил по зародышу дракона. Он оказался размером с собаку, с дымчато-красной кожей и выступами в тех местах, где должны были сформироваться голова и крылья. Зародыш не шевелился, а лишь дернулся в момент удара. Бледная, красноватая жидкость вытекла из сломанного яйца. Скорлупа полностью разрушилась, зародыш упал на землю и его конвульсивные движения почти сразу же прекратились.
Остальные воины Альянса быстро последовали примеру генерала. Стоило Туралиону разбить последнее яйцо, а ограм разделаться с последним драконом, как Кадгар услышал громкий вопль. Он раздался с возвышавшейся над ними вершины – с той, на которой находился череп. Подняв голову, маг увидел, как еще один темный силуэт взметнулся в воздух, и тень от его крыльев погрузила всю долину во тьму. Он превосходил размерами даже Груула, который прижался к окружавшей долину скале, а затем зарычал и с вызовом выпрямился. Огры и гронн поменьше оказались не такими стойкими – они завизжали и в ужасе побежали. Силуэт спикировал вниз, сверкая чешуей, и, выгнув длинную шею, распахнул пасть. Из его глотки вырвалась лава, поток горячей магмы, которая мгновенно испепелила огров, людей, мертвых драконов и расколотые яйца – все, чему не посчастливилось оказаться на пути этой струи.
– Все назад! – крикнул Туралион своим бойцам, которые уже бежали прочь от надвигавшегося чудовища. – Отступаем к скале!
Там они и собрались. Кадгар, Туралион и Аллерия стояли впереди и наблюдали за полетом гигантского дракона. Кадгар сглотнул. Он догадывался, что дракон окажется исполинских размеров, но… Смертокрыл был почти невообразимо огромен. Маленькие драконы, с которыми они сражались, казались просто крохами в сравнении с их громадным отцом. Кадгар едва мог целиком охватить его взглядом. Но даже несмотря на охвативший мага трепет, он заметил одну интересную деталь. По всему позвоночнику отца черных драконов шли серебристые, сверкающие металлические пластины. Под ними виднелись горящие красные линии, похожие на струи магмы, которой их только что облил Смертокрыл. Гигантские когти дракона вонзились глубоко в каменную поверхность долины. За исключением его левой передней лапы, заметил Кадгар. Ее дракон держал повернутой вверх, словно она была ранена… или в ней что-то лежало.
– Череп! – прошептал он Туралиону и Аллерии. – У него в лапе череп!
– Как мило с его стороны, что он принес нам артефакт, – пробормотал Туралион. – Но как нам его достать?
Смертокрыл сложил крылья вдоль своего змеиного тела и уселся на задние лапы. Изогнув длинную шею, он злобно уставился на пришельцев сверху вниз, яростно сверкая красными глазами.
– Мои дети! – взвыл дракон. Его голос был похож на треск лижущего горящую древесину пламени или на скрежет металла, разрубающего кость. В нем звучал не только гнев, но и глубокая скорбь. – Мои дети! Убиты! – Он поднял хвост и ударил им по земле, по которой сразу же побежала трещина. – Так выходите же вы, отвратительные, трусливые негодяи, убийцы беззащитных младенцев, познайте муки и безумие, а затем я проглочу вас целиком! Кого же мне спалить дотла первым?
Он прищурил сверкающие глаза и пугающе пронзительно посмотрел на Груула.
– Ты, – прошипел Смертокрыл, растягивая это короткое слово и вкладывая в него обещание невообразимых мучений. Его голос снизился почти до шепота, до едва слышимого шелеста. Свет, как же Кадгар был рад, что в ту секунду этот кошмарный взгляд был направлен не на него.
Но Груул не дрогнул.
– Я! – воскликнул он. – Я – Груул, величайший из гроннов! Это моя земля. Мои горы. И ты не забирать их у меня! Ты уходить или умирать, как твои дети!
Рев Смертокрыла чуть не оглушил Кадгара.
– Мои дети! – взвыл он, и боль в голосе дракона почти – но только почти – заставила Кадгара посочувствовать ему. – Воплощение совершенства… прекрасные и беззащитные… – Слова стали практически неразборчивыми. Смертокрыл взвыл и почти забился в гневе и скорби. Магма потекла из его пасти, расплавив камни под ногами дракона, а взмахи его крыльев подняли настоящую бурю. Кадгар подумал, что, наверное, ему стоило прислушаться к Туралиону, когда тот не хотел разбивать яйца. О чем они вообще думали? Свет, да о чем он сам думал, когда решил напасть на это чудовище, на это древнее, злое, ужасное воплощение ярости? Как они могли победить его?
– Ах, как смело! – Неприкрытая скорбь в голосе Смертокрыла сменилась не менее смертоносным презрением. – Сколько же мужества тебе понадобилось, чтобы разбить скорлупу и убить беззащитных младенцев! Как жаль, что ты не проживешь достаточно долго, чтобы похвастаться этим благородным подвигом! – Он распахнул крылья и взмахнул ими, мощным порывом ветра отбрасывая Груула к скале. Огры Груула взвыли от страха и отпрянули назад, почти прижавшись к стенам долины. Гронну от них не было никакого прока. – Смертные ничтожества! У меня было много имен, и все они вызывали ужас: Нелтарион, Заккас и не только. Но вам я известен как Смертокрыл, и это имя подходит мне! Я – гроза живого, вестник темных времен, владыка смерти и воплощенное разрушение. И я дарую вам истину – этот мир принадлежит мне!
– Ну уж нет! – рыча ответил Груул и бросился на Смертокрыла. Гигантский гронн врезался исполинскому дракону в грудь с такой силой, что от удара окружающие скалы раскололись, и с вершин на них посыпались камни. Почти все солдаты Альянса попадали на землю, и даже огры рухнули на колени. Драконы, усевшиеся на обступавшие долину скалистые стены и внимательно наблюдавшие за своим отцом, тоже оказались отброшены на шаг назад. Но когда пыль улеглась, Груул замотал головой, а на невозмутимо стоявшем перед ним Смертокрыле не было ни царапины.
– Неужели это все, что может могучий Груул? – ехидно поинтересовался Смертокрыл, опустив голову так низко, что костяной гребень у него на голове коснулся густых бровей гронна. – Неужели ты ни на что больше не способен? – Он поднял переднюю лапу, все еще держа вторую прижатой к груди, и занес ее над головой Груула, словно готовясь раздавить насекомое. Как будто по сигналу, драконы издали боевой клич, сорвались с мест и со смертоносным изяществом полетели к людям, ограм и гроннам, выстроившимся вдоль скалистых стен долины. Огры, казалось, были парализованы. Они стояли, разинув рты, и смотрели на надвигающуюся на них крылатую смерть.
– Сыны Лотара! В бой!
Ясный и сильный голос Туралиона разнесся гораздо дальше, чем должен был. Сверкая глазами, паладин поднял молот и бросился вперед навстречу драконам. Сияние охватило молот, и тот обрушился прямо на голову первому дракону. Тварь камнем рухнула вниз.
– За Кель’Талас! – Аллерия и ее следопыты начали стрелять. Воины Альянса – эльфы и люди – издали боевые кличи, и к ним с ревом присоединились очнувшиеся от ужаса огры и гронн. Драконы спикировали вниз, опьяненные восторгом и гордостью за своего отца. Они плевались магмой и сжимали челюсти на телах врагов. Огры и гронн как будто вспомнили, что уже сражались с такими маленькими драконами, и снова начали ловить их прямо в воздухе и обрывать им крылья. Один огр с такой силой отбросил свою трепыхающуюся жертву к стене долины, что от той отвалился огромный кусок камня, который вместе со щебнем и пылью медленно сполз вниз и похоронил под собой всех, кто не успел отбежать в сторону.