— И еще придумать для Благодатного правдоподобную ложь, объясняющую, почему я уехала раньше назначенного срока, — уныло проговорила я. — И я сильно сомневаюсь, что он мне поверит и совсем ничего не заподозрит.
— Мы выедем из столицы порознь, — предложил Пабло. — Встретимся уже в пути. Я могу уехать уже завтра с утра и дождаться вас в условленном месте. Например, есть неплохой постоялый двор "Разбойничье логово" в одном дне пути от столицы.
— Неплохой — с таким-то названием? — усмехнулась я.
— Он вполне подходит для наших целей. Ни хозяину, ни прислуге нет никакого дела до постояльцев — платили бы деньги. Сразу же после нашего отбытия о нас позабудут. Да, нам придется слегка отклониться с пути, чтобы попасть туда, но тем лучше — собьем со следа всех любопытствующих.
Я собиралась сказать, что сбить со следа ищеек вряд ли будет так легко, но Мартин опередил меня.
— Глупейший план! — взорвался он. — Северине придется тащить с собой тетушку и служанок.
— Зачем? — удивилась я.
— А ты подумала о своей репутации? Что от нее останется после путешествия с двумя мужчинами, ни один из которых не является твоим родственником?
— Мартин, эта поездка нанесет моей репутации не больший урон, нежели путь в одиночестве из Лероя в столицу. Насколько ты знаешь, никому даже в голову не пришло осудить меня. Более того — этот вопрос попросту не обсуждался.
— А знаешь, почему? Да потому, что никто из придворных дам на тот момент не был с тобой знаком. Они и представления не имели о том, как именно ты добиралась до столицы. А расспрашивать об этом потерявшую в результате мятежа семью сироту посчитали бестактным. Если у кого и возникли дурные мысли на твой счет, то озвучить их никто не решился. Но большинство даже представить себе не в состоянии, что можно путешествовать иначе, нежели со всем мыслимым комфортом: в экипаже и с парочкой служанок.
— Вот и сейчас никто ничего не заподозрит. Я объявлю на очередном чаепитии у Каролины, что собираюсь заняться восстановлением разрушенных храмов Лероя при помощи Благодатного. И постараюсь сделать это так, чтобы никто из дам не осмелился задать ненужные вопросы. Впрочем, упоминания о главе Храма должно для этого хватить. А называться своим именем по дороге в Лерой я не собираюсь. Кажется, мы собирались сбить со следа ищеек? Так вот, пусть думают, будто я отправилась совсем в ином направлении. И вот здесь мне очень пригодится помощь тетушки.
— Рина, что ты задумала? — встревоженно спросил Мартин.
— Потом узнаешь. Мне еще надо как следует продумать детали. Господин Фиоре, ждите нас в "Разбойничьем логове" через три дня. Если мы не появимся, значит, мой план провалился.
— Итак, вы собираетесь в Стрименскую обитель? — Благодатный, прищурившись, внимательно смотрел мне в лицо.
— Да, помолиться и испросить благословения Света на восстановление замка. Полагаю, я пробуду там около двух недель, а уже оттуда направлюсь в Лерой, где и буду ждать ваших людей.
Благодатный слегка прикусил нижнюю губу. Даже если он и хотел бы запретить мне поездку в Стримен, у него не было для этого оснований. Стрименская женская обитель славилась благочестием сестер, а еще — живым источником Света, крохотной искоркой, к которой допускались только женщины. Поговаривали, что особенно хорошо помогает Искра тем, у кого никак не получалось зачать ребенка. Я похлопала ресницами и сказала:
— Признаюсь вам честно — я хочу попросить помощи в выборе достойного супруга. Пусть Искра Света вразумит меня, ведь я сейчас осталась одна, а одинокая девушка всегда беззащитна.
— Не говорите так, милая моя Рина, — добродушно произнес Франц, привлекая меня к себе. — Вы вовсе не одиноки, ведь у вас есть я.
Обняв меня за плечи, он замер на несколько мгновений, решая, целовать меня или нет, а потом все же склонил голову и прикоснулся губами к моим губам. Поцелуй был недолгий и неглубокий, но я все равно ответила на него, в который раз подумав, что при иных обстоятельствах сочла бы Франца вполне привлекательным мужчиной. Весьма опытным и умелым, надо заметить.
— Я так благодарна вам за поддержку, — прошептала я, когда Благодатный оторвался от моих губ.
Он не выпустил меня из объятий, но прижимал к себе не слишком сильно, во всяком случае, Мартин и то обнимал меня иной раз покрепче. Да и легкие поглаживания по плечам вполне могли бы сойти за дружеские. И в поцелуе не было страсти, только обманчивая нежность. Я вспомнила незнакомца из снов и почувствовала знакомое тепло в низу живота, непроизвольно прильнув к Францу. Поскольку он не подозревал о том, чем именно вызвана моя реакция, то явно остался доволен.
— Вы больше не боитесь меня, моя милая?
— Боюсь, — подумав, призналась я. — Немного.
Он обвел пальцем контур моих губ.
— Но иногда опасность бывает притягательна, не так ли? И страх только усиливает желание.
Я несколько раз повторила про себя самые крепкие ругательства, что слышала некогда от наших конюхов, пожелав, чтобы Благодатного утащили Сумеречные и воплотили с ним в жизнь свои самые извращенные фантазии. Попыталась представить картинку — получилось плохо, но на моих губах все равно заиграла мечтательная полуулыбка, которую Франц, разумеется, истолковал неверно. Он снова легко прикоснулся к моим губам.
— Мы вернемся к этому разговору, — негромко сказал он. — Позже, когда Лерой будет восстановлен. Когда вы будете готовы окончательно. Счастливой дороги, милая моя.
Предрассветный полумрак во дворе дома дель Ровье был разогнан ярким светом фонарей. Суетились слуги, спуская по широкой лестнице тяжелые дорожные сундуки, тревожно ржали кони. Когда же небо на востоке окрасилось наконец в золотисто-алый, из дома вышли хозяева. Женщины — одна высокая и статная, вторая чуть пониже и поизящнее — были закутаны в теплые плащи, капюшоны которых скрывали лица.
— Берегите себя, тетушка, — сказал Мартин, обнимая ту женщину, что повыше. — И присматривайте за Севериной.
— Не беспокойся, дорогой, — откликнулась Корделия. — Дорога нам предстоит не столь уж и долгая, ее в состоянии выдержать и такая дряхлая развалина, как я.
Ее спутница негромко запротестовала, уверяя, что тетушка Корделия далека от старческой немощи.
— Будь осторожна, Рина, — попросил Мартин. — В обители вы должны быть в безопасности, но все-таки…
— Все будет хорошо, — громко перебила его Корделия. — Не переживай из-за ерунды, мальчик мой.
И она жестом подозвала горничную. Вскоре путницы забрались в экипаж, кучер тронул вожжи, и карета медленно выехала из широко распахнутых ворот.
А спустя час и сам Мартин дель Ровье покинул свой столичный особняк. В отличие от своих родственниц, в путь он тронулся верхом, налегке и в сопровождении одного лишь слуги. Вскоре всадники покинули столицу через северные ворота и поскакали во весь опор по широкому тракту.
До "Разбойничьего логова" мы добрались еще засветло. Фиоре не солгал — хозяин постоялого двора без всяких вопросов выделил нам две комнаты и не выказал ни малейшего удивления, заметив, что слуга держится с хозяином как с равным. И когда я спустилась к ужину пусть и в мужской одежде, но больше подобающей небогатому аристократу, нежели простолюдину, удивления это ни у кого не вызвало. Мне в голову даже закралась мысль, что здешние обитатели вполне могли догадаться, что я — девушка, но и до этого им не было дела.
— Могла бы и не обрезать волосы, — с сожалением произнесла я.
— Не глупи, Рина, — оборвал меня Мартин. — Нам предстоит еще неблизкий путь, а на других постоялых дворах хозяева могут оказаться и повнимательнее к своим постояльцам.
Я вздохнула и притронулась к непривычно коротким локонам. После долгих споров Мартин позволил мне оставить волосы почти до лопаток и собирать их на затылке черной лентой в хвост.
— Несколько старомодно, — заметил он, — но кое-кто из провинциалов еще носит такую прическу. Столичные модники давно уже стригутся короче.
Это было правдой. Мода на почти неприличные мужские прически, когда волосы могут даже не прикрывать шею, охватила королевство стремительно. Из всех встреченных мною столичных жителей локоны ниже плеч имел только слащавый поэт Арамеус. И еще Благодатный, но он не был подвержен влиянию моды, одеваясь и укладывая волосы так, как полагалось ему по сану. Даже у Пабло Фиоре перехваченный лентой хвост был совсем коротким, не чета моему нынешнему. А многие мужчины и от лент давно отказались, поскольку стягивать на затылке им было толком нечего. Правда, столь радикальные стрижки позволяли себе в основном студенты.
Когда мы спустились в зал, Пабло еще не было. Мартин подозвал слугу:
— У вас должен был остановиться наш друг.
— Возможно, господин.
Я усмехнулась: сведения о постояльцах здесь действительно не разглашались.
— Если он вдруг спросит о нас, передайте, что мы уже прибыли и ожидаем встречи.
— Как скажете, господин. Что желаете заказать на ужин? У нас сегодня кролик в сметане и цыплята на вертеле.
— Две порции кролика и пиво, — распорядился Мартин.
— И воды, — добавила я.
Подавальщик отправился на кухню за нашим заказом, а вскоре в дверях зала возникла знакомая фигура. Мартин помахал рукой, привлекая внимание вошедшего, и Пабло подошел к нам.
— Я бы не узнал вас, госпожа Лерой, — тихо произнес он.
— Лучше называйте меня по имени, — предложила я. — Боюсь, что в нынешних обстоятельствах будет не до церемоний.
Пабло кивнул.
— Хорошо, Северина. Полагаете, вам удалось ускользнуть от ищеек?
Я пожала плечами.
— Наблюдатели видели двух женщин, направляющихся в Стримен в сопровождении слуг. Поверили ли они в то, что я одна из них — не знаю. Но за нами сегодня слежки вроде бы не было.