Чернов изысканным жестом пригласил ее на кухню. У кого-нибудь другого это выглядело бы наигранным, но у него смотрелось совершенно естественно. Все-таки артист!
Кухня выглядела так, словно в ней потрудилась передача «Квартирный вопрос». А может, она и потрудилась, подумалось Наде. Они ведь всяких знаменитостей обустраивают.
На круглом небольшом столике уже стояла бутылка коньяка, порезанный лимон на блюдечке и пара салатов в пластмассовых коробках.
— Присаживайся, жрать охота, — опустошив коробки, Чернов наполнил свою и Надину тарелки, взялся за бутылку. — Выпьешь?
— Вы же обещали отвезти…
— Конечно, пересып еще не повод для знакомства, но лучше, все-таки, на «ты», — неприятным тоном отозвался он. — Вот за это и выпьем. Целоваться, я думаю, уже не обязательно?
— Не обязательно, — подтвердила она, почувствовав укол обиды. Он дает понять, что осознал свою ошибку, и это все. — Но как же вы после коньяка сядете за руль?
— Тебе далеко?
— Нет, здесь рядом, на Большом, возле Шестнадцатой линии.
— Нормально, доеду. От ста грамм не захмелею, а гаишники мне не страшны — почти коллеги. Давай, за знакомство.
Надя едва пригубила, Чернов выпил свою порцию целиком. Правда, было там на дне.
— Ну, давай, рассказывай, как твоя мать родила двойняшек, но злодей-врач в роддоме сообщил ей, что одна из дочек умерла, а тебя продал богатым бездетным родителям… Или нищая мамаша сама продала тебя или Веру?.. Кстати, у Веры ведь не было матери, только мачеха.
— Зачем вы… ты так? Это ведь не кино, а жизнь.
— Прости, я до сих пор в себя не приду. Как понял, что ты — не она… Почувствовать, что с тобой в постели совсем другая женщина, это, знаешь, было несколько неожиданно…
— Но я ведь говорила! А ты не поверил.
— То ли темно было, то ли очень хотелось, чтобы это была она… Ну, я слушаю тебя. Откуда же ты взялась?
— Из-под Новосибирска. Там есть небольшой городок, называется Болотное.
Она рассказывала подробно, начав с того, как у бабушки расстреляли отца, а его семью выслали из Ленинграда. Когда сказала, что маме ничего не было известно о репрессированных родственниках, Чернов кивнул и вставил:
— У меня дед тоже в лагерях сидел, а я в детстве не знал об этом ничего.
Под конец Надя поведала о том, как все узнала.
— Представляешь, этот сон с зеркалами снился мне не один раз, а я не представляла, почему…
— Мистика, — пробормотал Александр.
Чернов умел слушать, и Надя открыла ему все: и про смерть бабушки, и про свое чувство вины, про неожиданный выигрыш миллиона на сороковой день с ее кончины. Как решилась приехать в Питер и разыскать сестру. Запнулась, когда заговорила про Станислава, но Александр подбодрил ее.
— Не стесняйся, я познакомился с Верой, когда ей было тридцать и знаю, что у нее до меня были мужчины. К тому же сам увел ее буквально из-под носа у очередного любовника.
Когда она замолкла, окончив свой рассказ, Чернов усмехнулся:
— Ты настырная девчонка, умеешь добиваться своего.
— Да что ты! Я совсем не такая. Если бы не неожиданный выигрыш — сидела бы дома, ждала ответа из передачи «Найди меня». Я все рассказала, теперь твоя очередь.
Александр плеснул себе еще, выпил. Надя немного отхлебнула из своей рюмки.
— Ну, где мы встретились с Верой, ты знаешь. Мать уговорила свозить сестру на какой-нибудь курорт — Анька только что развелась и была в жутком депрессняке. К тому же мама считала, что и мне полезнее провести пару недель не с очередной девицей… У нас сестрой шесть лет разницы, но в детстве мы были не разлей вода. Это потом, когда я поступил в театральный и у меня появились девушки, Анька начала ревновать. Бог его знает, к чему — к девушкам или к успеху… У меня как-то все получалось, а у нее не складывалось. Пыталась вслед за мной в театральную академию — не поступила. Пошла на юридический, но и его не окончила — случилась бешеная любовь. Тип оказался порядочным подонком. Сам не работал, только Анька одна. Мама ей подкидывала деньжат, сколько могла, а я отказался. Во-первых, я тогда еще не снимался, а в театре — какие заработки? А во-вторых, считал, что сестрице и так повезло, живет в однокомнатной отдельной квартире, которая от бабушки досталась, а я, молодой мужик — с матерью. Так с какой стати мне чужого трутня кормить? Потом оказалось, что этот козел связался с группой квартирных воров. Хранил у себя и перепродавал краденую аппаратуру. Его посадили, но вскоре выпустили. Сестра опять было пустила его в бабушкину квартиру, но тут уж я на дыбы встал! Хватит, говорю, сестричка, пожила самостоятельно, дай теперь другим пожить. А сама побудь под маминым присмотром, может, хоьб вуз окончишь.
Через год ее опять настигла неземная страсть, тут уж, правда, речь о свадьбе пошла. Я, по просьбе матери, квартиру освободил, стал комнату снимать. Квартира-то на маму была оформлена, как тут спорить?
Сестра вышла замуж, и года три они вроде неплохо жили. Анька рассказывала, что у ее муженька на службе перспектива появилась и они наконец собрались завести ребенка. То есть проект был уже в начальной стадии. И вот в один прекрасный день Анька отправилась одна на дачу, но, доехав, обнаружила, что забыла ключи. Вернулась домой и застала мужа с любовницей в собственной постели… Скандал, истерика, слезы, аборт, развод… А при разводе выяснилось, что этот тип претендует на половину жилплощади. Я был не в курсе, что мама квартиру переоформила на сестру путем купли-продажи. Если бы подарила — тогда другое дело! Уж кто ее так надоумил?.. Не иначе как зятек. Начали отсуживать собственную квартиру. Сколько нервов потратили!.. В конце концов я встретился с этим типом и предложил ему пять тысяч, чтобы исчез из нашей жизни, да еще пригрозил связями в правоохранительных органах. Поверил, гад! Хотя, какие у меня связи?.. Рожа примелькавшаяся, и больше ничего…
Сестра, обманутая в своих лучших чувствах, полгода сидела на успокоительных, поэтому мама и попросила вывезти ее куда-нибудь. Я как раз в этот год на Ибицу собирался, никогда не был, а турецкие и испанские курорты надоели…
Когда Верку впервые увидел, я сразу запал на нее. Это не влюбленность, не от головы, и даже не от сердца, просто ощущаешь, твоя — и все… И у нее, я видел, так же… Но Вера приехала не одна, а у меня — сестрица гирей на шее, обещал ведь маме, что буду изображать заботливого братца.
Вначале хотел познакомиться с Веркиной компанией и тусоваться вместе, но понял, что долго не выдержу. Мы один раз вдвоем с ней в лифте оказались, так между нами такой разряд прошел… Она сказала, что будем встречаться на пляже, пока наши спутники принимают SPA-процедуры.
Несколько раз так и делали, но нам только иногда, украдкой удавалось поцеловаться. И я предложил смыться. Позвонил в свое турагентство, знакомая устроила билеты… Оставил сестре записку и деньги, и мы уехали. Променяли Ибицу на старую дачу в Токсово. Целая неделя блаженства вдвоем… Я понял, что ни с кем не был так счастлив, и Вера говорила то же. Но отпуск кончился, опять началась суета, съемки, спектакли, репетиции, концерты, разъезды… И знаешь, от любви у меня словно крылья выросли — никогда прежде я так успешно не работал! Появились деньги — купил эту квартиру. Вера решила, что ремонтом займется сама. Я приходил домой, а она вываливала на меня кучу информации. В каком магазине что присмотрела, как советовалась с дизайнером, как ругалась с бригадиром рабочих… Здесь все сделано по ее вкусу, я соглашался со всем, что она придумывала… Наконец, мы переехали со съемной квартиры. Такие были счастливые — не передать… Я предложил Вере расписаться, никому не предлагал, ей первой. Ведь мы прожили вместе почти два года, при этом я любил и хотел ее, как в первый день… Знаешь, раньше я постоянством не отличался, подружки менялись одна за другой, а тут… даже желания не возникало. Так меня твоя сестра зацепила… Ну вот, я предложил, а Вера ответила, что мы обязательно поженимся, но позже… и ничего не объяснила. Она вообще переменилась на этой квартире. Нет, не стала меня меньше любить, я бы почувствовал… Просто, вернувшись домой, я заставал ее грустной, а иной раз и вовсе не заставал, и телефон она отключала. Когда спрашивал, куда исчезает, отшучивалась, что я ей не муж, чтобы отчитываться, а ей надоело сидеть без дела и она подыскивает себе работу. Ну, думаю — пусть ищет. Хотя меня, конечно устраивало, что любимая всегда под рукой. У актеров ведь не как у людей — чаще бываем дома днем, а вечером работаем. Однажды я уехал на съемки дня на четыре, вернулся, а на столе записка, пять слов: «Я ушла. Не ищи меня». Как обухом по голове… Никогда меня так подло не бросали. Бывало, поскандалим с очередной пассией, повыясняем отношения, и разбежимся. Но чтобы вот так, безо всяких претензий… Хоть бы сказала, что ее в нашей жизни не устраивало! Мне-то казалось, что все было прекрасно. И она меня любила, я не мог ошибаться…
Александр умолк.
— Когда она исчезла? — спросила Надя.
— Десятого октября будет год.
— И через каких-то три месяца вы надумали жениться на Анастасии Сурковой! — упрекнула она.
— Фантазии журналистов, — махнул рукой Чернов. — Просто во время интервью Настя оказалась у меня в гостях, а они уж насочиняли! А мне что, в узел завязать и в монахи постричься? — грубо спросил он и плеснул себе еще немного коньяка. Выпил и сказал задумчиво: — Все-таки странно видеть тебя и понимать, что ты — не она…
Надя вздохнула и допила свой коньяк.
— Вы есть хотели, а совсем ничего не тронули, — кивнула она на его тарелку.
— Ты тоже ничего не съела. Я лучше кофе. Ты будешь?
— Нет, мне чаю, если можно.
Александр поставил включил электрический чайник и стал колдовать над кофейным аппаратом. Пока там что-то булькало и хрюкало, сообщил:
— Знаешь, она ведь вещей с собой почти не взяла. Целый шкаф остался, ее шмотками забитый. Хочешь посмотреть?
Надя кивнула.
— В спальне, справа как войдешь.
Она прошла в спальню и, стараясь не смотреть на смятую постель, свидетельницу ее «падения», отодвинула зеркальную дверцу. На плечиках висели в основном летние вещи и нарядные вечерние платья. Три из них до полу. Сама Надя сроду таких не носила. Очень захотелось примерить наряды сестры, но она только прикоснулась к каждому, попробовав на ощупь дорогую материю.