— Солон?! — изумился Фейр.
— Солоном я остаюсь только для тебя, мой друг, — улыбнулся гость. — Для всех остальных я — Солонариван Тофьюсин, король Сета, можно сказать император, хотя, с тех пор как мы лишились всех колоний, титул звучит слишком вычурно. Еще раз прошу прощения за вторжение, но вход в палатку охраняют двадцать тысяч са'кьюраев. Ваше величество, король Джайр, я привел в ваше распоряжение тысячу воинов. С нами вместе пришли также пять кораблей, но сегодня утром кто-то устроил потоп, и сейчас у меня осталось только два. Хорошо еще, что нет потерь среди людей. Уважаемые сестры, если нам удастся выбраться из этой переделки живыми, я потребую у Часовни возмещения ущерба. Фейр, дружище, похоже, ты попал в компанию благородных людей из высших слоев общества. А вы, должно быть, сестра Ариэль? Вы стали легендой при жизни. А это, конечно, Ви Совари. Как мне и говорили, пышет здоровьем и блистает красотой. Я так много о вас слышал.
— Вот трепло! — выругалась Ви.
Среди сидящих за столом людей послышались удивленные возгласы, а сестра Ариэль прижала руки к вискам, словно страдала от головной боли.
— Видимо, все, что я слышал, — чистая правда, — предположил Солон.
Солон вел себя странно. Прежде он никогда не болтал попусту, а сейчас тараторил так быстро, что, даже если бы кто и сообразил, что сказать, не смог бы вставить ни словечка.
— Должен вам сообщить, что по пути сюда встретил весьма сурового лэ'нотского господина, который не скупился на красочные выражения в адрес упомянутых са'кьюраев за то, что те воспрепятствовали его намерению присоединиться к вашей компании. Впрочем, сам я стою перед вами, в ущерб интересам моего королевства и, что еще хуже, семейной жизни. Несколько недель я как неприкаянный бродил по Уайтклиффскому дворцу, умоляя супругу отпустить меня к вам. Да-да, женатые мужчины наивно воображают себя хозяевами замков и всех богатств, что там имеются, но всем известно, что хозяйка в спальне является повелительницей господина. Впрочем, несмотря на все препоны, я здесь, с вами, и должен сообщить о главной цели моего визита, которую можно сравнить с самым драгоценным камнем в короне. Лантано Гаруваши, для меня большая честь встретиться с тобой.
Солон сделал несколько шагов в сторону са'кьюрая и протянул ему руку.
— Не имею привычки жать руку рабам, — заявил Лантано Гаруваши.
Хидео Мицуруги сдавленно хихикнул, все остальные хранили молчание.
Неожиданно Солон перестал суетиться. Своей болтовней он хотел привлечь внимание Лантано Гаруваши и, когда это удалось, успокоился.
— Мне думается, человеку, рожденному для железного клинка, негоже пренебрегать дружбой королей, — снова обратился он к са'кьюраю.
В комнате повисла мертвая тишина. Никто прежде не осмеливался говорить с Лантано Гаруваши подобным образом.
— Когда требуется пролить чью-то кровь, ты не имеешь соперников, Лантано Гаруваши, — продолжил Солон. — Случись тебе умереть сегодня, и после тебя останется только море крови. Не лучше ли оставить после себя другое наследство и пролить кровь, чтобы потушить пожар войны? Руки мясника не превратятся в руки плотника, и, как брат-король, я в последний раз тебя спрашиваю: принимаешь ли ты руку дружбы?
Солон по-прежнему стоял с вытянутой рукой.
Нелепо обращаться с подобным предложением к обреченному на гибель человеку. Фейр думал, что Гаруваши плюнет Солону в лицо. Вместо этого са'кьюрай поднялся с места и сказал:
— Да будет между нами мир, — и пожал Солону руку.
Фейр стоял рядом с обоими мужчинами, загораживая их своей мощной фигурой от сидящих за столом людей. Маг вдруг заметил смятение в глазах Лантано Гаруваши. Они с Солоном разжали руки, са'кьюрай прижал к ладони палец, словно желая что-то спрятать от посторонних глаз, и Фейр вдруг все понял. Великий Боже! «Великий красный даст дракону сердце и голову». Он-то думал, что речь идет о красном рубине. Конечно, так оно и есть, но в пророчестве также говорится о великом красном маге, Солоне.
Гаруваши выхватил меч из ножен и со стуком положил на стол.
На головке эфеса горел изумительной красоты рубин удивительного красного цвета. Он купался в бездонном океане магии, хотя Фейр не насытил его никакими заклинаниями. На митриловом клинке нанесен такой же рисунок из желобков, что и на изогнутом стальном клинке. Желобки сверкают, подобно бриллиантам, и искрятся, а потом становятся прозрачными, что позволяет проследить весь путь к самому сердцу магии, скрытой в клинке. Присутствующие в палатке люди видели, как два дракона выдохнули огонь, и сияющая рябь угасла и стала полупрозрачной, и только широкой полосой, от эфеса до острия, горело пламя, обжигая лицо Фейра своим жаром.
Фейр превзошел самого себя. Он был отменным кузнецом, но никогда не думал, что способен творить такие чудеса. Охваченный благоговейным трепетом, он повернулся к Солону, и очередной король из династии Тофьюсинов ответил ему улыбкой.
— Назовите меня самозванцем или признайте королем, — потребовал Лантано Гаруваши, и если его голос слегка дрожал от удивления, никто из присутствующих того не заметил.
У Хидео Мицуруги отвисла челюсть. Он с трудом выдавил:
— Лантано Гаруваши, провозглашаю тебя…
— Мой господин! — прервал его речь придворный маг.
— Мои предки ждали этого дня многие столетия. Ждали и боялись, — продолжил Хидео Мицуруги. — И больше всех боялся регент. Трон не раз пытались захватить самозванцы, именно поэтому регент подвергает всех испытанию своим мечом. Прошу прощения, досточтимый Лантано, но это моя обязанность. — Он вынул из ножен инкрустированный рубинами клинок и резко повернул головку эфеса. Раздался щелчок, и регент снял половину эфеса. Внутри находился тонкий свиток, охраняемый магическими силами. Мицуруги начал дрожащими губами читать слова, написанные на древнем языке:
— «Лантано Гаруваши изгонит пламя из клинка».
Гаруваши взял в руки меч, и пламя погасло. Интересно, как это ему удалось? — удивился Фейр.
— Мне нужна свеча, — попросил Мицуруги, и сразу же кто-то пододвинул к нему через стол свечу.
Взяв свечу в руки, Хидео поднес ее к клинку.
От страха у Фейра перехватило дыхание. Мицуруги поднес свечу именно к тому месту, где стояло клеймо Фейра, свидетельство его тщеславия. Два скрещенных боевых молота выделялись на металле.
Мицуруги шумно вздохнул, а у Фейра едва не остановилось сердце.
— Это скрещенные боевые молоты Орена Рейзина, — объявил Мицуруги, — а лежащий передо мной клинок — настоящий Кьюр'келестос. Лантано Гаруваши, ты являешься утраченным королем Кьюры, и все са'кьюрай поднимутся по твоему слову.
Значит, меч подлинный, не подделка. Именно те особенности, что отличают его от Кьюроха, убедили регента в том, что изготовленный Фейром клинок и есть настоящий Кьюр'келестос. Маг почувствовал, как слабеют колени, и в голове пронеслась мысль: «Как неловко, наверное, мне этого не пережить…»
В следующее мгновение Фейр упал без чувств.
89
После того как Фейр неожиданно лишился чувств и сестра Ариэль ломала голову над причинами его обморока, печально известный повелитель Лэ'нота Джулус Ротанс наконец прорвался через кордоны са'кьюраев и появился в палатке, где заседал военный совет. Хидео Мицуруги намеревался немедленно объявить, что Кьюра обрела законного короля, но Логан попросил его повременить с радостной вестью. Ариэль не понимала, что замыслил король Джайр.
Джулусу Ротансу было около пятидесяти лет, и он сохранил подтянутую фигуру и военную выправку. Глядя на его лицо, можно было сразу узнать в нем алитэрца. Он носил камзол с эмблемой солнца и белый плащ, украшенный двенадцатью золотыми шевронами. Рассмотреть его более подробно сестра Ариэль не смогла, так как повелителя Алитэры окружала такая зловонная болезнетворная аура, что она едва не задохнулась. Джулус Ротанс не снял перчаток, а на его лице, к счастью, пока не открылись язвы, тем не менее сестра Ариэль поняла, что он болен проказой. Самое печальное, что в его случае болезнь легко поддается лечению. С этой задачей могла справиться даже сама Ариэль, но требовалось вмешательство магии.
— Итак, все уже здесь, — с обиженным видом заявил Джулус Ротанс. — Вижу, присутствующие не считают нужным посвятить в свои планы Лэ'нот. Хотите бросить нас в самую гущу сражения, и не важно, погибнем мы или уцелеем, вы-то все равно победите.
Логан Джайр ничем не выдал возмущения.
— Достойный повелитель Лэ'нота, я поступил по отношению к вам несправедливо. Ваши послы предупреждали, что с моей стороны крайне неразумно — кажется, они употребили слово «глупо» — осуществлять непосредственное командование вашими воинами. Простите великодушно, но я опасался, что они меня предадут. Недостойно с моей стороны и действительно глупо.
Лэ'нотец сердито сощурил глаза, а все остальные внимательно следили за сценой.
— Сегодня, по независящим от вас причинам, воины Лэ'нота не принимали участия в сражении, но завтра мы на вас надеемся. Ваши потери могут оказаться значительными. Только вы располагаете тяжелой кавалерией и должны удерживать центр. Поползли мерзкие слухи, что ваши воины хотят выйти из сражения. Мол, пусть эти колдуны перебьют друг друга. — Логан тяжело вздохнул. — Знаю, вы пришли сюда по зову долга, властелин Лэ'нота Ротанс, но я не хочу вас принуждать и освобождаю от всех обязательств. Итак, я безвозмездно отдаю вам в аренду земли Сенарии сроком на пятнадцать лет и тем самым избавляю от необходимости отдавать в мое распоряжение армию.
— Как это? — не поверил лэ'нотец.
Впрочем, заявление Логана удивило не его одного. Все понимали, что без пятитысячной армии Лэ'нота силы Логана будут существенно ослаблены.
Логан поднял вверх палец, и властелин Лэ'нота сел, ожидая подвоха.
— Я прошу об одном. Если вы не желаете принимать участия в сражении, объявите о своем намерении сейчас, чтобы мы смогли правильно рассчитать силы.
— И это все?
Властелин Лэ'нота облизнул пересохшие губы. Просьба короля Джайра была справедливой, и отказать Ротанс не мог. Логан не хочет, чтобы Лэ'нот отдал в его распоряжение армию, которая сбежит при первой атаке халидорцев. Ротанс выглядел озадаченным, так как не усмотрел в предложении Логана никакого подвоха. Чего доброго, этот дурак сейчас согласится. Ариэль поняла, что настало время вмешаться.