– Это еще что? По какому праву вы позволяете себе задавать такие вопросы? – возмутился Уилки.
– Здесь произошло убийство, – строгим голосом ответил ему инспектор Чан. – И, отдавая должное вашему общественному положению, я все же настаиваю, чтобы вы мне ответили.
– Мы с супругой получили приглашение от мисс Фейн, – сквозь зубы процедил Баллоу. – Мы старые друзья.
– Вы были знакомы с ней еще в Голливуде?
– Разумеется.
– Ваша супруга также была артисткой?
– Да, и что из того?
– Уилки, зачем ты грубишь инспектору? – перебила его Рита. – Да, это так; я снималась во многих фильмах. Мое артистическое имя – Рита Монтень. Должна сказать, оно в свое время было довольно известным.
Чарли Чан отреагировал на это заявление почтительным поклоном.
– Неудивительно для такой красивой женщины. Разрешите поинтересоваться, давно ли вы сочетались брачными узами?
– Прошло уже три года, – кокетливо вздохнула Рита.
– До этого знаменательного события вы жили в Лос-Анджелесе?
– Да, именно там.
– Не бывал ли тогда в этом городе мистер Баллоу?
– Бывал, и не раз. Он буквально изводил меня просьбами пожертвовать сценической карьерой ради семьи.
– Не понимаю, какое все это имеет отношение к расследованию убийства Шейлы? – снова взорвался Уилки Баллоу. – Инспектор Чан, вы переходите все границы! Предупреждаю: мое слово имеет достаточный вес…
– Прошу извинить мою невольную бестактность, – вежливо произнес китаец. – Не соблаговолите ли вы ответить, во сколько вы пришли сюда нынче вечером?
– В половине восьмого, – недовольно пробурчал Баллоу. – Гостей звали к половине девятого, но моя супруга, которая слышала это приглашение по телефону, проявила свою обычную невнимательность.
– Итак, в половине восьмого, – повторил Чан, пресекая попытку Риты разразиться многословной тирадой. – А теперь я почтительно попрошу рассказать мне все, что вы делали с того момента, как прибыли в дом мисс Шейлы.
– Это еще зачем? – разозлился Баллоу. – Вы что, думаете, я убил Шейлу? Право, вы просто вынуждаете меня пожаловаться на вас. Да вы вообще понимаете, с кем говорите?
– Кстати, кто ты такой? – огрызнулась Рита. – Что мешает тебе просто ответить на вопрос? Инспектор, мы пришли сюда в половине восьмого, – продолжила она, повернувшись к Чарли Чану. – Мы немного побеседовали с Шейлой и пошли на пляж посмотреть на тех, кто там купается. Думаю, тогда было уже без четверти восемь.
– Как долго вы находились на берегу?
– Я ушла оттуда, когда Джессуп позвал всех в дом. А минут за десять до этого на берег явился Ван Горн.
– Если я правильно понял, в восемь часов две минуты вы с супругом были на пляже. Скажите, вы не слышали крики или еще что-нибудь подозрительное?
– Нет, что вы! Единственное, что мы слышали, – это смех и возгласы купающихся гостей.
– Спасибо, это все, что я хотел знать.
Тихо, подобно бесплотной тени, в гостиную ступила Юлия. Чарли Чан встал и поприветствовал ее поклоном.
– Добрый вечер, мисс. Позвольте представиться: Чарли Чан, инспектор полиции Гонолулу. Разрешите спросить, кто вы.
Вместо девушки на этот вопрос ответил Бредшоу, который торопливо подошел к инспектору.
– Мои самые искренние соболезнования, мисс, – произнес Чан, – но я должен выполнять свои обязанности. Джим, чем вы занимались этим вечером?
– Я был здесь около шести часов. А без двадцати восемь я видел мисс Фейн в последний раз. Мы пошли купаться, а она тогда разговаривала с мистером Джейнсом и супругами Баллоу.
– Значит, вы отправились на пляж…
– Да, он просто великолепен! Хотя признаю, это звучит как реклама. Мисс Юлия и я находились там вместе, пока не услышали гонг Джессупа.
– Все это время вы плавали?
– Нет, ну что вы! Иногда мы выходили на берег. Мы были в обществе Риты Баллоу и ее супруга. Мистер Баллоу ушел чуть раньше, но его сменил Ван Горн.
– Итак, в восемь часов две минуты вы находились либо на пляже, либо в воде… Мисс Юлия, вспомните: у мисс Фейн были сегодня орхидеи?
– Да, она приколола их к платью.
– Приколола булавкой, не так ли? Вы не могли бы ее описать?
– Я не обратила на нее внимания. Шейла сказала, что пойдет в спальню взять булавку для цветов. Думаю, об этом нужно спросить у горничной.
– А кто прислал мисс Фейн эти восхитительные орхидеи?
– В карточке не было имени этого человека, но почерк Шейле оказался знаком. Она сообщила, что это приятный сюрприз от ее бывшего мужа, который сейчас служит в одном из театров Гонолулу.
– Это Боб Файф из Королевского театра, – снова вступила в разговор Рита. – Когда они поженились, Шейла была еще совсем молоденькой. Насколько я знаю, она продолжала испытывать к нему теплые чувства даже после развода.
При этих словах мистер Джейнс вскочил с места, зажег сигарету и принялся нервно метаться по комнате.
– Что же, от покинутого мужа можно ожидать чего-то в таком роде, – задумчиво промолвил китаец. – Полагаю, нужно известить его о случившемся и позвать сюда.
– Давайте я займусь этим, – предложил Джим.
– Да, будьте так любезны. – Когда он покинул комнату, инспектор Чан продолжил: – А теперь, господа, я вынужден вернуться к нашей печальной беседе. Мистер Ван Горн, насколько мне известно, вы популярный актер?
– Да, вроде того, – самодовольно улыбнулся тот. – Мне приятна ваша осведомленность.
– Как давно вы в Голливуде?
– Вот уже одиннадцать лет.
– Чем вы занимались раньше?
– Вел жизнь романтического бездельника. Подробности можно узнать у моего секретаря.
– Мне бы хотелось услышать об этом именно от вас.
– Что же, если вы настаиваете… Итак, после окончания колледжа я прибыл в Лос-Анджелес юношей чистым и невинным, как агнец. Я намеревался посвятить себя строительству мостов, но внешность сыграла со мной злую шутку.
– Раньше вы тоже являлись партнером Шейлы Фейн?
– Нет, – сказал Ван Горн, внезапно становясь серьезным. – До последнего фильма мы были едва знакомы.
– Думаю, вопрос, где вы находились в восемь часов две минуты, излишен.
– В это время, как вы помните, мы были вместе. Когда я посмотрел на часы, было ровно восемь. Я сразу отправился на виллу и оказался там в четверть девятого. Джессуп открыл мне дверь и сказал, что все сейчас на пляже. Я направился туда и присоединился к миссис Баллоу.
Тем временем в комнату снова вошел Джим:
– Мне удалось разыскать Боба Файфа в театре; он просто потрясен этим известием. Сказал, что доиграет во втором акте и сразу придет сюда.
– Хорошо, – кивнул инспектор и продолжил: – А вы, мистер Мартино, режиссер?
– Да, – хмуро произнес тот. – До этого я тоже был актером в Англии, а потом решил попытать счастья в Америке.
– Не помните, в каком конкретно году вы приехали в Лос-Анджелес?
– Отчего же, помню. Два года назад в марте. И, опережая ваш следующий вопрос, отвечу, что в восемь часов две минуты я был в отеле в вашем обществе. В начале девятого часа я с мистером Джейнсом вышел на террасу, чтобы призвать его к спокойствию. Поняв, что мои попытки бесплодны, я покинул его и побрел на пляж. Потом, как вам известно, я опять встретился с вами.
– Теперь вы, мистер Джейнс. Насколько я понимаю, смерть мисс Фейн опечалила вас больше, чем остальных.
– Что вы имеете в виду под этими словами?
– Я имею в виду, что вы были в нее влюблены.
– Откуда вам это известно? – спросил миллионер, пожирая Тарневеро злым взглядом.
– Не суть важно. Вопросы здесь задаю я. Вы сделали ей предложение, не так ли?
– Да, сделал. Вы уверены, что все это необходимо предавать гласности?
– Я искренне прошу прощения, что вынужден выяснять нескромные подробности. По словам мистера Бредшоу, вы появились здесь около половины восьмого.
– Совершенно верно. Я хотел поговорить с мисс Фейн без свидетелей. Надеюсь, вы не станете меня спрашивать о содержании нашей беседы. Она никого не касалась, кроме нас двоих.
– Увы, мой долг велит спрашивать о том, что не имело бы ко мне никакого касательства, если бы здесь не произошло убийство, – ответил Чарли Чан с печальной улыбкой. – Позвольте же мне самому восстановить картину происшедшего. Мисс Фейн не пожелала стать вашей супругой, и вы обвинили в ее отказе мистера Тарневеро. Под влиянием гнева вы бросились в отель, чтобы выяснить отношения с этим человеком. Ваше счастье, что в восемь часов вы оказались там и это могут подтвердить сразу несколько свидетелей, включая меня. Иначе вы стали бы главным подозреваемым.
– Понимаю, какую мысль вы вкладываете в свои слова. Полагаю, вы считаете, что убийство Шейлы случилось как раз в это время?
– Я в этом абсолютно убежден.
Облегченно вздохнув, Алан смял сигарету и швырнул ее в пепельницу.
– О чем вы еще хотите меня спросить?
– Когда вы ушли из этого дома?
– Почти без четверти восемь.
– В течение последующих тридцати минут вы возвращались на виллу?
– Нет!
– Посещали вы когда-нибудь Лос-Анджелес?
– Нет, ни разу.
– Благодарю, у меня больше нет к вам вопросов.
– Значит, я свободен? В полночь отходит «Океаник», и я должен быть там.
– Вы намерены уехать из Гонолулу? Не хотите даже узнать, пойман ли убийца вашей любимой женщины? В любом случае я вынужден вас разочаровать. До окончания расследования вы никуда отсюда не денетесь. Ваша причастность к инциденту слишком велика для этого.
– Не понимаю почему! Время убийства точно установлено, и у меня имеется алиби. Столько свидетелей видело меня в это время в отеле!
– Даже самые неопровержимые алиби иногда перестают быть таковыми, – многозначительно произнес китаец. – Мне очень жаль, но вам придется остаться.
Джейнс покраснел от едва сдерживаемого гнева.
– Какие у вас основания меня задерживать?
– Хотя бы то, что вы являетесь важным свидетелем. Если возникнет необходимость вас арестовать, я без колебаний прибегну к этому средству.