Во втором круге, который был шире первого, выстроились рыцари смерти Кровожада, те немногие чернокнижники, которые пережили устроенную Молотом Рока чистку, и кучка орков из его собственного клана Призрачной Луны. Последние стояли в третьем, самом широком круге, повернувшись лицом наружу и держа оружие наготове. Они защищали чародеев, пока те помогали Нер’зулу завладеть энергией планеты и исполнить ритуал.
Они весь день накладывали чары, с того самого момента, когда небесные тела наконец выровнялись, и лишь проходящая через них энергия не давала шаману свалиться с ног от усталости или голода. Сейчас по его коже бегали искры, а волосы развевались вокруг головы, словно подхваченные невидимым ветром.
Они приближались к завершению ритуала. Альянс уже несколько часов бился под толстыми стенами Черного храма, и их воины в любую секунду могли прорвать оборону орков.
«Но будет уже слишком поздно», – торжествующе подумал Нер’зул. Он поднял руки над собой, держа скипетр Саргераса в правой, а Глаз Даларана в левой. Оба предмета ярко засверкали, из навершия скипетра полился свет, заплясавший на всех гранях лилового центра Глаза. Эти два артефакта собирали энергию силовых линий, сплетая их в нечто почти осязаемое, а затем она передавалась Нер’зулу, растекаясь по его конечностям. Все его тело гудело, и он понял, что уже не стоит на каменной крыше, а парит над ней – энергия приподняла его в воздух.
– Сейчас! – воскликнул шаман, касаясь центра Глаза навершием скипетра. Старый орк почувствовал, как вся накопленная энергия мгновенно пронеслась по его рукам к сердцу и разуму. Он знал, что его глаза загорелись ярко, ярче самого солнца, и он смог разглядеть магические нити, опутывавшие мир и висевшие в воздухе, смог увидеть души окружавших его существ, связь между ними и этим миром, и связь между этим миром и всей вселенной. Он чувствовал завесу, окружавшую Дренор и отделявшую его от остальных измерений.
Одним быстрым, рубящим взмахом скипетра он разорвал эту завесу, рассек ее так же легко, как кусок пергамента.
Мир содрогнулся. Земля заходила ходуном. В небесах грянул гром. Откуда-то снизу послышалось эхо жуткого скрежета, который сменился оглушительным визгом, прозвучавшим над облаками. Дренор кричал и бился в агонии. Когда Черный храм дрогнул, остальные участники ритуала пошатнулись, и многие попадали на колени. Нер’зул тоже покачнулся, но благодаря переполнявшей его силе смог удержаться на ногах.
Он почувствовал, как магия проносится через пространство, подобно заброшенному в пустоту крючку на леске. Она неслась вперед, ускоренная силой самого Дренора, а затем зацепилась за что-то твердое. За другой мир. Леска натянулась, зазвенела, эхом отдаваясь в теле Нер’зула, а затем ответный аккорд волной помчался обратно по леске… и разорвал пространство, образовав в нем дыру.
Разлом. Это был разлом. Нер’зул узнал то чувство, ту чистую силу, истончавшую воздух, землю и природу, эти пульсирующие узы, связавшие их мир со следующим. Широкая улыбка исказила очертания белого черепа, нарисованного на его лице, и Нер’зул закрыл глаза, наслаждаясь пьянящим чувством успеха. У него получилось! Он открыл разлом!
И не один. Шаман ощущал, как по всему Дренору открылись и другие порталы, похожие на крошечные пузырьки, всплывающие на поверхность моря и лопающиеся в момент соприкосновения с воздухом, или на удары молний от грозовой тучи, окутавшей всю планету. Каждый из них пылал в его сознании, подобно пробудившемуся вулкану.
Он мог отправить разведчиков в каждый из разломов, чтобы они доложили ему, что за миры там находятся. А затем он выберет самый подходящий из них и поведет Орду в лучшее место. А потом, возможно, в еще одно. И это будет повторяться снова и снова, пока его народ не получит столько миров, сколько им захочется, или сколько они смогут захватить. Пока у каждого клана не окажется по собственному миру, если они того пожелают. И тогда никто не сможет их остановить.
Обрис – один из тех, кто все это время охранял чародеев, – спросил:
– Это и есть наш новый мир?
Да уж, то, что можно было разглядеть сквозь покрытый рябью разлом, выглядело скверно. Они видели совсем немного, но даже этого было достаточно, чтобы забеспокоиться. На той стороне промелькнул какой-то неясный силуэт, который виднелся некоторое время, а затем исчез. Тусклый, зеленоватый свет сначала вспыхнул, а потом растворился.
– Что-то не похож он на то, что мы…
– Молчать! – рявкнул Нер’зул, поворачиваясь к Обрису. – Мы…
И в эту секунду, когда он отвлекся, Глаз задрожал в его руке. Нер’зул нахмурился и стиснул его покрепче. Артефакт забился, как рыба на берегу, и не успел Нер’зул понять, что происходит, как Глаз выскочил из его руки, пролетел по воздуху…
…и оказался в руке высокого, широкоплечего человека с белыми волосами и в лиловых одеяниях. Скрытое внутри чародея могущество заставляло гореть ярким пламенем не только зажатый во второй его руке посох, но и глаза. Человек-маг… он буквально вырвал победу из рук Нер’зула.
За магом стоял человек, облаченный в тяжелые доспехи, а в его руках был молот, сиявший ослепительным белым светом. Нер’зул понял, что этот человек был не просто воином, а кем-то вроде шамана, вот только он обращался к силам, чье могущество превосходило даже возможности целой планеты. Эльфийка, стоявшая рядом с ними, не обладала никакими магическими способностями, но ее лицо выражало праведный гнев. Она натянула лук и нацелила стрелу прямо на шамана.
Нер’зул задрожал.
Как они посмели?
Как они посмели прервать его в миг высшей славы?! Нер’зул осознал, что не чувствует ни страха, ни беспокойства, а лишь безудержный гнев.
– Глаз не поможет вам, когда вы рассыпетесь прахом! – воскликнул он и позволил ярости завладеть собой. Чистый, горячий, смертоносный огонь гнева запылал внутри шамана. Нер’зул закричал и поднял руки. Истерзанные камни и плиты со стоном повиновались и затрещали под ногами непрошеных гостей. Командиры Альянса едва успели отпрыгнуть в сторону, перекатиться и снова подняться, держа оружие наготове. Но Нер’зул еще не закончил. Вовсе нет. Для него все только начиналось.
Трещавшие камни поднялись в воздух и полетели в сторону его врагов. Дождь и ветер захлестнули их, подняли в воздух, где они беспомощно повисли, а затем беспощадно швырнули на жесткий каменный пол. Нер’зул с огромным удовольствием наблюдал за их страданиями. Он с трудом заставил себя отвернуться и прокричать:
– Вперед, через разлом! Сейчас же! Нас ждет слава и новые миры!
Обрис уставился на него, разинув рот.
– Убей воинов Альянса и позволь нам собрать Орду! Неужели ты хочешь сказать, что спасемся только мы? А как же наши братья, которые прямо сейчас бьются за нас? И Гром, и его клан Песни Войны – они вообще все еще в Азероте. А наши женщины и дети разбросаны по всему Дренору. Мы не можем их бросить! Так поступают только самые подлые, трусливые…
У Нер’зула в душе что-то надломилось. И он вдруг понял, что это что-то лишь якорем тянуло его вниз. Только сейчас, когда он освободился от чувства вины, от стыда, от желания все еще сделать что-то хорошее для своего народа, он осознал, каким тяжелым бременем все это было. Когда-то шаман принял смерть как часть естественного цикла, затем он боялся ее, а потом понял, что стал ее вестником, и принял на себя эту тяжкую ответственность.
Но с этим покончено. Он стал свободен.
Он даже не удостоил Обриса ответом. Нер’зул вытянул руку перед собой. Молния собралась в его ладони и с треском понеслась по дуге к другому орку. Она ударила Обриса в грудь, грянул гром, и орка отшвырнуло назад. Он врезался в стену и сполз по ней с дымящейся черной дырой в груди. Больше Обрис не поднимался.
Резко развернувшись, Нер’зул обратился к стоявшим вокруг оркам, которые пораженно уставились на него.
– Остальные орки потеряны для нас. Они исполнили свое предназначение. С этого момента все, что мы получим, будет принадлежать лишь нам. Я – Орда, и я выживу. Идите за мной, или идите на смерть!
Когда они не сдвинулись с места, он зарычал и поднял скипетр. На этот раз они зашевелились и, словно сорвавшись с цепи, помчались в сторону мерцающего разлома. Он висел в нескольких сантиметрах над крышей и достигал почти трех метров в высоту. Нер’зул шел последним, усилием воли удерживая разлом открытым, а затем сам вошел в него.
Он успел лишь ахнуть, и разлом исчез у него за спиной.
Глава двадцать шестая
У Кадгара кружилась голова, но он ощущал теплую энергию исцеления, разливавшуюся по его телу. Пошатываясь, маг поднялся на ноги и выругался. Разлом растаял прямо у него на глазах, оставив лишь едва заметный дымчатый след. И Нер’зул, и его орки исчезли вместе с ним.
– …мы опоздали. Он ушел.
– Ушел? Свет, нет! – Туралион следовал сразу за Кадгаром, но, похоже, не видел разлома. Впрочем, Кадгар и сам скорее почувствовал его, а не увидел. Несмотря на то что Туралион тоже обладал огромной силой, его связь со Светом небес никак не помогала ему понять обычную магию.
– Должно быть, он закрыл разлом за собой, – предположил Кадгар, когда они с Туралионом снова ступили на крышу. Аллерия шла за ними.
– Но у тебя получилось вернуть Глаз Даларана, – заметила она. – Это же важнее, да? – Кадгар кивнул. – Ну и что нам теперь делать? – Она повернула голову и посмотрела с вершины Черного храма вниз. – Что ж, хотя бы битву мы выигрываем.
– Ты можешь как-нибудь отправиться вслед за ним? – спросил Туралион.
Кадгар помотал головой.
– Я не знаю, какое заклинание использовал Нер’зул, – признался он, – или как найти тот мир, в который его перенес разлом. Так что, даже если у меня получится открыть здесь новый проход, нет никакой гарантии, что он приведет нас в тот же самый мир, – впрочем, Кадгар уже отвлекся на кое-что другое. Он нахмурился и подошел к начертанному на полу тройному кругу.
– Что такое?
– Сила, – рассеянно произнес Кадгар. – Я никогда раньше не ощущал столько силы. Разве что в башне Медива. – Он склонил голову набок. – Так вот в чем дело, – пробормотал чародей. – Я не мог понять, почему Нер’зул оставил цитадель Адского Пламени нам вместо того, чтобы основательно укрепиться в ней и провести ритуал там. Но он не мог этого сделать. Ему пришлось прийти сюда. Ему нужна была сила этого места, чтобы ритуалу хватило магической энергии.