Из комнаты соседа раздавалась ритмичная музыка. Постучавшись, Надя заглянула.
— Леш, можно?
— Привет, заходи…
Лешка убавил звук и крутанулся в кресле, отворачиваясь от монитора.
— Ты чего такая? Сестре хуже?
— Нет, с Верой пока все в порядке… Леш, меня обокрали…
— Да ты что? Сумку порезали? Вот гады…
Надя отрицательно помотала головой.
— Со счета украли деньги, все, что там было.
Лешка невольно ругнулся:
— Блин! Так тебе теперь на операцию сестры не хватит?
— Когда переведут деньги за квартиру, почти хватит, и я уже пять с лишним тысяч заняла. Я чего зашла, Леш… Ты мне в долг не дашь? Сколько можешь…
Лешка почесал за ухом.
— У меня три тысячи есть. Маман подкидывает потихоньку от своего муженька, я на машину коплю… Ладно, бери, на хорошую все равно не хватает, а плохая мне не нужна. Пока накоплю — ты деньги отдашь.
— Лешка, ты прелесть! — не сдержалась Надя и чмокнула его в щеку.
Лешка хмыкнул от удовольствия и полез под свой навороченный компьютерный стол, доставать деньги.
Ну вот, вздохнула Надя. Еще на неделю реабилитации для сестры. Завтра Амосова даст пять тысяч. И завтра же, навестив в больнице сестру, она поедет к Ирине Александровне на поклон.
Она не стала звонить заранее, решив, что просить деньги по телефону неудобно. Надя сомневалась, что найдет дом Ирины, но ее страхи оказались напрасными, недавно отремонтированный старинный особняк выделялся среди соседних обшарпанных зданий.
Однако дальше парадных дверей ее не пустили. Охранник на входе сообщил, что семья, живущая в третьей квартире, в полном составе отбыла на отдых заграницу.
— Все уехали, и тещу с собой прихватили, и няньку. В последних числах августа вернутся, — поделился информацией детина в пятнистой униформе.
Не солоно хлебавши Надежда отправилась обратно. Она шла, погруженная в свои грустные мысли, и только в метро опомнилась, что надо было сразу же позвонить Усачеву, тем более, сегодня пятница. А вдруг он на дачу уедет? У него ведь дача… Ничего, еще только четыре часа, успеет позвонить ему, когда выйдет из метро.
Свернув на Седьмую линию, она достала телефон и обнаружила непринятый звонок. Не слишком понимая, что должна делать в этом случае, Надя потыкала кнопки так и этак и выяснила, что это звонила Ксения. Она тут же набрала ее номер.
Подруга сразу сняла трубку, будто сидела у телефона. Надя так и представила ее возле тумбочки в коридоре. В Ксениной квартире был один-единственный допотопный аппарат.
— Надя, это ты? — крикнула подруга. — Наденька, я просто не знаю, что делать….
— Что случилось?
— Маклерша пропала.
— Как пропала?..
— Я ей звонила, и на трубку, и домой. А потом решила — пойду к ней на работу. Пришла в эту «Гарантию», а мне говорят, что Кузнецова у них не работает, и уже давно, около года… Я кинулась к ней домой, а там… — Ксеня смолкла, будто собираясь с духом.
— Что? — не выдержала Надя.
— Она свою квартиру продала неделю назад и больше не живет там. Продала со всей мебелью, забрала только личные вещи, с двумя чемоданами выехала… Надя, я думаю, что она аферистка… Я в милицию обратилась, так они у меня заявление не приняли, не я же потерпевшая, а ты… Наденька, что же делать?
Надя онемела. Она продолжала автоматически идти, как шла в начале разговора, и молчала.
— Надя! — кричала в трубку Ксения.
— Да.
— Я думала, ты отключилась. Что же делать?
— Не знаю…
Сердце у нее будто оборвалось. Она имела сил говорить, но продолжала шагать по направлению к дому, будто в нем было ее спасение. А что ее ждет там? Тетя Фаня, которая с ума сойдет, когда узнает? Шестнадцать тысяч евро в шкатулке? Но этого даже на операцию не хватит…
— Ксеня, прости, у меня сейчас деньги на телефоне кончатся, а мне еще один звонок надо срочно сделать, — сказала она и нажала отбой.
Все, теперь надежда только на Усачева.
Заметив, что почти дошла до дома, осталось только перейти дорогу, Надя плюхнулась на скамейку, окаймленную чахлыми недавно посаженными кустиками.
Она набрала номер Усачева и с замиранием сердца слушала гудки. Только бы он снял трубку, только бы снял…
Депутат откликнулся после десятого гудка.
— Але, это кто? — спросил он веселым возбужденным голосом.
— Это я, Надя Белоцерковская, сестра Веры Обичкиной. Помните, я к вам приходила полтора месяца назад?
— А, Надюха! — обрадовался ей Антон Тимофеевич. — Ты чего, трубкой обзавелась? Молодца! Ну что, нашла Верку?
— Нашла. Антон Тимофеевич…
— Да брось ты, просто Антон. Чего надо то? Квартирку ей пробить? Сделаю. Вот только из отпуска вернусь…
— Вы что, в отпуске?
— В аэропорту, через полчаса отлетаю на Канары, со всей семьей на заслуженный отдых. Как ты думаешь, я отдых заслужил?
Депутат веселился вовсю, а Надя окаменела.
— Ты чего примолкла? Чего звонишь-то? Эй! — неслось из трубки, но Надя отняла ее от уха и тупо смотрела на светящееся окошечко, потом нажала кнопку.
Все. Больше надеяться не на кого. Веру не спасти.
Слезы катилась по щекам, она не вытирала их, так и сидела, глядя в пространство, пока какой-то старичок не наклонился над ней, участливо спрашивая:
— Девушка, у вас что-то случилось? Может, вам помощь нужна?
Помотав головой, она облизнула соленые от слез губы и, положив в сумку телефон, достала пачку. Сунув сигарету в рот, она опять замерла на некоторое время, глядя сквозь слезы на шумный проспект. Потом проморгалась и стала искать зажигалку. В карманах ее не оказалось. Шаря в сумке, наткнулась на завалявшуюся на дне визитку. Станислав Свентицкий. Исполнительный директор компании «Франтера». Слава…
А что, если ему позвонить?.. Больше все равно некому. Конечно, он может отказать, Верка его бросила ради Усачева, из-за нее он инвалидом стал… И вообще, он тоже может в отпуске быть… Уехал в какую-нибудь Турцию или как ее здесь называют? В Турцайку.
Помаргивая глазами, чтобы отогнать слезы — почему-то ей не пришло в голову, что можно воспользоваться платком — Надя набрала одиннадцать цифр мобильного номера с визитки.
В трубке послышались гудки, и она представила, как он, хмуря брови, шарит по карманам своего синего комбинезона. Внезапно за ее спиной раздался голос Свентицкого: «Але!» и одновременно она услышала его в трубке, прижатой к уху. Она невольно обернулась и увидела Славу. Он стоял по другую сторону скамьи и сердито кричал в трубку: «Але! Кто это? Чего молчите-то?».
Надя опустила трубку и сказала:
— Это я.
Глава 19
Сегодня днем у Станислава были дела в городе. Разделавшись с ними, он решил не возвращаться на работу, а попробовать найти Фаину Абрамовну на Большом проспекте Васильевского острова. Один адрес, наименее перспективный, он уже проверил, тетка оказалась не та. Теперь он искал, где припарковаться, чтобы проверить второй. Возле нужного ему дома места не оказалось, узкий «карман» забили машины. Почти в каждом доме на первом этаже располагались магазины и офисы, автомобили стояли вплотную друг к другу, и втиснуться не было никакой возможности. Заметив открытую подворотню, он свернул во двор, неожиданно оказавшийся просторным и почти пустым. Теперь придется возвращаться пешком в начало квартала, посетовал Слава, нажимая на брелок сигнализации. Что делать, такова оборотная сторона роста благосостояния населения — по нескольку раз в день приходится выискивать место для парковки. Он усмехнулся: зато, несмотря на конкуренцию, их автосервис не страдает от отсутствия работы.
Выйдя на проспект, он направился к нужному ему дому, глазея по сторонам. Помнилось, что здесь было полно старых деревьев, а теперь многие спилены, а вновь посаженные выглядят жалко по сравнению с оставшимися гигантами.
Его внимание привлек отъезжавший от остановки на противоположной стороне проспекта автобус, на котором красовался логотип их фирмы и надпись: «Франтера» — эра будущего». Невнятный слоган, мельком подумал он, провожая автобус глазами, — в нем ни слова о том, что речь об автомобилях. За автобусной остановкой располагалось некое подобие сквера. Четыре скамейки в окаймлении подстриженных жалких кустиков. На одной из них сидела Вера.
Нет, конечно же, не Вера, а Надя! Теперь он никогда не перепутает. Девушка сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Застывшая поза выглядела неестественно, Славе показалось, что она плачет.
Он сам не заметил, как прибавил шаг и, припадая на больную ногу, поспешил к переходу, не выпуская Надю из поля зрения. Какой-то старый мужик подошел к ней, она встрепенулась, тряхнула головой и стала рыться в своей сумочке.
Надо же, как здорово все сложилось: он нашел ее и не надо объясняться с неизвестной старухой, говорить, зачем ему нужна девушка Надя, о которой он знает только то, что она приехала из Сибири.
Он уже был в пятнадцати шагах от скамьи, когда в кармане легкой летней куртки завибрировал телефон, а затем выдал дурным голосом: «Возьми трубку, тебе говорят, возьми трубку!!!» Слава даже чертыхнулся вполголоса. Каждый раз после посещения братца у него на телефоне обнаруживались подобные штуки — старший племянник развлекался. Вначале он спрашивал у дяди разрешения установить новую мелодию, а потом и спрашивать перестал: стоило зазеваться, оставить трубку на видном месте, и при очередном звонке его ждал сюрприз. Однажды, на утренней понедельничной планерке в присутствии шефа, из телефона раздалось: «Ах ты, сучка ты крашена… Кто крашеная? Это мой натуральный цвет…» Станислав потом долго оправдывался, что это не он, почти сорокалетний мужик, дурью страдает, а десятилетний отпрыск его брата.
Чтобы побыстрее прервать сумасшедшие вопли, он выхватил трубку из кармана, глянул на незнакомый высветившийся номер и нетерпеливо спросил: «Але! Кто это?»
Он был уже в двух шагах от Нади. Она обернулась и сказала:
— Это я.
Он в недоумении глянул на погасший экран трубки, на телефон в ее опущенной руке и понял, что это она звонила ему, вот прямо сейчас, когда он искал ее…