— Это наш «исправник», знакомься, — обратился к Бурматову «француз», вставая. — Теперь он всегда будет с тобой рядом, и убежать от него даже не надейся.
— Урядник Иван Милютин! — представился, с ухмылкой отходя в сторону, верзила. — А друзья называют меня Малютой! Я не знаю почему, но не возражаю. Это прозвище мне нравится.
— Был когда-то на Руси такой заплечных дел мастер, — пояснил месье Жан. — При царе Иване Грозном! Он прославился тем, что не одну тысячу людишек замордовал до смерти.
— Выходит, я не один такой и мне есть на кого равняться, — хмыкнул Малюта. — Ежели что, я всё говно из тебя выдавлю, так что лучше не шуткуй со мной, мистер…
— Понятно, — сказал Митрофан, приходя в себя и чувствуя, что угроза избиения миновала. — Теперь у меня есть хороший сторож и верный цепной пёс. Конечно же это в вашу изысканную башку пришла «блестящая идея» приставить ко мне такого тупого дурня, месье Жан?
— Чего-о-о? — побагровел Малюта. — Ты меня оскорбил? Ты меня…
— Отставить, урядник! — повысил голос «француз». — У тебя, может быть, ещё будет возможность поквитаться с господином де Беррио. А сейчас будь добр выйди за дверь. Мы немного побеседуем с этим господином!
Сердито бубня под нос, Малюта вышел из комнаты, а «месье Жан», присаживаясь на стул, внимательно посмотрел на Бурматова.
— Ну что, поговорим? — с едва уловимой усмешкой поинтересовался он.
— Давай потолкуем, — ответил Митрофан, пожимая плечами и присаживаясь на кровать. — Видимо, разговор обещает быть серьёзным, раз вы решили для начала напугать меня демонстрацией этого безмозглого чудовища?
— Отличный служака, да и рубакой отличным был на полях Гражданской, — вздохнул «месье Жан». — Мечтает вернуться в свою кубанскую станицу и ради этой своей незамысловатой мечты готов на всё.
— Это что, очередная попытка запугать меня? — нахмурился Митрофан.
— Нет, это предупреждение, — делаясь серьёзным, ответил «француз». — Не советую испытывать его терпение, господин Бурматов, и задирать его не советую тоже!
— Всё, я напуган до смерти, — поднимая руки, хмыкнул Митрофан. — Вы, кажется, заглянули ко мне по какому-то делу, «месье Жан»?
— Да, по самому неотложному, — ответил тот, доставая из кармана сигару и закуривая.
— Вот как? — удивился Митрофан. — Вы считаете, что, лишив меня свободы, оставили возможность решать «неотложные дела»?
— Вполне, — ответил «француз», выпуская в потолок струю дыма. — И ещё… Свободы вас никто не лишал, господин Бурматов. Вы гость в этом замке и, как только руководство посчитает нужным, вы будете отпущены домой, обещаю.
— То есть я «гость» под присмотром, — сказал с задумчивым видом Митрофан. — И этот мой статус даёт вам право диктовать мне любые условия?
— Нет никаких условий, — возразил «месье Жан». — Находясь здесь под присмотром, как вы выражаетесь, вы не сможете помешать какой-нибудь глупой выходкой тщательно спланированной операции. Зато вы останетесь живы, и мы не будем вынуждены ликвидировать вас, господин Бурматов.
— Теперь мне всё понятно, — усмехнулся Митрофан. — Вся эта «грандиозная» закупка зерна в СССР фикция? Вы задумали диверсию против России, прикрываясь как щитом моим именем?
— Нет, не вашим именем, господин Бурматов, — рассмеялся «француз». — Именем несуществующего Антонио де Беррио!
— Позвольте, но под этим именем известен именно я? — нахмурился Митрофан.
— Подумаешь, беда какая… Возьмёте себе другое имя. С вашими-то деньжищами…
— Я буду опозорен, и со мной после вашей «акции» никто не захочет иметь никаких дел! — возмутился Митрофан.
— Не берите в голову подобную чушь, — возразил «месье Жан». — Вы будете героем и борцом за справедливость! Сейчас весь мир ненавидит СССР, и это впечатляет!
— Господи, что вы несёте? — усомнился Митрофан. — Весь мир уже давно свыкся с тем, что в России к власти пришли большевики! И насколько мне известно…
— Нет, вам ничего не известно, — покачал головой «француз». — Пока вы «гостите» у нас, СССР обрушился всей военной мощью на маленькую Финляндию! Так что Страна Советов теперь ещё страна-агрессор, и всякая акция против неё будет расценена как акт справедливости и возмездия!
— Хорошо, пусть будет так, — был вынужден согласиться Митрофан. — Если вы всё решили и постановили, не считаясь с моим мнением, то чего понадобилось от меня?
— Всего лишь подпись на…
— Вот как? И что это за бумажка, позвольте полюбопытствовать? — напрягся Митрофан.
— Вы должны передать все свои полномочия по бизнесу Матвею Захаровичу Воронцову!
— Кому? — глаза Митрофана полезли на лоб.
— Матвею Воронцову, — повторил «француз».
— Так-так-так, я, кажется, начинаю понимать причину своего пребывания в вашем «гостеприимном» замке! — усмехнулся Митрофан. — Вы собираетесь не только опорочить моё имя, но и забрать у меня бизнес?
— Нет, вы ошибаетесь, — возразил «месье Жан». — Нам нужны полномочия Воронцову только на время проведения операции! Как только баржи с грузом достигнут конечной цели, вы сразу же уедете домой.
— Так я вам и поверил, — усомнился Митрофан. — Как только я подпишу «документик» по передаче полномочий предателю Воронцову, так сразу лишусь всего. Он и ваша банда…
— Позвольте! — встрепенулся «француз», услышав оскорбление в свой адрес. — Мы не банда, а организация патриотов России! А господин Воронцов преданный нам и нашему делу человек, которому в отличие от вас далеко не безразлична судьба нашей многострадальной Родины!
— Ух ты! — расхохотался Митрофан. — Какого вы высокого мнения о себе! Да что вы можете, «патриоты»? Кусать исподтишка и не более! Свою возможность победить большевиков вы потеряли ещё в семнадцатом, а сейчас надеетесь вернуться в СССР в обнимку с врагом?
«Месье Жан» сделался белее мела, но промолчал. Видимо, в его планы не входило давить на Бурматова и тем более ссориться с ним. Скрепя сердце он проглотил обиду и…
— Я полагаю, что подписать документ в ваших же интересах, — сказал он, скрипнув зубами. — Согласитесь, господин Бурматов, ваша жизнь куда дороже любых денег, так ведь? Тем более что ваш капитал нажит вами далеко не честным образом?
Митрофан смутился, но только на минуту — слова «француза» покоробили его.
— Вы тоже собираетесь отнять капитал у меня далеко не честным способом, — сказал он. — А ещё мне известно, как и на какие деньги существуют белоэмигрантские организации. Вы не брезгуете ничем в добыче денег якобы «на борьбу», а сами…
— Всё, моё терпение лопнуло! — вскочил со стула в негодовании «француз». — Знайте, господин Бурматов, наше «хорошее» к вам отношение небезгранично! Мы найдём способ, как распорядиться вашим капиталом, и тогда… Тогда вы станете нам не интересны!
— И вы со мной расправитесь, договаривайте, месье Жан! — прищурив глаза, поинтересовался Митрофан.
— Это уж как руководство решит, — ответил тот уклончиво. — Сейчас ваша жизнь только в ваших руках, господин Бурматов. Откажетесь подписывать документ, тогда… Мы его подпишем сами, а вас я застрелю лично, собственными руками!
Он взглянул на часы и направился к двери. На пороге «француз» обернулся:
— Вы можете поразмышлять над моим предложением, но только три дня, не больше, господин Бурматов. В конце концов для чего мертвецу деньги? Согласитесь, вам же не забрать их с собой на тот свет?
Он вышел, оставив Митрофана в плачевном состоянии, и в комнате тут же появился урядник «Малюта». Плотоядно улыбаясь, он уселся на стул, который жалобно заскрипел под ним, и сказал:
— Не извольте сомневаться, «уважаемый мистер», мы поладим. Я только с виду эдакий страшный, а на самом деле… А на самом деле я ещё страшнее, нежели кажусь! Уж ежели поколочу ненароком, не серчай. Опосля я «раскаюсь» и, может быть, попрошу прощения. Но на то не уповай, эдакое со мной редко бывает, не обессудь…
7
Ранним морозным утром Маргарита, Дмитрий и Кузьма задворками пробирались к вокзалу. На улицах лежали кучи грязного снега, с Невы дул сырой промозглый ветер.
Все трое были одеты в форму красноармейцев, которую где-то раздобыл Дмитрий. Надевая форму и осматривая себя и «семью», Кузьма с удивлением обнаружил, что они стали практически неузнаваемы даже друг для друга.
Военная форма очень изменила Дмитрия. В гражданской одежде он походил на артиста, а сейчас стоял подтянутый молодой командир.
Кузьма подошёл к большому зеркалу, висевшему на стене, и внимательно рассмотрел себя. Он увидел солидного высокого человека в шинели, сапогах и будёновке. Внешность его располагала к себе: строгое лицо бывалого воина, прямой взгляд, твёрдые, слегка поджатые губы. «Герой, а не враг народа, — с горечью подумал он. — Такие, как я выгляжу, воюют сейчас с белофиннами, а я…»
Вошла Маргарита, красивая, подтянутая… Форма была ей к лицу. Кузьма вдруг заметил, что она смотрит на него испытующе. Под взглядом её голубых глаз он почувствовал себя неуютно. После минутного колебания женщина сказала:
— Так меньше риска быть узнанными. Форма сильно меняет внешность людей и не вызывает подозрений.
— Ещё как вызывает, — возразил Кузьма. — В мирное время, может быть, на нас и не обратили бы внимания, но сейчас, во время войны с Финляндией…
— Ничего, нам будет легче устроиться в поезд, — поддержал мать Дмитрий. — Сейчас много военных перемещаются по стране, особенно в прифронтовой зоне.
— Настоящих военных, а не скоморохов, как мы, — уточнил Кузьма. — У нас документы хоть какие-то есть?
— Есть, не беспокойся, отец, — усмехнулся Дмитрий. — Я позаботился и об этом.
— Они настолько надёжны, что мы сможем беспрепятственно доехать до Верхнеудинска? — удивился Кузьма.
— До Улан-Удэ, — привычно поправила его Маргарита. — Заруби себе на носу, что города Верхнеудинска на карте страны больше нет!
На пассажирский поезд Ленинград — Москва в кассе билетов не оказалось, а желающих ехать был полный вокзал. Они нашли в углу два свободных места и заняли их.