Astrorum irae[11]
1
Кира смотрела и не могла отвести глаз.
Дополненная реальность наполнилась ужасом. Жуть, истинная жуть, обретшая облик благодаря грехам самой Киры. Утроба… Она явилась гротескным сгустком черной и красной плоти, плывущей в космосе, – ободранной, без покрова кожи, блестящей от сочащихся жидкостей. Масса Утробы превышала даже массу «Потрепанного иерофанта» – она была больше любой космической станции из виденных Кирой. Размером почти с две небольшие луны, вращающиеся вокруг планеты R1. А по форме – расползающиеся во все стороны метастазы, хаос, в котором отсутствовал даже отголосок упорядоченности, и все же заметен был намек – попытка? – фрактального узора по краям.
Эта непристойная опухоль вынырнула из сверхсветового пространства возле орбиты R1, а с ней – густой рой порченых поменьше. Утроба и ее воинство уже изготовились напасть на людей и медуз, они не делали между ними различия. Кира обхватила себя руками, опустилась на корточки, ей поплохело. Нет надежды на то, чтобы Семя совладало с Утробой – она слишком велика, слишком изуродована, слишком зла. Даже если б у Киры хватило времени, чтобы вырастить Семя до таких же размеров, она бы потерялась в теле чужи. Она бы перестала быть той, кто она есть, стала бы малой, незначительной частью Семени.
Эта перспектива пугала больше, чем сама смерть. Даже если ее убьют – всего лишь убьют, – все равно до самого конца Кира останется той, кто она есть. Но если Семя поглотит ее, гибель ее сущности произойдет задолго до того, как прекратится существование разума или тела.
Ей на плечи опустились тяжелые руки экзоскелета Фалькони, и капитан помог Кире подняться на ноги, приговаривая успокоительно:
– Эй, все в порядке. Мы еще не проиграли.
Она покачала головой, под маской «скинсьюта», закрывавшей ей лицо, вскипали слезы:
– Нет, я не могу. Не могу. Я не…
Он встряхнул ее – сильно, чтобы заставить слушать. Кроткий Клинок покрылся легкой рябью шипов.
– Не смей так говорить, черт побери! Если ты сдашься, мы все покойники.
– Ты не понимаешь. – Она беспомощно махнула рукой, указывая на уродское месиво в своей дополненной реальности, забыв, что Фалькони его не видит. – Это… это…
– Прекрати!
Голос его был строг. Настолько строг, что Кира прислушалась к нему.
– Сосредоточься на одной задаче. Мы должны убить Ктейна. С этим ты справишься?
Она кивнула, отчасти вернулась способность контролировать себя.
– Да. Думаю, да.
– Хорошо. Тогда соберись и давай прикончим эту медузу. О жутях позаботимся потом.
Внутренности все еще сводило судорогой страха, но Кира постаралась не обращать на это внимания, вести себя уверенно. Она отключила дополненную реальность, хотя в мозгу облик Утробы сохранялся, словно выжженный на сетчатке ее глаз.
По команде Киры «скинсьют» доставил ее к входу в шлюз.
– Вперед, в бой, – пробормотала она.
2
Там, за пределами «Рогатки», в складском отсеке инопланетного корабля, вращались тени, вторя вращению «Потрепанного иерофанта», но благодаря гравитационному полю на инопланетном судне Кира не ощущала этого кругового движения. Смещавшийся свет обладал характерной для космоса жесткостью, казалось, у лучей острые края, и их пульсация вызывала дезориентирующий стробоскопический эффект.
– Держитесь рядом, – попросила Кира.
– Идем следом, – ответил Фалькони.
Не желая терять ни секунды, Кира двинулась через вращающееся хранилище. Спиральные тени вызывали головокружение, поэтому она уставилась себе под ноги и старалась не думать о том, как корабль движется в космосе.
Когда она проходила между рядами прозрачных шаров (каждый по меньшей мере четыре метра в диаметре), наполненных странными застывшими формами, от ближайшего к ее голове шара взрывом оторвало кусок размером в кулак.
Звука не было, но Кира почувствовала, как осколки шара отскакивают от затвердевшей поверхности чужи.
– В укрытие! – крикнул Фалькони.
Кира не пыталась прятаться. Она послала вперед щупальца чужи, разорвала жемчужно-белую обшивку, ухватила ближайшие шары и лиану, на которой они висели, и из всего этого материала составила щит, заслонивший не только ее, но и членов экипажа у нее за спиной. Так же как на «Орстеде», только на этот раз она действовала уверенно, зная, что нужно делать. Теперь Семя послушно исполняло ее команды, и она не боялась утратить контроль. Все происходило по ее воле. Кира переключила зрение на инфракрасное и разглядела, что из-за рядов стеллажей вырвался раскаленный добела луч. Он прожег яркую дыру размером с мизинец в щите точно на уровне ее груди. Сначала Кира испугалась, но потом сообразила, что дыра неглубока и луч не достигнет ее тела.
Впереди среди шаров мелькнули две медузы – два спрута. Они пятились прочь на изгибающихся конечностях, нацелив на Киру огромные, зажатые в клешнях бластеры.
«Ну уж нет!» – мысленно произнесла Кира, и Кроткий Клинок выбросил пару щупалец, поймал медуз, сжал их, разорвал, обратил в массу дергающейся плоти и брызжущего ихора. Пожалуй, операция пройдет легче, чем она опасалась…
В рации послышался чей-то испуганный вздох.
– За мной! – крикнула Кира и двинулась к белому панцирю – двери, ведущей в герметизированную внутреннюю часть «Потрепанного иерофанта».
Панцирь не открылся при ее приближении, но, прорезав его тремя быстрыми взмахами Кроткого Клинка, Кира сломала механизм, который удерживал на месте состоящую из трех частей дверь. Клинья панциря разошлись, и Киру чуть не сбил с ног порыв ветра изнутри корабля.
Ее импровизированный щит в это отверстие пролезть не мог, так что она нехотя бросила его и позволила чужи нести ее в глубины инопланетного корабля. Экипаж и Итари по-прежнему следовали за ней.
3
Внутри «Потрепанный иерофант» отличался от обоих медузьих судов, на которых Кире довелось побывать. Стены темнее, угрюмее – в серых и синих тонах и украшены узором, напоминающим кораллы. В иных обстоятельствах Кира с удовольствием бы присмотрелась к этому узору.
Она оказалась в длинном пустом коридоре со множеством ниш и дверных проемов; вбок отходили туннели, ведущие и вверх и вниз. Теперь, когда вокруг вновь был не вакуум, но воздух, Кира слышала пронзительный свист сломанной ею двери, и жужжание дронов Хва-Йунг, и завывающую сирену, похожую на песнь китов, словно весь корабль кричал от боли, гнева и страха.
Струившийся мимо воздух нес близковоние тревоги и приказ всем коформам, составляющим обслуживающий персонал корабля, немедля плыть по направлению теней, что бы это ни значило. На краткий миг Кира понадеялась, что они ускользнули от сенсоров «Иерофанта» и им, быть может, не придется пробиваться с боем.
Но тут с внятным щелчком сломанную дверь затянула белая мембрана, остановив утечку воздуха, а в дальнем конце коридора появилась масса спутанных конечностей – десятки медуз, злобных, хорошо вооруженных, спешащих на перехват.
Сердцебиение ускорилось. Именно такого сценария Кира надеялась избежать. Но у нее был Кроткий Клинок – ее рука, ее меч, ее щит. Пусть медузы попробуют ее остановить! Раскинув щупальца звездой во все стороны, Кира рванула на себя стены коридора и создала широкий заслон из переборок.
Когда по ту сторону этого барьера загремели бластеры, автоматы, глухие взрывы, Воробей прокомментировала:
– Гостеприимно встречают, черт побери!
– Итари! – позвал Фалькони. – Где ближайший узел?
Кира перевела, и медуза подползла ближе к ней и похлопала щупальцем по внутренней стороне щита.
[[Итари: Вперед.]]
– Вперед! – прокричала Кира и принялась проталкиваться вперед по коридору, подвесив перед собой щит, затыкая им круглое в разрезе пространство.
Она чувствовала, как пули барабанят по щиту, и острые вспышки не-боли, пронзавшие ее щупальца. Ровно столько, сколько необходимо Кроткому Клинку, чтобы опознать опасность, но недостаточно, чтобы причинить настоящую боль.
Кира прошла через первую дверь и почти добралась до второй, когда послышался крик, и она, обернувшись, увидела медузу, выскочившую из двери у них за спиной: щупальца раскинуты, как у каракатицы, готовой поглотить добычу. Рядом с медузой летела, блестя линзами, пара белых круглых дронов.
Инопланетянин с разгону врезался в экзоскелет Воробья, отбросив ее к стене. И тут разом произошло несколько событий, так быстро, что трудно было за ними уследить: Итари обхватило своими щупальцами атакующую медузу и попыталось оттащить ее от Воробья, все трое врезались в другую стену, из экзоскелета Воробья вылетел лазерный луч, прожегший цепочку отверстий в панцире противника, Фалькони поспешил на помощь своим, инопланетянин одним ударом сшиб его с ног.
Нильсен бросилась вперед прикрыть капитана. Медуза с размаху ударила ее прямо в грудь, и помощник капитана рухнула на палубу.
Дроны Хва-Йунг включили сварочные лазеры, и два белых шара сгинули в фонтане искр. И вот уже механик стоит перед упавшими товарищами, крепко сбитая зарийка хватает угрожающее им щупальце, прижимает к груди и стискивает его. В извивающейся, покрытой присосками конечности звучно затрещали кости.
Вишал выпалил из дробовика, он стрелял снова и снова – бам-бам-бам! – и ударная волна отзывалась в костях Киры. Сама она замерла в нерешительности: если позволить Кроткому Клинку атаковать медузу, велик риск заодно искалечить, а то и убить Итари. Но зря она беспокоилась: Итари оторвало от себя врага и швырнуло его в глубину коридора – подальше от Воробья, за спину энтропистов. Этого Кире было достаточно: она выпустила черные иглы, пронзившие и обездвижившие вражескую медузу. Инопланетное существо еще дергалось, извиваясь и содрогаясь, потом оцепенело. Из-под панциря вытекла лужа оранжевого ихора.
– Мисс Одри! – Вишал поспешил на помощь Нильсен.
4
– Закрой тот проход, пока новые твари не набежали! – распорядился Фалькони, с трудом поднимаясь на ноги.
Тяжелый экзоскелет загромыхал по палубе, оставляя на белой поверхности тусклые свинцовые отпечатки.
С помощью Кроткого Клинка Кира рвала и сгибала стены, пока не закрыла тот проход, из которого появились медузы. Надо было сразу замуровать этот проем у них за спиной.
Напоследок Кира оторвала кусок от сферической палубы, воткнула позади их отряда в качестве взрывостойкого щита и обернулась к своим спутникам.
Вишал сидел на корточках возле Нильсен, он включил чип-лабораторию и проверял состояние раненой, ласково прижимая руку к ее боку.
– Ну как, док? – спросил Фалькони.
– Боюсь, два ребра сломаны, – ответил Вишал.
– Черт побери, – пробурчал Фалькони, нацеливая свой гранатомет на открытый коридор. – Зря ты это, Одри. Я же в броне, а ты нет.
Нильсен кашлянула, несколько капель крови испачкали забрало изнутри.
– Извини, Сальво. В следующий раз предоставлю медузам размазать тебя в кашу.
– Вот именно, – свирепо ответил он.
– Пора двигать отсюда, – напомнила Воробей, присоединяясь к ним.
Ее экзоскелет был поцарапан и помят, но, судя по всему, повреждения были поверхностными.
Из-за щита доносился глухой грохот выстрелов: медузы все еще старались пробиться сквозь заслон, которым Кира перекрыла коридор.
Нильсен попыталась встать, пошатнулась и упала с криком, который Кира расслышала даже сквозь забрало.
– Черт, – буркнул Фалькони. – Придется ее нести. Воробей…
Воробей покачала головой:
– Она нам только мешать будет. Отправь ее обратно на «Рогатку». Мы еще недалеко ушли.
Энтрописты придвинулись к ним:
– Мы можем проводить ее на корабль, капитан, если прикажете, а затем…
– …поспешим обратно.
– Черт, черт, – повторил Фалькони, скривившись. – Ладно. Отправляйтесь. Спросите Грегоровича, где арсенал, прихватите на обратном пути несколько мин. Пригодятся, чтобы заблокировать боковые проходы.
Веера и Джоррус склонили голову:
– Все будет сделано…
– …как вы скажете.
Поразительно, как энтропистам удается поддерживать взаимопонимание и после разрушения ментального улья. Со стороны казалось, будто они по-прежнему способны обмениваться мыслями.
Джоррус и Веера подхватили стонущую от боли Нильсен, обошли щит и рысцой понеслись по коридору.
– Пошли, – обернулся Фалькони к Кире. – Отыщем ближайший узел, пока медузы нас не перебили.
Кира кивнула и начала продвигаться вперед, не забывая запечатывать все попадавшиеся на пути двери-панцири.
Нападение медуз пошатнуло ее уверенность. Кроткий Клинок на многое способен, но и с ним Кира не всемогуща. Куда уж там. Одна-единственная медуза пробила оборону, и их маленькая группа уменьшилась на трех человек. Этого-то она и опасалась. И кто знает, смогут ли энтрописты нагнать их. Что делать, если кто-то еще будет ранен? Вернуться на «Рогатку» уже не получится, тем более если Кира не сможет сопровождать и защищать своих товарищей.
Из них всех она единственная, кто хоть как-то может сдержать медуз. А раз может, то и должна. Возможности Кроткого Клинка ограничиваются лишь пределами ее воображения, так не пора ли дать себе волю?
С этой мыслью Кира принялась расширять Кроткий Клинок и сформировала сзади вокруг своих спутников клетку, чтобы с той стороны уже никто не сумел к ним подобраться. Укрепила она и щит перед собой, добавив к нему части стен и палубы, усилив броню Кроткого Клинка и создав таким образом – хотелось бы верить – непреодолимый барьер.
Разумеется, сквозь щит она не могла видеть, но щупальца чужи сообщали ей о том, что делалось впереди: о форме коридора, движении воздуха (зачастую раскаленного лазерными лучами) и о напоре постоянного огня медуз.
Кира и ее спутники пробегали одну дверь за другой, и каждый раз она спрашивала, в нужном ли они движутся направлении. И каждый раз Итари отвечало:
[[Вперед.]]
Размеры «Иерофанта» изумляли. Они словно попали внутрь космической станции или подземной базы. В этом корабле ощущалась такая массивность, громоздкость, какой не было ни у одного космического судна, когда-либо виденного Кирой, даже «Смягчающим обстоятельствам» было до этого далеко.
По радиосвязи донесся голос Фалькони:
– Неплохо стреляете, док.
– Спасибо на добром слове.
От удара в только что забаррикадированную панцирную дверь Кира вздрогнула: клинья двери задергались в попытке открыться, дверь выпятилась внутрь – по-видимому, что-то сильно давило на нее с той стороны.
Закрепленные поверх щита переборки выстояли, и существо, пытавшееся проникнуть в коридор, не преуспело.
Кира зашагала дальше. Потом путь ей преградила стена, и проход разделился на два ответвления. Кира позволила Кроткому Клинку тоже разделиться и действовать, запечатать оба ответвления. Вражеский огонь – он ощущался и как физические соударения, и как поток энергии – продолжался, основной его источник находился в левом проходе.
Кроткий Клинок сдвинулся в ту сторону, и обнажилась поверхность переборки, преградивший им продвижение вперед.
В стене сверкала, словно звездный небосвод, еще одна стена, покрытая мерцающими разноцветными огоньками размером с булавку.
[[Итари: Ретикулум.]]
Медуза подползла ближе. От ее конечностей исходило близковоние облегчения и решимости.
[[Итари: Стой на страже, Идеалис.]]
Медуза прижала щупальце к подсвеченной панели, и, к изумлению Киры, оно словно впаялось в стену, провалилось внутрь и почти исчезло.
– Это то, что нам нужно? – Фалькони остановился рядом с Кирой.
– Да.
Но внимание Киры главным образом занимал грохот бластеров, становившийся все громче. Она поспешила укрепить свою баррикаду, добавляя к ней материал, вырванный из стен. Долго удерживать так медуз она не сможет.
Острый укол не-боли пронзил щупальца, проникшие в левый проход: чужь сигнализировала о повреждении. Кира резко выдохнула, и Вишал обеспокоился:
– В чем дело, мисс Кира?
– Я…
Снова укол, сильнее прежнего. Кира содрогнулась, глаза ее увлажнились. Она резко мотнула головой. Добела раскаленный стержень пламени прорезал внешние слои ее щита – жар, подобный солнечному, плавил, вынуждал съежиться ее вторую плоть. Кроткий Клинок от многого мог защитить Киру, но даже он бессилен перед термокопьем. Медузы припомнили старый урок – как бороться с Идеалис.
– Они причиняют мне некоторые… затруднения.
[[Кира: постарайся быстрей, Итари.]]
По коже медузы прокатились, сменяя друг друга, цветовые волны. Затем Итари вытащило щупальце из стены. С присосок на его конечности свисали длинные нити слизи.
[[Итари: Ктейн в четырех нсарро впереди и четырнадцатью палубами ниже.]]
[[Кира: Нсарро – это сколько?]]
[[Итари: Расстояние, которое можно проплыть за семь ударов пульса.]]
По воспоминаниям Семени Кира знала, что удар пульса у вранауи – не очень длинный промежуток времени, но чему он равен в точности, она не могла сказать.
Взрыв сотряс палубу у них под ногами.
– Кира, – позвал Фалькони, и на этот раз в его голосе звучала тревога.
Над его плечами зависли дроны Хва-Йунг, под их роборуками горели яркие фары.
– Слушайте все! – объявила Кира. – Мы спускаемся. На четырнадцать палуб вниз.
Она соединила прутья созданной ею клетки черными штырями, разместив штыри между людьми, которых должна была защитить. Когда все ухватились за эти рукояти, Кира приказала чужи продираться сквозь палубу, тонкие нити-пальцы отрывали панели, продвигались между трубами и проводами и странными пульсирующими органами, отделявшими один уровень корабля от другого.
Рискованное решение: если задеть трубопровод высокого давления – взрыв убьет всю команду. Но Короткий Клинок сознавал опасность, и Кира была уверена, что чужь не затронет смертоносные элементы оборудования.
За считаные секунды она проделала отверстие достаточной величины, чтобы вся компания смогла протиснуться. Под ними двигались синие тени в мерцании поднимающихся вверх светляков, ярких, словно угли.
Тогда Кира отсоединила Семя от стен и щита и вместе с теми, кого она старалась уберечь, провалилась в сизый сумрак.
5
Вихрь светляков на миг ослепил Киру. Потом они рассеялись, и Кира увидела вытянутое помещение с низким потолком, где вода омывала отмели. Стены почти черные, как и потолок. Овальные шары размером с голову человека мягко светились над похожими на алтарь нишами, распределенными через регулярные промежутки вдоль переборок.
В плещущейся воде метались темные фигуры – маленькие, насекомообразные. Они пытались удрать от жесткого света фар на дронах Хва-Йунг, прятались в тень.
Сначала Кира подумала, что это заводь для разведения молоди, но с какой стати размещать ее на космическом корабле? Тем более что медузы используют другие репродуктивные технологии, в том числе Гнездо Перевоплощения. Вдруг на прудики свалились прозрачные тяжелые крышки и плотно их запечатали, и без малейшего предупреждения, без какого-либо оповещающего близковония, наступила невесомость.
– Ах, черт! – сказал Фалькони.
Мгновение он барахтался, затем включил двигатели экзоскелета, чтобы восстановить равновесие. За его спиной другие члены экипажа ухватились за перила, сотворенные Кирой из Семени.
Прежде невесомость выворачивала Киру наизнанку, но на этот раз ничего не произошло. Желудок чувствовал себя нормально, не падал резко вниз, не сжимался так, словно ей вот-вот придет конец. Кира обрела непривычное ощущение свободы. Впервые она могла наслаждаться невесомостью (и наслаждалась бы, если б не их отчаянное положение). Это было похоже на полет во сне. Во сне или в кошмаре.
Всю жизнь невесомость причиняла Кире неприятности. Лишь Кроткий Клинок мог вызвать столь благоприятную перемену. И в чем бы ни заключалась причина, Кира была благодарна.
[[Итари: В невесомости стаи Ктейна смогут приплыть к нам со всех сторон, Идеалис.]]
– Верно, – пробормотала Кира, ни к кому не обращаясь.
Она вновь отдала приказ чужи, и в палубе появилась очередная дыра. Из добытого материала Кира создала маленький плотный щит у себя под ногами: почем знать, может быть, внизу их уже поджидает батальон медуз.
Хватаясь щупальцами, она протащила себя и всех остальных на нижнюю палубу.
Они оказались в просторном сводчатом помещении, тоже голубом, но со всполохами красного и оранжевого шириной в палец. От пола до потолка вздымались, словно раскидистое дерево, шестиугольные колонны, и вокруг этих стволов свисали на блестящих, как олово, канатах плетеные гнезда.
Повсюду близковоние глубокой сосредоточенности.
Назначение этого помещения Кира не смогла угадать. Лишь на краткий миг она позволила себе полюбоваться величием, барочной красотой, великолепной чуждостью этого зала.
А затем продолжала рыть и проделала дыру уже в третьей палубе, открыв своему отряду доступ в небольшой коридор, где виднелась всего пара дверей. В десяти метрах перед ними коридор переходил в круглый холл, а за ним – еще одно сумрачное помещение.
Как только она принялась раздирать следующую палубу, появилось уже знакомое ей близковоние:
[[Итари: Сюда, Идеалис.]]
Инопланетянин проскочил мимо нее, спеша к выходу.
Выругавшись, Кира поудобнее перехватила щит и поспешила следом, таща за собой экипаж. Она чувствовала себя парусником, на реях которого моряки размахивают кортиками, отражая лезущих на борт пиратов.
Когда они вошли в круглую дверь, Кира почувствовала, что стены расступились. Ей нужно было знать, что творится за щитом, и Семя откликнулось на ее желание: на миг зрение померкло, а затем переключилось, и Кира увидела уже не внутреннюю сторону щита, а помещение впереди, словно чужь отрастила глаза на внешней стороне щита.
Теперь, когда ничто не загораживало ей обзор, Кира разглядела что-то вроде плантации для выращивания пищи. Вдоль стен тянулись трубы, ниши, прозрачные контейнеры и аквариумы, полные плавучих существ, предназначенных на корм. Тут пфенник со вкусом меди, а там многоногий нвор, мягкий, сочный, на него так приятно охотиться…
Между нишами обнаружились и плотно закрытые двери. На двери Итари не обратило внимания: развевая щупальцами, оно устремилось к люку в полу.
[[Итари: Сюда.]]
Инопланетянин постучал по маленьким округлым выступам в полу, и дискообразный люк с громким щелчком сдвинулся, а под ним обнаружилась ярко-красная труба диаметром в метр.
[[Итари: Плыви сюда.]]
Медуза нырнула в узкий тоннель и скрылась из виду.
– Черт, – сказала Кира, недовольная тем, что инопланетянин не пропустил ее вперед. – Гуськом – иначе не протиснемся.
Фалькони, Вишал, Хва-Йунг и Воробей отпустили прутья созданной ею клетки, и Кира принялась переустраивать Семя так, чтобы пролезть в тоннель.
Она не успела закончить эту работу: разряд не-боли пронзил ей бок. Затем еще один удар в щит, под другим углом, и загремели взрывы. Кира вздрогнула, весь ее «скинсьют» сотрясся и потянул на себя быстро разрушающийся щит.
Двери между нишами извергли рой жужжащих шаров. Дроны. Десятки дронов, вооруженных бластерами, автоматами и резаками. Они ринулись к Кире, их жвала сверкали электрическими искрами, роборуки щелкали и скрежетали – гигантские ножницы, готовые впиться ей в плоть.
Бум! Фалькони выпалил из гранатомета, и ударная волна зацепила Киру. В дальнем конце помещения вспыхнула молния, обломки медузьего дрона разлетелись, рикошетя от стен. Остальные члены экипажа тоже палили – кто из бластеров, кто из автоматов.
Один из дронов Хва-Йунг взорвался.
Кира наносила удары гроздью отросших шипов: по шипу на каждый гудящий шар. Но хоть Кроткий Клинок и проворен, шары оказались еще проворнее. Они уворачивались, разлетались под неожиданными углами, Кира не успевала проследить их траекторию. Плоть всегда уступает в скорости и точности механизму, даже плоть ее симбионта. По радиосвязи раздался чей-то вскрик боли.
Кира тоже закричала, словно воплем могла отогнать дронов:
– А-а-а!
Вспышка электричества пробежала по коже Кроткого Клинка и внешней поверхности щита. Пять инопланетных дронов рассыпались искрами и упали, их роборуки сжались в крошечные кулачки. Ударить током – отличный прием, до такого Кира сама не додумалась бы. Но и этого было недостаточно, чтобы отразить нападение.
По-видимому, дроны сосредоточили огонь на Кире. Ее они вряд ли могли убить. Но вот членов экипажа… она не успевала уничтожать дроны достаточно быстро, чтобы уберечь Фалькони и всех остальных.
И она сделала единственное, что могла: вообразила пустую сферу, внутри которой оказались бы заключены она и ее спутники.
Кроткий Клинок повиновался и создал вокруг них идеальной формы пузырь.
– Что за черт?! – воскликнула Воробей. Стволы ее бластеров раскалились докрасна.
Но пузырь был тонкостенный. Слишком тонкостенный. Кира уже чувствовала, как на его поверхности возникают десятки горячих пятен там, куда попадали выстрелы дронов. И на этот раз она не могла выглянуть, чтобы определить местоположение медузьих шаров и сбить их. В полуметре над ее головой сквозь черную мембрану пузыря проникла россыпь искр.
От защитной сферы отлетел кусок размером с кулак, и на миг внутрь хлынул слепящий свет, словно из металлургической печи. А потом Кроткий Клинок затянул отверстие, и шар вновь стал цельным.
Кира не знала, что делать. В отчаянии она собралась отделиться от шара и ринуться вперед, чтобы навлечь огонь на себя и увести врагов от своих товарищей. Может быть, ей удастся сбить дроны. Но это самоубийственное решение. По пятам за дронами наверняка следуют медузы.
«Оставайтесь здесь», – хотела она сказать Фалькони. Но не договорила – их накрыл акустический удар. Пронзительный вопль, от которого зубы задрожали так, что Кира испугалась: не потрескались бы они от этого истошного, пульсирующего, раздирающего звука.
6
Исчезли копья жара снаружи пузыря, прекратилась пальба из лазеров и огнестрельного оружия. Удивившись, Кира приоткрыла «дверцу», чтобы выглянуть наружу (защитив при этом голову толстым слоем своей второй плоти). По всему помещению во все стороны разлетались шары. Похоже, тот пронзительный вой повредил их: они вслепую стреляли то в стены, то в пол или потолок, их роборуки бессильно и бесцельно раскачивались. Поверх труб и контейнеров Кира увидела, что навстречу ей летят оба энтрописта, складки их мантий были сложены наподобие оригами. В их руках мерцал свет, а перед ними катилась сверкающая волна сжатого воздуха, она-то и издавала этот жуткий вопль. Когда лучи лазера попадали в ударную волну, она их отражала от энтропистов. И пулям тоже не удавалось поразить их: они взрывались в полутора метрах от Джорруса и Вееры, превращаясь в капли оплавленного металла. Как энтрописты это делали, Кира не знала, но и времени задаваться вопросами не было. Она вышла из своего кокона, кинулась к ближайшему дрону, нанесла удар прямо в центр его как будто костяной оболочки и, не медля ни секунды, растерзала механизм на части.
– Кира! – крикнул Фалькони. – Мешаешь стрелять! Отойди с линии огня…
Кира увеличила размер отверстия.
Дроны Хва-Йунг вылетели и закружили вокруг Киры, образовав гало, мерцающее жестким блеском электросварки. Они не подпускали вражеские шары и прикрывали Киру от ударов, которые могли бы ее отвлечь.
– Хоть как-то тебе помогу, – пробурчала механик.
Последовал вихрь электрических разрядов, ударов шипами Кроткого Клинка, лазерных взрывов. Воробей и Фалькони стреляли из-за спины Киры и вместе сбили почти столько же дронов, сколько она сама. Энтрописты оказались, на удивление, мастерами ближнего боя, хотя и не носили броню. Их мантии были не просто мантиями, и где-то в их складках, по-видимому, скрывались бластеры или иное оружие. Какое именно, Кира не знала, главное, что они могли отражать огонь противника (и еще важнее – убивать). Это не могло не радовать.
Сбив последний дрон, Кира приостановилась, чтобы отдышаться. Хотя Кроткий Клинок старался обеспечить ее воздухом, кислорода не хватало, тем более с маской на лице и с большой массой чужи, которую она тащила на себе. От духоты закружилась голова.
Кира разорвала угольно-черный пузырь и оглянулась на спутников, заранее страшась того, что ей предстояло увидеть.
Хва-Йунг прижимала руку к левому бедру, между пальцами сочилась кровь пополам с медипеной. Лунообразное лицо свела гримаса, ноздри раздувались, сжатые губы побелели. Вишал уже летел к ней, распечатывая вынутый из медицинского саквояжа санитарный пакет. Кажется, врач тоже был ранен: на плече небольшое пятно медипены. Воробей не пострадала, а в экзоскелете Фалькони лазерный луч прожег сустав левого локтя, и рука повисла в полусогнутом положении.
– Рука цела? – заволновалась Кира.
Капитан поморщился:
– Цела, но я не могу ею двигать.
Воробей подлетела к Хва-Йунг, на ее лице застыла такая же страдальческая гримаса, как на лице механика. Она погладила подругу по плечу, стараясь при этом не мешать врачу.
– Я в порядке, – прорычала Хва-Йунг. – Не задерживайтесь из-за меня.
Кира прикусила губу. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. И виноватой. Если б лучше распорядилась Кротким Клинком, могла бы всех уберечь. Словно отвечая на незаданный ею вопрос, Фалькони сказал:
– Обратного пути нет. Теперь уже нет. Только пробиваться вперед.
В этот момент из дискообразного люка в палубе вынырнула медуза. Кира чуть не проткнула ее, но вовремя уловила близковоние и узнала Итари.
[[Итари: Идеалис!]]
[[Кира: Мы идем.]]
Облако близковония настигло ее – на этот раз не от Итари, а из распахнувшихся дверей, откуда раньше вылетали белые костяные шары. Приближались медузы, и настроение у них было самое скверное.
– Надо уходить, – сказала Кира. – Все в шахту. Я прикрою.
Итари снова нырнуло в люк, за ним последовал Фалькони, потом Джоррус, Веера и Воробей.
– Скорее, доктор! – крикнула Кира.
Вишал молча с привычным проворством захлопнул свой медицинский саквояж, подлетел к люку и спустился в него. Хва-Йунг протиснулась секунду спустя, с ее плеча свисал на ремне бластер.
– Еле успели, – пробурчала Кира.
Она подтянула к себе Кроткий Клинок, отбросила часть лишней массы, собранной на корабле, и вниз головой нырнула в тоннель.
7
Убить Ктейна.
Эта мысль молотом стучала в ее черепе, пока Кира неслась вниз по алой шахте. Кира двигалась быстро. Очень быстро, как маглев на станции «Орстед». Мимо через регулярные интервалы мелькали прозрачные панели. Сквозь эти панели Кира различала ряд помещений: в одном колыхалась зелень – заросли водорослей на фоне звезд, в другом – металлическая пружина обвивалась вокруг пламени, в третьем – гудела неизвестная техника, а остальные были наполнены предметами и фигурами, которые Кира не узнавала.
Она считала палубы… Четвертая. Пятая. Шестая. Седьмая. Вот теперь дело пошло на лад. Еще четыре палубы, и они окажутся там, где поджидает их Ктейн, великий и могучий.
Еще три палубы…
Взрыв впечатал Киру в стенку тоннеля. Изогнутая поверхность поддалась, и Киру понесло вбок вместе с Итари и членами экипажа – сквозь длинное, широкое помещение, заставленное стеллажами с металлическими контейнерами.
8
Черт, черт, черт!
Кира вскрыла канистры с маскировочным порошком и дипольными отражателями, привешенные к поясу. Вокруг нее и ее команды распространилось белое облако, ближе к стенам оно редело. Хорошо бы продержалось, пока она разберется в ситуации.
Действовать надо быстро. Единственная надежда на выживание – в скорости.
Уцепившись щупальцами за пол, Кира затормозила с болезненным рывком. Сквозь облако она разглядела похожее на омара существо, которое кралось вдоль дальней стены, отклячив хвост. Оно спешило к маленькому темному отверстию диаметром меньше метра.
«Останови его!»
Повинуясь мысленному приказу, Кроткий Клинок отбросил часть лишней набранной массы и толкнул ее в сторону медузы. На тонкой нити-щупальце Кира проволокла себя по палубе, сквозь облако.
Омар задергался, попытался удрать.
Слишком медленно. Кира пронзила медузу треугольным клинком чужи, позволила клинку пройти насквозь, насадила на него инопланетянина, как сорокопут насаживает добычу на ветку.
Затем Кира оглядела все помещение. Порядок. На бронескафандрах Воробья и Фалькони появились новые отметины от пуль и лазеров, но сами бойцы не пострадали. Они вместе с энтропистами удерживали позицию возле разрушенной спусковой трубы.
Из покореженной палубы перед спусковой трубой выходили электрические дуги, преграждая путь. На глазах у Киры Хва-Йунг подлетела туда и сунула в адское сине-белое мерцание инструмент, до того висевший у нее на поясе.
Мгновение – и разряды погасли.
Тут Кира увидела, что Вишал плывет в воздухе у дальней стены. Доктор замер в жесткой позе, руки вытянуты по бокам. И причина сразу стала ясна: из прожженного на груди скафандра сочилась медипена.
Кира рванулась к нему, собираясь ухватить врача и закрепить его на полу с помощью Кроткого Клинка. В этот момент какая-то тень мелькнула на периферии ее зрения.
Кира замерла, пульс взметнулся до небес.
По верхней палубе пронеслось извивающееся многоногое существо, оно мчалось к Джоррусу, приближалось со спины. Сотни черных ног сжимались и растягивались вдоль многочленного тела. Перед разинутым ртом висели клешни, ряды жвал истекали слизью. Кира и Веера одновременно заметили многоножку, но Джоррус и не подозревал об опасности. Веера закричала, и Джоррус посмотрел на нее, так ничего и не поняв.
Кира неслась с вытянутым вперед лезвием Кроткого Клинка, но расстояние было слишком велико. Многоножка прыгнула на спину Джоррусу, клешни сомкнулись вокруг его головы, ноги вцепились ему в тело. Энтропист испустил один-единственный придушенный крик в тот момент, когда острые как бритва клешни прорезали его шею и основание черепа, отделив голову от тела. Фонтаном ударила артериальная кровь.
9
Многоножка отшвырнула Джорруса и прыгнула к Хва-Йунг, к ее незащищенной спине.
Кира закричала, она так и не могла дотянуться до противника…
Взревели сопла на экзоскелете Воробья. Она пронеслась мимо Киры и врезалась в многоножку в тот момент, когда та набросилась на Хва-Йунг. Всех троих снесло вбок. Между притиснутыми друг к другу телами полыхали вспышки лазера. Из раздробленного панциря медузы веером выплеснулся ихор. Потом воздух замарала и кровь, экзоскелет Воробья протестующе заскрежетал.
В переговорном устройстве слышалось напряженное дыхание.
Кира на максимальной скорости спешила в гущу схватки. Пока она подоспела, Воробей уже отшвырнула многоножку, и та полетела к дальней стене, корчась, извиваясь.
БУМ!
Прогремел гранатомет Фалькони, и многоножку разорвало на ошметки оранжевой плоти.
– Как… – начала вопрос Кира, поравнявшись с Воробьем и Хва-Йунг, но ответ увидела, еще не договорив. Из скверной на вид щели в бронескафандре на левой ноге Воробья выдавливалась медипена, колено уже было загипсовано, и нога торчала прямо, как палка.
Не меньше досталось и Хва-Йунг. Многоножка глубоко впилась ей в спину, наверху справа. Скинсьют остановил кровотечение, но рука механика беспомощно повисла, и все туловище оказалось перекошено.
У них за спиной вопила Веера. Она подплыла к телу Джорруса, обхватила его руками, приникла так, словно он был единственной щепкой, за которую она цеплялась посреди безбрежного океана.
Смотреть на спазмы, искажавшие лицо Вееры, было слишком мучительно. Кира отвернулась. «У нас ничего не получится», – эта мысль пронзила ее ледяной ясностью.
– Чем помочь? – спросил Фалькони, подлетая к Хва-Йунг.
– Стой на страже, – ответила Воробей напряженным от боли голосом. Она возилась с Хва-Йунг, накладывала пластырь ей на спину.
– Уф! – выдохнула Хва-Йунг.
Кира не только «стояла на страже» – она поймала Вишала, который дрейфовал беспомощный, оцепеневший, и подтащила его ближе. Врач пытался сосредоточить на ней взгляд, он был напуган тем, что лишился возможности двигаться. По лицу Вишала тек пот, словно у него поднялась высокая температура. Затем Кира обхватила щупальцами чужи Вееру, Джорруса и оторванную голову Джорруса, подтянула ближе их тоже. Веера не сопротивлялась, только крепче ухватилась за Джорруса, уткнулась забралом в его окровавленную мантию.
Итари присоединилось к их маленькой группе, щупальца летели за ним, развеваясь, как флаги на ветру.
Теперь, когда все были рядом, Кира начала раздирать палубу, чтобы построить защитный купол. Скоро появятся новые медузы, а Хва-Йунг, Вишал и Веера вышли из строя.
Вонзив Кроткий Клинок в пол, Кира почувствовала неожиданное сопротивление чужи – сопротивление, причины которого она не понимала и не имела времени в это вникать, поэтому просто пренебрегла им и…
Вздрогнула, когда Итари обвило ее щупальцем. Присоски медузы липли к Кроткому Клинку в тщетной попытке остановить его. Кира с трудом поборола инстинктивную реакцию – пронзить медузу шипами.
[[Кира: Что ты…]]
[[Итари: Идеалис, стой. Это опасно.]]
Она замерла, и чужь замерла тоже.
[[Кира: Объясни.]]
Фалькони уставился на них сквозь забрало:
– Кира, что происходит?
– Пытаюсь понять.
[[Итари: В полу проходит сильный ток. Видишь?]]
Инопланетянин ткнул костлявой конечностью в разметку, проходившую посреди палубы.
[[Длинное, быстрое течение. Очень опасно его прерывать. Взрыв убьет нас всех.]]
Кира тут же вытащила из палубы Кроткий Клинок. Надо внимательнее прислушиваться к чужи. Ошибка погубила бы их всех.
[[Кира: Палуба над нами безопасна?]]
[[Итари: Безопасно ли напасть на нее твоей второй плотью? Да.]]
Получив такой ответ, Кира принялась раздирать потолок и строить купол из него. Фалькони она пояснила:
– В полу проходит силовой кабель. Придется прорезать путь в другом месте. – И, указав на врача и механика, добавила: – Их мы не сможем вести дальше.
– Но и здесь мы их не бросим, черт побери! – гневно возразил Фалькони.
Кира поглядела на него столь же неуступчиво, как глядел он сам, но не переставала трудиться, щупальца словно сами собой собирали купол.
– Хочешь, чтоб их убили? Я не смогу их уберечь. Это непосильная задача. И обратно они не доберутся. Что же делать?
На миг – тревожное молчание. Потом вопрос:
– Не можешь ли ты исцелить их, как мой бонсай? Ты же влезала в мозги Грегоровича, помнишь? Разве трудно вылечить кости да мышцы?
Она покачала головой:
– Трудно. Очень трудно. Я могла бы попытаться, но не здесь и сейчас. Слишком легко допустить ошибку. И я не могу одновременно отбиваться от медуз.
Фалькони скривился:
– Да, но если мы их тут бросим, медузы…
– Направят все силы против меня. Хва-Йунг, Вишал и Веера какое-то время продержатся без нас. Только не знаю, как Воробей. Ее…
– Я еще могу драться, – перебила Воробей. – За меня не беспокойся.
Она закончила бинтовать Хва-Йунг, напоследок обняла подругу, прижав к себе ее голову, и рванула к Кире, висевшей между десятками темных стержней, соединенных с тем панцирем, который она строила.
– Оставайся тут, – сказала Кира. – Вам всем следует остаться. Я…
– Мы тебя не бросим, – отрезал Фалькони. – Нечего обсуждать.
Хва-Йунг уперлась ногами в палубу, закрепилась, здоровой рукой ухватила бластер:
– Не волнуйся за нас, Кира. Мы выживем.
[[Итари: Надо спешить. Ктейн, великий и могучий, приготовится к нашему приходу.]]
– Черт… Ладно. Вы трое – снаружи купола.
Кира как раз собиралась перевести свой приказ Итари, когда «Иерофант» слегка дернулся влево и все лампы мигнули. В тревоге Кира огляделась по сторонам. Больше вроде бы ничего не случилось.
– Грегорович! – позвал Фалькони и постучал себя по шлему. – Грегорович, ответь!
Он покачал головой:
– Проклятие. Сигнал пропал. Надо двигаться.
И они двинулись. Кира отделилась от купола и за несколько секунд, яростно трудясь, запечатала купол и укрепила его снаружи. Медузы все равно смогут разрушить его и ворваться внутрь, но на это понадобится время, а Кира вполне верила в то, что сказала Фалькони: больше всего медуз интересует она сама – Идеалис, – с остальными они возиться не станут.
Хва-Йунг и Воробей не сводили друг с друга глаз, пока последняя часть купола не встала на место, разлучив их. Тогда Воробей выпрямилась и отвернулась с таким злобным, даже жестоким выражением на узком, как лезвие, лице, что впервые с момента их знакомства Кира по-настоящему ее испугалась.
– Веди нас к Ктейну! – прорычала Воробей.
– Сюда, – ответила Кира.
Выставив перед собой барьер толщиной в полметра, она поспешила к указанной Итари двери. Воробей, Фалькони и Итари следовали за ней.
Дверь, скользнув, открылась. Внутри оказалось помещение с рядами чего-то, похожего с виду на гигантских мокриц в узких металлических нишах.
Кира помедлила. Очередная ловушка?
– Я пойду первой, – решила она и повторила эти слова Итари.
Фалькони кивнул, и все трое, люди и инопланетянин, отступили, пропуская ее.
Кира набрала в грудь воздуха и двинулась вперед.
Как только она миновала дверной проем, ее ослепил и оглушил взрыв. Вокруг талии как будто сомкнулся стальной пояс, перерезая кожу, мышцы и кости.
10
Она не умерла.
Такова была первая мысль Киры. Мысль и удивление. Если медузы заминировали проход, она должна быть мертва. И там, где талия, не было боли, настоящей боли. Только давление и неприятное пощипывание и многочисленные сигналы не-боли.
От взрыва ее тело начало вращаться. Кира попыталась сделать какое-то движение – повиновались лишь шея и руки. В спину ударил град пуль и лазерных лучей. Она осторожно глянула туда, где следовало быть ногам.
Лучше бы не глядела.
Взрыв пробил полуметровый слой чужи, прикрывавший ее живот. Из отверстий тянулись длинные нити серовато-белых кишок и выплескивалась шокирующе яркими струями кровь. Инерция вращения развернула ее бедра, и Кира увидела сквозь сгустки крови белую кость – кажется, позвонок.
Чужь стремительно запихивала ее внутренности на место и запечатывала раны, но Кира знала, что от таких травм вполне можно умереть. На этот счет память Семени была вполне отчетлива: носитель «скинсьюта» может быть убит. Пока Кира вращалась, ее щит пронзил стержень полурасплавленного металла – словно копье божества.
И еще один, ближе к уязвимой сердцевине Семени. Сверкающие капли покатились по ее ногам, отскакивая от затвердевшей поверхности «скинсьюта», остывая и становясь угольно-черными.
Боли Кира не чувствовала. Но зрение померкло, и все казалось далеким, несущественным. Она не могла больше сражаться, она и думать почти не могла.
К ней устремился отряд разноформенных медуз – щупальца, когти. Захватчики. Не было времени увернуться, спастись… И тут рядом с ней оказались Фалькони, Воробей, Итари. Они открыли огонь.
«Бум!» – гранатомет Фалькони. «Тррр!» – обе пушки Воробья. «БЗЗ!» – лазеры медузы.
На миг Кира вообразила, что она спасена. Но медуз было слишком много. Они разделились на группы, прижали Воробья и Фалькони к стене, за теми металлическими нишами, Итари выдавили в дугообразный угол.
«Нет!» – мысленно вскрикнула Кира, когда все трое исчезли за стеной извивающихся тел.
А затем медузы обрушились на нее. Крупные и маленькие, с ногами и когтями и с такими конечностями, которых ей не доводилось видеть. Ее защитную оболочку начал пробивать жар, похожий на излучение солнца. Кира отбивалась, лезвия чужи убили нескольких врагов, но остальные увернулись, а потом жар остановил ее, и «скинсьют» отступил, сигнализируя о не-боли.
Она продолжала биться, хотя голова плыла от жара. Пыталась просунуть щупальца между факелами, найти мельчайшие зазоры в броне медуз. И все это время ее оглушало близковоние отвращения: все это толпище медуз источало на нее ненависть и омерзение. [[Не-форма, ложноплоть!]] – «вопили» они, коля, рубя, прожигая путь к ее плоти. Их было столько, что сама их масса мешала Кире двигаться, хотя Кроткий Клинок старался изо всех сил.
И тогда Кира сделала единственное, что ей оставалось: она добровольно уступила власть Семени и велела ему действовать самостоятельно, потому что сама она действовать не могла. Еще несколько мгновений, и она лишится сознания…
Щит, стены, извивающиеся твари померкли, обесцветились. Комната слегка накренилась перед глазами Киры. Вспышки, удары, глухие звуки. Но все это ничего не значило, словно рябь на экране монитора, скучная абстрактная картинка.
Она чувствовала, как Семя небывало расширяется, питаясь частями «Потрепанного иерофанта», выращивая новую жизнь, отрастая, расцветая, распространяясь множеством гибких черных лиан. Кира ощущала это физическое разрастание как расширение своего ментального пространства. То, что составляло ее, растягивалось по все большей площади, истончалось по воле нейронов «скинсьюта».
Лианы проникли сквозь построенный ею барьер, они продолжали расти, пока не отыскали каждый источник не-боли. Нащупывали. Проверяли на вкус. Постигали.
Она коснулась хитина и странных желеобразных мышц, она хватала и удерживала, потом выкручивала и рвала, пока все извивающиеся твари, до которых она сумела дотянуться, не перестали извиваться.
Постепенно звуки сделались громче и Вселенная вновь обрела цвет. Сначала красный – пятна крови на стенах. Потом синий – сигнализация перепада давления, мерцающая под потолком. Желтый и зеленый – ихор, смешанный с кровью.
Голова ее прояснилась, как прояснился и воздух: дым и облако маскировочного порошка и дипольных отражателей струились к трем отверстиям в переборках, самое большое размером с ее кулак. Тончайший слой черных волокон чужи покрывал почти все помещение, а сама она дрейфовала в центре, подвешенная на десятках канатов и нитей, исходивших от нее к стенам. Между узкими нишами, где болтались погибшие мокрицы, были разбросаны останки десятков медуз. Облако ихора и внутренностей, жуткая буря разодранных тел, потоки жидкости, обломки снаряжения. На глазах у Киры вытекающий поток воздуха увлек с собой крабообразную медузу, и та застряла в отверстии, запечатав его.
Это ее рук дело. Ее. Сердце отяжелело. Никогда ей не хотелось этого – причинять боль, убивать. Жизнь слишком дорого стоит. Но ситуация принудила ее к насилию, заставила превратиться в оружие. Ее и Семя.
В ушах затрещал голос Фалькони:
– Кира! Ты меня слышишь? Отпусти нас!
11
– А? – оглянувшись, она увидела, что Кроткий Клинок вышел за пределы этого помещения и массой волокон приклеил Фалькони, Воробья и Итари к стенам по обе стороны от обуглившегося входа. Какое облегчение! Они живы. Медузы не убили их. Кроткий Клинок не убил их. Она не убила их.
Отдав мысленную команду, Кира втянула волокна, освободив Фалькони, Воробья и Итари. Она могла контролировать любую часть Семени, сосредоточившись на ней, но, как только внимание отвлекалось, эта часть начинала двигаться и действовать по усмотрению чужи. От потока сенсорной информации и от шока, вызванного ранением, голова плыла.
– Господи! – Фалькони спешил к Кире, отбиваясь от липнувших к нему обрывков кишок.
– Господь тут, полагаю, ни при чем, – заметила Воробей.
Остановившись рядом с Кирой, Фалькони озабоченно поглядел на нее сквозь забрало:
– Ты в порядке?
– Да, я просто… я… – Невольно она поглядела на себя: что там, ниже пояса.
Тело выглядело нормальным. Бесформенным, толстым, как бочонок, – это из-за «скинсьюта», – но никаких следов ранения. И по ощущениям тоже все в порядке. Кира вдохнула, попыталась напрячь и расслабить мышцы. Мышцы действовали, но немного странно – так в расстроенном пианино плохо натянутые струны звучат мимо нот.
– Идти сможешь? – спросила Воробей, держа под прицелом дальнюю дверь.
– Думаю, да.
Кира понимала, что, если выберется с «Иерофанта», первым делом надо будет обратиться к Вишалу. И дело даже не в мышцах – их поправить нетрудно, а в вероятной инфекции. Ее кишечник был пробит. Если Семя не умеет отличать хорошие бактерии от плохих (или не распознает, когда хорошие бактерии оказываются не в том месте), у нее вскоре начнется сепсис.
А может быть, чужь разбирается и в бактериях. Теперь Кира гораздо больше доверяла «скинсьюту». Надо верить в лучшее, и, если повезет, у нее не случится шока и ее не вырубит.
Кира велела «скинсьюту» отступить, высвободила руки. Постучала Фалькони по пластине на груди:
– Антибиотики при себе есть?
Он поднял руку, из указательного пальца экзоскелета выскочила игла. По приказу Киры Кроткий Клинок обнажил небольшой участок кожи у нее на плече, прикосновение воздуха обдало жаром.
Игла кольнула, протыкая кожу, антибиотики жглись, проникая в мышцу. Очевидно, Кроткий Клинок не считал боль от укола существенной и не блокировал ее.
– Ой! – выдохнула Кира.
Губы Фалькони дернулись, он почти улыбнулся:
– Это слона удержит на ногах. Надеюсь, и тебе поможет.
– Спасибо.
«Скинсьют» затянулся на плече. Кира выгнула спину и еще раз попробовала напрячь мышцы живота, сосредоточившись теперь не на том, что она ощущала, но на том, как должна была бы себя ощущать. Зашипела от неожиданности, когда неверно натянутые волокна полопались и изменили положение – тошнотное ощущение, пронзившее ее до кончиков пальцев, до мозга костей.
Воробей покачала головой в шлеме:
– Туле! Что ты натворила – никогда ничего подобного не видала, цыпа!
Близковоние почтения.
[[Итари: Идеалис.]]
Кира вздохнула. Теперь медузы знают, как ее ранить. Придется быть умнее, намного умнее. Не бросаться вперед очертя голову. Ее чуть не убили, а покончив с ней, медузы расправились бы и с Фалькони, Воробьем и Итари. Эта мысль напугала Киру так, как ничто не пугало после катастрофы на Адрастее.
[[Итари: Нельзя оставаться здесь, Идеалис. Мы близко к Ктейну, и скоро появится больше его охранников.]]
[[Кира: Знаю. Снова вниз…]]
Вспышка привлекла ее внимание: прямо перед ней запульсировал снаряд, выбрасывая что-то. Прежде чем Кира разглядела, что это такое, прежде чем выставила щит между своей командой и этим предметом, Фалькони включил реактивные мини-двигатели на экзоскелете – выскочил перед ней – и раздалось два громких взрыва.
В фейерверке искр и шрапнели Фалькони полетел вверх тормашками.
12
Теперь, когда Фалькони не заслонял ей обзор, Кира увидела, как от проема летит в сторону медузий дрон, а за ним хвостом кометы тянется защитный дым. В ярости Кира послала вдоль пола и потолка веером волокна и обхватила ими дрон, а потом нанесла удар, и дрон жалобно зажужжал: полдюжины шипов проткнули его с двух сторон.
У Киры вырвался дрожащий вдох. Если б не Фалькони, ей бы отстрелили голову.
Воробей ухватила Фалькони со спины, подтянула его к себе. Правая рука капитана превратилась в месиво: словно раздавленный орех – видна сердцевина внутри. Смотреть на рану Кира не могла. И твердо решила: больше она никого не потеряет. Довольно.
Фалькони тяжело дышал, но держался спокойно: импланты блокировали боль. Из разломанных краев экзоскелета сочилась белая пена: она остановила кровотечение и загипсовала руку.
– Дерьмо, – буркнул он.
– Двигаться сможешь? – спросила Кира.
«Иерофант» вновь сотрясся всем корпусом, но Кира пока не стала обращать на это внимания.
Экзоскелет Фалькони задергался: капитан проверял его.
– Левой рукой еще могу пользоваться, но двигатели отключились.
– Ох, черт.
Итого – четверо раненых и один погибший. Кира оглядела своих – Фалькони, Воробья, Итари.
– Идите назад. Скорей! Вы все должны вернуться.
Сквозь забрало она увидела, как Фалькони сжал зубы и покачал головой:
– Раньше ад замерзнет. Мы тебя не бросим.
– Эй! – Кира обхватила его обеими руками, прижалась лбом к шлему. Голубые глаза капитана оказались в нескольких сантиметрах от ее глаз, отделенные лишь изогнутым стеклом из чистейшего сапфира. – У меня есть Кроткий Клинок. А вас попросту перебьют, если останетесь здесь.
Другую причину она не высказала вслух: если ей не надо будет волноваться, как бы не ранить и не убить кого-то из друзей, она позволит Кроткому Клинку разгуляться.
Несколько глубоких вдохов – и Фалькони сдался:
– Ох, черт. Ладно. Воробей, и ты тоже идешь. Мы все.
Воробей покачала головой:
– Я не оставлю Киру…
– Это приказ!
– Чтоб тебя! – Но Воробей послушно направилась в то помещение, откуда они только вышли. За ней Фалькони и Итари.
– Быстрей! – торопила их Кира. – Пошли-пошли-пошли!
Понукаемые Кирой, два человека и медуза отступили к собранному ею куполу. Кире понадобились секунды, чтобы увеличить отверстие и впустить еще и Итари. Воробей тем временем держала под прицелом дверь.
– Будь осторожна, – велел ей Фалькони напоследок.
Кира обняла его – как сумела, мешал экзоскелет.
– Эти шрамы не оставляй на память, договорились? Обещай мне.
– Ты справишься, Кира.
– Конечно, справлюсь.
– Хватит, – перебила Воробей. – Тебе надо идти – сейчас же.
[[Итари: Идеалис…]]
[[Кира: Три палубы вниз и вперед. Я запомнила. Ктейн там. Проследи, чтобы мои коформы остались живы.]]
Краткая пауза, а потом:
[[Итари: Даю слово.]]
Кира запечатала купол. И в тот момент, когда она перестала их видеть, Фалькони по радиосвязи сказал ей последнее напутствие:
– Тебе это по силам. Не забывай, кто ты.
13
Кира сжала губы в ниточку. Легко говорить, трудно сделать. Самый простой и безопасный способ убить Ктейна – предоставить полную свободу Кроткому Клинку, но в таком случае Кира рисковала полностью утратить себя, а может быть, и создать еще одну Утробу. К такому риску она не была готова.
Надо было любой ценой удержать контроль над чужью, но все-таки довериться Семени настолько, чтобы суметь сделать больше, чем удавалось до сих пор.
Эта мысль ее пугала. Ужасала. От нее требовалось каким-то образом пройти по натянутому канату, балансируя, – и ни единого раза нельзя покачнуться, иначе она упадет с огромной высоты. Кира бросилась обратно в то помещение с мокрицами. Взвесь крови и слизи все еще мешала ясно разглядеть хоть что-нибудь. Кира подтянула «скинсьют» вплотную к себе, сжала его в плотный защитный цилиндр. Затем она выбросила вперед щупальца, вбурилась в палубу и проложила себе путь в шахту. Теперь она осталась одна. Она вместе с Семенем – и полный корабль разозленных медуз, и где-то вперед Ктейн, великий и могучий.
Уголок ее рта невольно дернулся. Если каким-то чудом они выживут – если род человеческий выживет, – на основе ее опыта создадут интереснейший курс ксенобиологии. Вот бы посмотреть, как это будет.
Она успела наполовину прорезать себе дорогу сквозь пол шахты, когда «Иерофант» накренился, словно незакрепленные качели. Стены задрожали, послышался тревожный свист. Свет выключился, замигала аварийная подсветка, тусклая, красная. Из стены вырвалось с полдюжины струй пара под высоким давлением – оттуда, где были повреждены напорные трубопроводы.
В шахте и над головой Киры, и под ногами появились зазубренные отверстия в обшивке – только что их не было. Одни размером с ноготь, другие с голову.
Наушник затрещал.
– Слышишь? Повторяю, Мешок с костями, ты меня слышишь?
– Грегорович? – с трудом поверила она.
– Вот именно. Поторопись, Мешок с костями, жути надвигаются. Только что сбили медузий корабль. Осколки попали в «Иерофант». Похоже, отключились помехи, которые забивали нашу связь.
– Каких медуз подбили – наших союзников?
– К счастью, нет.
Она снова вцепилась в пол.
– Я оставила всех палубой выше. Поможешь им вернуться на «Рогатку»? Сможешь?
– Мы уже ведем переговоры, – заявил Грегорович. – Рассматриваются варианты, намечаются планы, учитываются возможные последствия.
Громко ухнув, Кира выдрала балку. От ее бока срикошетила пуля – стреляли снизу. Пока ее это не интересовало.
– О’кей. Дай знать, если они выберутся с корабля.
– Принято. Задай им жару, Варунастра.
– Непременно, – проскрежетала она сквозь стиснутые зубы. – Задам жару.
Пули, лазерные лучи, снаряды полетели роем – на том конце шахты скопилась армия медуз. «Скинсьют» приобрел такую толщину, что Кира могла не обращать внимания на эту атаку. Весь доступный материал она поглотила и использовала, и кроме крупного калибра все остальное ее не пугало.
Пусть тащат сюда настоящую пушку, если хотят сладить с ней.
Эта мысль доставила Кире известное удовлетворение.
Вниз через пол шахты, вниз через помещение, мигавшее тускло-красным светом, наполненное прозрачными контейнерами, в которых плескалась вода. В таких крупных водоемах могли купаться и сами медузы. Снова вниз, через пол этого помещения, и наконец на ту самую палубу. Кира хищно оскалилась. Теперь Ктейн близко, рукой подать, щупальцем дотянуться.
Эта палуба оказалась густо-лиловой, узоры на стене напоминали фракталы, виденные ею на Логове. Наследие Канувших, которое захватчики присвоили и использовали на свой лад, не зная и не желая знать истинной сути подобранных артефактов.
Эта злая мысль принадлежала не самой Кире – она исходила от Семени: гнев, побуждавший выскоблить эти стены, соскрести с них наглое, невежественное, неосмысленное подражание.
Она мчалась вперед, расчищая проход так стремительно, что ничего не успевала разглядеть, протыкая и рубя медуз, не позволяя ни одной преграде остановить ее или хотя бы замедлить. Боялась сбиться с курса, но впереди поднялось, набухло густое близковоние, и она распознала запах Ктейна: запах ненависти, нетерпения и… удовлетворения? Не успев разобраться в оттенках близковония, Кира наткнулась на круглую дверь диаметром в добрых десять метров. В отличие от всех прочих дверей на медузьих кораблях, эта была сделана не из панциря, а из металла, пластика, керамики и иных, незнакомых ей материалов. Белая, а по краю – концентрические круги золота, меди и, возможно, платины.
Вокруг двери вмонтировано семь стационарных пушек, а на стенах возле них – по меньшей мере сотня медуз всех форм и размеров.
Кира не колебалась. Она прямиком направилась к ним, на лету позволив Кроткому Клинку вырвать переборку, выбросить колючие черные иглы в сторону пушек и разбросать тысячи нитей в воздухе, нащупывая чужую плоть.
Оглушительным залпом громыхнули пушки, и сразу же Киру окутала тишина – чужь смягчила этот звук. С десяток снарядов попали в цель, пробив или проколов местами «скинсьют», вызвав всплески не-боли.
Последняя линия обороны Ктейна сражалась отважно, но Кира уже многому научилась и поверила в себя. Им ее не остановить. Еще полсекунды – и ее иглы впились в пушки, а затем Кира проколола орудия насквозь, уничтожив их.
А уж мышцы, кости и панцири медуз для нее не препятствие. Несколько безумных мгновений Кира ощущала их плоть – ощущала, как ее лезвия пронзают чужие внутренности, теплые, поддающиеся, дрожащие от боли. Интимная и непристойная близость, подступало омерзение, но Кира не останавливалась, нет, не замедлялась.
Наконец она отозвала Кроткий Клинок. Перед круглой дверью – облако дымящегося ихора, изувеченные тела. И всю эту бойню устроила она. Кира ощущала себя оскверненной, чувствовала стыд и – кратким сильным уколом – тоску о прощении. Она никогда не отличалась особой религиозностью, но сейчас ей казалось, что она совершила грех, как тогда, когда по неведению породила Утробу.
Но что же ей оставалось делать? Позволить захватчикам себя убить? Времени на размышления не было. Раскинув во все стороны щупальца, она охватила дверь и, рванув из всех сил, вскрикнув на выдохе, разодрала дверь и разметала обломки – они врезались в стены, в переборках появились вмятины.
14
Не близковоние – вонь ударила в нос Кире, сильнее всех прежних. Задыхаясь, она заморгала, глаза увлажнились под маской.
Впереди открылось огромное шарообразное помещение. Из пола – того, что становилось полом, когда «Потрепанный иерофант» летел с ускорением – поднимался остров, гористый, с запекшейся коркой, – а вокруг острова, обнимая его, охватывая, затопляя, раздувался обширный водяной шар цвета полуночной синевы, он пульсировал и отражал свет, словно невероятных размеров мыльный пузырь. И там, в центре шара, на острове, дожидался Ктейн, великий и могучий.
Монстр, жуть – в обоих смыслах слова. Месиво щупалец в серо-красную крапинку, тяжелая, массивная туша, неровные и нерегулярные наросты панциря. Сотни… нет, тысячи обведенных синевой глаз ворочались в верхней части складчатого туловища, и все обернулись к Кире, прожигая ее огнем совокупного взгляда.
Да, великий и могучий Ктейн, просто непомерный. Больше среднего дома. Больше голубого кита. Больше, чем вся «Рогатка», вместе взятая, да и тяжелее наверняка, ведь в нем нет пустот. Трудно было охватить умом такие размеры. Подобных чудищ Кира видела разве что в кино или в компьютерной игре. Он был намного больше, чем в ее снах-припоминаниях, – вот итог столетий ненасытного обжорства.
Но Кира увидела и кое-что еще. Благодаря дополненному зрению, которым наделил ее «скинсьют», она обнаружила нечто вроде миниатюрного солнца в самом центре этой бесформенной массы – застывший взрыв, рвущийся прочь из затвердевшей вокруг него оболочки. Яркую и переливающуюся жемчужину уничтожения.
Кира переключилась на видимый спектр, затем снова на инфракрасный. В видимом спектре ничего необычного: тело Ктейна оставалось таким же красно-серым, каким запомнилось ей в прошлых столетиях. Но в инфракрасном свете эта туша горела, сверкала, блестела. Сияла и переливалась.
Словом, можно подумать, у медузы внутри чертов ядерный реактор.
Кира почувствовала себя крошечной, незначительной. Силы категорически не равны. Отвага покинула ее. Несмотря на все подвиги Кроткого Клинка, ей не верилось, чтобы тот мог справиться с мощью Ктейна. И ведь этот монстр не тупое животное. Умом и лукавством он не уступит корабельному разуму. Именно его ум позволил Ктейну несколько веков править медузами.
Эта мысль наполнила Киру сомнением в своих силах, и она приостановилась. На полу вокруг кремнистого пьедестала, где восседал Ктейн, находилась изрядная часть Совета-в-Бездне: панцири, похожие на ракушки, зеленого и оранжевого цвета, многосуставные конечности обитателей этих раковин болтались в вихревых течениях. Они размахивали конечностями и завывали – адская мелодия, на слух Киры, словно хор терзаемых душ. Захватчик, чья память жила в ней, Нмарл, узнал родной дом, и воспоминания о Горестной Грани затопили сознание Киры.
Потом подавляющая вонь изменила значение – уже не удовлетворение, а насмешка. И жуткое существо испустило короткую апокалиптическую фразу:
[[Ктейн: Я тебя вижу.]]
Тут Кира поняла, как навредила себе промедлением. Она окликнула Кроткий Клинок, свила его в огромную пружину, готовясь нанести удар и прикончить Ктейна.
Слишком медленно. Увы, слишком медленно!
Из центра туловища медузы вывернулась костистая лапа, выхватила что-то темное из панциря и направила этот массивный предмет на нее… О черт! Это была электромагнитная пушка таких размеров, что хоть на нос крейсера ставь, она бы проделала дыру и во флагмане ОВК. Все, конец. Не убежать, не спрятаться. Эх, если бы…
Два события произошли так быстро, что Кира едва уловила их последовательность: «скинсьют» зашевелился на ней, подался вперед и…
БАМ!
Палуба покачнулась под ее ногами, грохот заглушил все остальные звуки. По ту сторону помещения из округлой стены вырвался пузырь мерцающего зеленого пламени, воздушная волна прокатилась по водяному шару, сокрушив Совет-в-Бездне и сбросив Ктейна, великого и могучего, с древнего престола. Тщетно метались его многочисленные щупальца. Справа от Киры переборка испарилась, раздался отчаянный свист вытекающего воздуха. Прежде чем Кира успела отреагировать, ее настигла стена бурлящей воды. Цунами закружило ее, отрывая нити и щупальца – оторвало основную часть «скинсьюта» от остальной массы, – и выбросило Киру вместе с чужью в полыхающую белизну космоса.
– Кира! – по радиосвязи кричал ей вслед Фалькони.