— Я приехала, чтобы освободить тебя, — усмехнулась Маргарита. — Я хочу увезти тебя отсюда.
— Так я тебе и поверил, — зло огрызнулся Кузьма. — Этот чёртов «товарищ Рахимов» собирался сделать меня донором. А что замыслила ты, «товарищ Шмель»?
— Не бойся, не ужалю, — поджала обиженно губки Маргарита.
— Ты «не ужалишь»? Сомневаюсь, — хмыкнул Кузьма. — Я не забыл, как ты, двадцать лет назад, с наслаждением отравляла мне жизнь.
— Я? — Маргарита опустила голову. — Я была фанатично предана революции и ставила свой долг перед ней превыше всего! Извини, если это отравляло тебе жизнь, но тут уж ничего не поделаешь.
— А что сейчас? Поостыла твоя буйная головушка? — хмыкнул Кузьма. — Чего ради ты вспомнила меня?
— Неправда, все эти годы я думала о тебе, — вздохнула Маргарита. — Сколько раз пыталась, но так и не смогла выбросить тебя из своего сердца.
— Ложь… Впрочем, ты всегда мне лгала, — усомнился Кузьма. — Тебе не привыкать делать это…
— Может быть, ты и прав, — пожала плечами Маргарита. — Я бы, наверное, смогла бы заставить себя забыть тебя, но не могла это сделать по семейным обстоятельствам.
— Вот как? — изумился Кузьма. — И что это за обстоятельства?
— Мне не давал забыть тебя наш сын Дмитрий, — вздохнула Маргарита. — Он как две капли воды похож на тебя. Весь в тебя уродился…
Услышав такое, Кузьма лишился дара речи, в голове все спуталось.
— Врёшь!
— Нет, это правда, — усмехнулась Маргарита. — Вот поэтому я не застрелила тебя в тайге, когда ты уходил с Бурматовым в Китай. Не смогла выстрелить в отца своего ребёнка. Диме тогда было уже почти два годика.
— Врёшь! Врёшь! Ты всё врёшь, гадина! — закричал в исступлении Кузьма. — Ты решила поиграть на моих чувствах?
Ничего не говоря, Маргарита расстегнула сумочку и достала несколько фотографий:
— Смотри… Никакие слова не смогут убедить тебя больше!
Дрожащими руками Кузьма взял снимки и… На первом был запечатлён крупный карапуз, лежащий на руках матери. Маргарита, счастливо улыбаясь, прижимала его к груди с такой нежностью, какой может обладать только мать, держа на руках любимого ребёнка.
На других фотографиях Дмитрий был запечатлён в школьной форме. Он уже был сильно похож на Кузьму, и это бросалось в глаза.
Затем фотографии выпускного класса, в военной форме, видимо, Дмитрий пошёл служить в армию. Ну а далее… На последнем снимке Кузьма увидел себя двадцать лет назад, когда он…
— Этого не может быть, — прошептал Кузьма, закрывая глаза. — Я уже смирился, что у меня нет детей, и никогда не будет, а тут…
— Нам пора уходить, — беря из его рук фотографии, бережно опустила их в сумочку Маргарита. — Все вопросы потом, а пока нам нельзя задерживаться.
— Но-о-о… не могу я так вот, — пробормотал Кузьма растерянно. — У меня здесь жена. Она мертва и я…
— Что, Алсу умерла? — неподдельно удивилась Маргарита. — А что с ней?
— Она руки на себя наложила из-за этого мерзавца, — кивнул в сторону двери Кузьма. — Он довёл её до такого состояния, и я…
— Теперь её уже не вернёшь, — заторопилась Маргарита. — Давай решайся, и мы быстро уходим…
Когда Маргарита бесцеремонно выставила его за дверь, Азат матерно выругался и с видом побитой собаки побрёл в сторону медсестринского поста. Ему захотелось выйти на улицу, подышать свежим воздухом и осмыслить, что же всё-таки происходит.
Но неожиданно план его был нарушен. Проходя мимо поста, он услышал, как зазвонил телефон.
Азат остановился. На звонок должна была бы ответить дежурная медсестра или какой-нибудь санитар на худой конец, но на посту никого не было. А телефон продолжал звонить. Пожав плечами, Азат взял трубку.
— Алло, кто это? — прогремел требовательный голос старшего майора госбезопасности Владимира Гарина. — Немедленно доложите, с кем я разговариваю, чёрт вас подери!
— Э-э-это я, товарищ Рахимов! — доложил Азат. — Я…
— А ты чего там делаешь? — воскликнул раздражённо на другом конце провода Гарин. — Там что, все страшно заняты, что к телефону подойти некому?
— Выходит, что так, товарищ майор, — усмехнулся Азат. — На посту никого нет, и я, проходя мимо…
— Хорошо, может быть, это и к лучшему, — несколько сбавил тон Гарин. — Ты вот что, не поднимая шумихи, постарайся узнать, не появлялась ли в психушке некая особа, называющая себя служащей НКВД, товарищем Шмель?
На Азата словно выплеснули ушат ледяной воды. Он побледнел, вытянулся и едва не выронил трубку.
— Эй, чего ты там, Мавлюдов? — закричал майор. — А ну отвечай на мой вопрос!
— Да, я видел здесь какую-то женщину, — пробормотал Азат оглядываясь. — Может, она именно та, кто вас интересует?
— Давай не будем выяснять, та или не та! Я приказываю тебе задержать её, Мавлюдов! — потребовал Гарин. — Сам лично не пытайся, санитаров побольше возьми!
— Она что, так опасна? — поинтересовался Азат, снова оглянувшись. — Она что, может…
— Да она только пальцем шевельнёт, и от тебя мокрое место останется! — «успокоил» его майор. — Кстати, она очень тобой интересовалась…
— Мной? — сделал вид, что очень удивился Азат.
— Только в обморок не падай, — ухмыльнулся Гарин. — Она очень опасная и дерзкая преступница — троцкистка! Только попробуй её проворонить!
— Постараюсь оправдать ваше доверие! — поспешил заверить Азат. — Только потом, когда её схватим, что делать прикажете?
— Связать, обезвредить и меня дожидаться, — ответил майор. — Я уже за ней выезжаю…
Связь оборвалась, и Азат осторожно положил трубку на рычаг. «Ну и дела! — подумал он. — Эта Шмель опасная преступница?! Да ведь она в Верхнеудинске… да ведь она…»
Он зажмурился, не зная, что делать. Приказ майора был настолько ошеломляющим, что было трудно его осмыслить, но ослушаться Гарина он не мог. «Немудрено и самому угодить за решётку, если упущу эту волчицу, — подумал Азат, направляясь на поиски санитаров. — Сейчас вон как метут энкавэдэшники! Чуток оплошал, и ты „враг народа“, а с таким клеймом…»
Он прошёлся по коридорам и собрал пятерых скучающих санитаров. Они весело рассмеялись, когда Азат объяснил, что необходимо задержать женщину, опасную преступницу. Недоверчиво переглядываясь и перешучиваясь, санитары последовали за Азатом к палате Малова.
Они выстроились рядком в коридоре, когда Мавлюдов распахнул дверь палаты и замер в проёме.
— Ну-у-у… вы выглядите счастливыми, господа троцкисты! — закричал Азат срывающимся от страха голосом. — Ну, надо же, Кузьма Прохорович, ещё жену не успели закопать, а ты уже в объятиях любовницы!
Он увидел, как вытянулось и побледнело лицо Малова, но Маргарита повела себя иначе — выхватила из сумочки браунинг и направила в его сторону. Азат обомлел. Он не сомневался, что эта фурия нажмёт на курок не задумываясь.
— А ну прочь с дороги, слизняк! — выкрикнула Маргарита. — Попытаешься нам препятствовать — выпущу в тебя всю обойму, ублюдок!
Азат попятился. Его ноги сделались ватными, и он едва держался на них. Отстранив его, санитары ворвались в палату. Один из них, замахнувшись для удара, ринулся на Малова, но Кузьма опередил его — схватил за руку, вывернул кисть и резко ударил кулаком в лицо. Тот рухнул на пол как подкошенный.
Азат, едва живой от страха, забился в угол.
Прозвучал выстрел. Один из санитаров, с окровавленным плечом, с криком выбежал в коридор.
Другой схватил тумбочку и ринулся на Маргариту, а она… Она не мешкая выстрелила ему в ногу. Он, в панике, припадая на раненую конечность, тоже поспешил ретироваться в коридор.
Кузьма тем временем отбивался от двух противников одновременно. С пола поднялся санитар, который первым набросился на него, но тут же был сбит с ног. Недолго думая Кузьма выбросил в окно одного из бедняг, сломав его крупным телом решётку, а второй сам позорно бежал в коридор.
Маргарита метнулась к окну и выглянула наружу.
— Двор гудит, как муравейник, — сказала она и обернулась. — Нам придётся выбираться другим путём.
— А может, он нам подскажет? — распалённый дракой Кузьма сгрёб за шиворот Азата, приподнял и встряхнул его.
— Здесь есть ещё какой-нибудь выход? — спросила Маргарита, приставив к его виску ствол браунинга. — Промолчишь — я выстрелю!
— Н-нет, не стреляй! — пролепетал он трясущимися губами. — Я покажу, где выход, ступайте за мной…
— Иди вперёд, указывай дорогу, — как тисками сдавил ему плечо Кузьма железными пальцами. — Даже не думай бежать, сделаю калекой!
— Калекой он ещё сможет прожить, а вот с пулей в башке едва ли, — вставила свою реплику Маргарита. — Давай пошевеливайся, «товарищ Рахим», не искушай меня на выстрел. Я…
Со двора послышались звуки подъезжающих автомобилей, и беглецы, толкая перед собой Мавлюдова, поспешили в коридор…
15
Дон Антонио вышел из-за стола ровно в полночь и сразу же отправился в спальню, оставив гостей.
Боясь опоздать на поезд, он ворочался с боку на бок, будучи не в состоянии вздремнуть хотя бы час. Вконец измученный приготовлениями к отъезду, которые длились почти неделю, в крайнем нервном возбуждении, выбитый из колеи предстоящим посещением «логова коммунизма», дон Антонио вертелся в постели до рассвета.
Утро выдалось прохладным. Воронцов подъехал ровно в шесть.
— Береги себя, — сказал Матвей, тяжело вздыхая. — Россия теперь не такая, как прежде, а ты там не был целых двадцать лет!
— Не бойся, не пропаду, — усмехнулся дон Антонио, обнимая его. — Не на пустое место еду же, в конце концов. Меня там ждут и встретят, как подобается.
Он улыбнулся и даже подмигнул Воронцову, но на самом деле чувствовал себя не в своей тарелке. Его физическое состояние ухудшилось, как только прогудел паровоз, и поезд тронулся от перрона.
Дона Антонио охватил ужас перед путешествием, которое он предпринимал без должного энтузиазма. Он не спеша переоделся, улёгся в постель и с головой укрылся одеялом, желая только одного — погрузиться в глубокий сон и проспать как можно дольше, лучше до самого Ленинграда.