«Спасайся кто может!»
1
Кира решительно направилась к двери.
Выбор невелик: либо найти способ разрядить мины, либо найти способ перенаправить электрический ток так, чтобы можно было взломать дверь, не превратившись при этом в раскаленную добела гору шлака.
Пол вновь содрогнулся.
Какой бы вариант Кира ни выбрала, действовать надо быстро.
Разминирование – более надежный путь, но Кира не знала, как это осуществить. Если даже удастся просунуть несколько тонких щупалец вокруг дверной щели, ей не будет видно, что творится с той стороны. А нащупывая вслепую, можно подорваться.
Ладно. Значит, остается одно – перенаправить ток. Чужь защищала ее от удара тока, направляя электричество по проводящим дорожкам, огибающим ее тело. Значит, теоретически «скинсьют» сумеет сформировать эти дорожки, чтобы в момент, когда Кира откроет дверь, электрическая цепь не разорвалась. Верно? Если это рассуждение ошибочно, ей конец.
Свет на миг погас.
Вполне вероятно, ей по-любому конец.
Кира вызвала маску на лицо и присмотрелась к линиям тока, проходившим по внешней поверхности многогранника. С полдюжины из них пересекало дверь. Вот их-то и надо перенаправить.
Она постаралась максимально подробно и отчетливо визуализировать, что ей предстоит сделать. А главное – постаралась сообщить свои намерения Кроткому Клинку, а также – показать последствия неудачи. «Большой бабах», как сказал бы Алан.
– Обойдемся без «бабаха», – пробормотала Кира. – Давай уж на этот раз.
Затем она отпустила Кроткий Клинок и велела ему действовать самостоятельно.
Из груди Киры выскочила прядь тонких черных волосков; они тянулись вперед, пока не добрались до тех точек по обе стороны двери, откуда исходили линии электрического тока. Затем сквозь дверь потянулись дополнительные щупальца-провода, соединяя каждую точку с той, что предназначалась ей в пару.
Кира почувствовала, как чужь вбуравливается в стены, кончики волосков толщиной чуть ли не в один атом пронзали панели, искали провода.
Камера завибрировала так, что вместе с ней затряслась и Кира, дыхание на миг пресеклось. Еще несколько миллиметров пробурить и… есть контакт! Светящиеся бело-голубые линии тока перепрыгнули на «провода», созданные Кротким Клинком. Вместе с ними переместились и мерцающие петли магнитных полей, они свивались и переплетались в поисках новой точки равновесия. Кира замерла в ожидании неизбежного взрыва. Но взрыва не произошло, и она слегка расслабилась.
«Держись», – велела она Кроткому Клинку. Просунув пальцы между «проводами», обхватила запорное устройство двери и вновь велела «скинсьюту» проникнуть в дверь. Металл заскрежетал, потом послышалась смачный рвущийся звук – дверь приоткрылась.
В щель хлынуло пронзительное завывание сирены.
Очень осторожно (словно пытаясь погладить спящего тигроцапа и не разбудить его) Кира толкнула дверь наружу.
Дверь распахнулась – протестующе взвизгнув, но распахнулась.
Кира чуть не засмеялась. Обошлось без «бабаха».
Она сделала шаг. Провода окружили ее, когда она переступала порог, и хотя линии тока искривились, они нигде не прервались.
Свободна!
Холл превратился в хаос нестерпимо ярких красок. Аварийная подсветка раскрасила стены в красный, на полу и потолке горели цепочки желтых стрелок. Стрелки указывали по ходу вращения кольцевого модуля: если пойти по ним, попадешь в ближайшее штормовое убежище.
Что теперь делать?
– Стой! – заорал мужской голос. – Руки на голову.
Кира обернулась и увидела двух бойцов в бронескафандрах у колонны примерно в девяти метрах справа. У одного в руках бластер, у другого карабин. За их спинами оторвалась от пола четверка дронов, зависла над головой, жужжа.
– На пол! Иначе размозжу башку! У тебя пять секунд! – крикнул тот, что с бластером.
Кира подняла руки и отступила на шаг от порога камеры. Два тонких щупальца все еще соединяли ее с обходными «проводами», которые «скинсьют» сформировал в дверном проеме.
Солдаты оцепенели, а жужжание дронов усилилось – роботы подлетели и теперь носились вокруг нее по широкому кольцу.
Она сделала еще шаг.
Бац!
Массивная золотая пуля расплющилась на полу перед ней, левую ногу дернуло – попал осколок.
– Мы не шутим, мисс! Мы вас продырявим! На пол, ща! Повторять не…
– Не дурите! – резко ответила она. – Ты в меня не выстрелишь, морпех. Ты хоть соображаешь, какую головомойку задаст тебе полковник Шталь, если ты меня убьешь? ОВК потеряло немало хороших парней только ради того, чтобы доставить меня сюда.
– Заткни фонтан. У нас приказ – остановить тебя, если понадобится – убить. На пол, черт тебя дери!
– Ладно. Ладно!
Кира прикинула – она успела всего метра на полтора отойти от камеры. Хоть бы этого хватило!
Нагнулась, словно собираясь встать на колени, и, резко упав, перекатилась вперед, рывком подтянув при этом «провода», подсоединенные к многограннику. Ярко-белая вспышка, зрение на миг померкло, и взрывная волна обрушилась на Киру с такой силой, что чуть зубы не выскочили.
2
Если б не «скинсьют», силой взрыва Киру пронесло бы чуть ли не через весь холл. Но чужь вцепилась в палубу, словно осьминог, крепко держащийся на месте в шторм. Удушливый жар окутал Киру – жар такой интенсивности, что и Кроткий Клинок не мог полностью ее защитить.
Потом дохнуло прохладой, и зрение прояснилось.
Слегка ошеломленная, Кира поднялась на ноги.
Взрыв вырвал несколько квадратных метров пола, оставив кратер размолотого покрытия, проводов, труб и деталей каких-то механизмов. В центре кратера дымилась изуродованная, оплавленная груда металла и пластика – бывшая камера.
Осколки вонзились в пол и потолок, широким кольцом охватив эпицентр. Зазубренный осколок одного из кумулятивных снарядов торчал из палубы в считаных сантиметрах от головы Киры.
Она не ожидала столь мощного взрыва. Похоже, ОВК готово на все, лишь бы не дать чужи уйти. Заряд такой силы должен был не просто убить ее – уничтожить бесследно.
Нужно найти Итари.
В стороне распростерлись двое морпехов. Один бесцельно махал руками, словно забыл, где верх, где низ. Второй уже поднялся на четвереньки и полз к своему бластеру. Три дрона, сбитые, валялись на полу. Четвертый висел в воздухе под странным углом, его лопасти вращались рывками.
Кира проткнула дрон клинком, который чужь сформировала из ее воссозданной руки. Сломанная машина свалилась на пол с жалобным воем, пропеллер прокрутился в последний раз и замер.
Кира пронеслась через холл и настигла морпеха, тянувшегося к бластеру. Сбила его с ног, тот рухнул ничком, и прежде, чем он успел опомниться, Кира воткнула Кроткий Клинок в сочленение брони и перерезала провод, обездвижив бойца. Броня весила тонну (вообще-то даже больше), но Кира перевернула морпеха, ухватила забрало и выдернула из шлема.
– Ответьте, черт побери! – крикнул морпех в рацию. Затем сжал челюсти и посмотрел на Киру с ужасом, плохо замаскированным под гнев. Глаза у него были зеленые, и он выглядел таким же юным, как Триг, хотя само по себе это ничего не значило.
Ага. Рация не работает. Это ей на руку. И все же Кира мгновение помедлила. Вырваться из камеры было спонтанным решением, но теперь на нее обрушилась суровая реальность ситуации. На космической станции негде спрятаться. Не укрыться от вездесущих камер. ОВК проследит каждое ее движение. И хотя связь отключилась, морпех поймет, куда она направляется, как только она спросит его об Итари.
Морпех уловил ее нерешительность.
– Ну? – презрительно усмехнулся он. – Чего ждешь? Кончай скорее.
«Он думает, я собираюсь его убить», – эта мысль показалась настолько несправедливой, что Кире захотелось оправдаться.
Пол под ними дрогнул, и где-то пронзительно-отчаянно заверещал сигнал разгерметизации.
– Слушай внимательно, – сказала Кира. – Я помочь пытаюсь, придурок.
– Помогла так помогла.
– Заткнись и слушай. На нас напали. То ли медузы, то ли жути – сейчас неважно. В любом случае, если нас взорвут, все кончено. Мы проиграли. Мы покойники. Ясно?
– Чушь собачья, – выплюнул ей в лицо морпех. – Адмирал Кляйн только что вылетел с Седьмым флотом. Он загонит этих ублюдков обратно в каменный век. Уж они у него свое получат.
– Ты не понимаешь, боец. Инопланетянин, который прилетел вместе со мной на «Рогатке» – тот, кого вы заперли, – он привез предложение мира. Мира! Если он погибнет, как, по-твоему, отреагируют остальные медузы? И как воспримет это премьер? – На лице морпеха проступило сомнение; но Кира и сама не была на все сто уверена в своих словах. – Если этот инопланетянин погибнет, будет уже все равно, чего добьется Седьмой флот. Ты меня понял? Сколько еще продержится эта станция, как по-твоему?
Словно в подкрепление ее вопроса вокруг все заходило ходуном – «Орстед» тряхнуло сильнее прежнего.
Желчь подступила к горлу, стало нехорошо.
– Надо вытащить инопланетянина отсюда.
Морпех на миг зажмурился. Потом покачал головой – гримасничая, словно от боли – и сказал:
– К черту все. Изолятор. Туда они засунули медузу. В изолятор.
– Где?
– На этой палубе. Против хода вращения. У парников.
– А экипаж «Рогатки»?
– В камерах. В той же части станции. Мимо не пройдешь.
Кира оттолкнула от себя моряка и встала.
– Хорошо. Ты принял верное решение.
Он снова сплюнул, на этот раз на пол:
– Предашь нас – я тебя своими руками убью.
– Не сомневаюсь, – сказала Кира, уже шагая прочь.
Из экзоскелета он будет минимум полчаса выбираться, так что этот боец угрозы для нее не представлял. Но ожил другой. Кира кинулась к нему, ухватила сверху за шлем, открыла защелку на спине и выдернула систему охлаждения. Экзоскелет тут же отключился, чтобы предотвратить перегрев.
Вот так! Пусть теперь попробуют ее догнать.
Забыв про морпехов, Кира пустилась бежать против направления, указанного желтыми стрелками. «Спрячь меня», – попросила она Кроткий Клинок. По коже будто бы легко прошелестела шелковая ткань, и, глянув вниз, Кира не увидела своего тела, словно оно сделалось прозрачным.
Конечно, ее могли отследить тепловые датчики, но вряд ли внутренние камеры станции настроены на полный спектр. Во всяком случае, так военным труднее будет ее поймать. Сколько у нее времени до той минуты, как они явятся проверить, что за взрыв уничтожил ее камеру? Очень мало. Очень-очень мало, хотя на «Орстед» напали, и это отвлекает основные силы.
От холла отходил длинный коридор. Длинный и пустой. Все или прятались, или занимались системами обеспечения, или сражались с врагом. Какова бы ни была причина, путь оказался свободен, и это Киру обрадовало: ей вовсе не хотелось сражаться с отрядом морпехов. В конце концов, они же на одной стороне. Кира пробежала по коридору, игнорируя попадавшиеся порой траволаторы. На своих двоих она двигалась быстрее. И все время высматривала надписи на стенах, чтобы выяснить местоположение парников. Обычно люди ориентировались, включая дополненную реальность, но по закону все корабли и станции были обязаны иметь четкие обозначения на случай экстренных ситуаций.
«А у нас ситуация экстренней некуда», – подумала Кира. Однако вопреки требованиям закона надписи, которые ей удавалось найти, были мелкими, бледными, неразборчивыми, и это ее задерживало.
На развилке она обежала вокруг фонтана, струя которого описывала, вздымаясь и опадая, две трети символа бесконечности. Мелочь вроде бы, но Киру это зрелище слегка заворожило. Эффект Кориолиса всегда вступал в противоречие с ее представлениями о том, как должна действовать гравитация, естественная или искусственная. Наверное, это не казалось бы столь странным, если бы она выросла на кольцевой станции, тем более на такой маленькой, как «Орстед».
Должно быть, она пробежала уже с полкилометра и забеспокоилась, не солгал ли ей морпех, не следует ли повернуть назад, но тут на ближайшем углу проступили две строчки бледно-зеленых букв.
Верхняя: «Парники – 7 G».
Нижняя: «Камеры – 16 G».
На другой стене коридора обнаружилась еще одна надпись: «Изолятор и санитарная обработка – 21 G». В глубине коридора Кира разглядела контрольный пункт: закрытую дверь, по бокам от нее бронированные ворота и пара обзорных экранов. Перед дверью дежурило двое морпехов в полной боевой выкладке. Даже сейчас, когда станция подверглась нападению, они не покинули свой пост. И внутри вполне могут быть другие бойцы. Кира быстро прикинула варианты: вероятно, она сумеет подобраться достаточно близко и отключить экзоскелеты этих двоих, но еще с одним-двумя ей не справиться. И как только она вытащит Итари, всем станет известно, где она.
Черт! Если сейчас напасть на морпехов, исход непредсказуем. Почти мгновенно события выйдут из-под контроля и тогда… тогда… Скорее всего, погибнет немало людей.
Легкая дрожь прошла по палубе. Что бы Кира ни решила делать, действовать надо безотлагательно. А то и сама станция вот-вот выйдет из-под контроля.
Она буквально заставила себя свернуть в сторону. Одной не справиться. Если удастся освободить экипаж «Рогатки», друзья ее прикроют, в этом Кира была уверена. И вместе они, может быть, найдут выход. Может быть.
Кровь громко стучала у нее в ушах, когда Кира мчалась по боковому коридору к камерам. Если там такая же усиленная охрана, как у изолятора – что тогда делать? Соблазн дать волю Кроткому Клинку был силен, но Кира усвоила урок и ни в коем случае не собиралась вновь наделать ошибок, подобных той, которая привела к появлению жутей. Галактика может такое и не пережить.
Надписи на стене провели Киру по нескольким одинаковым коридорам.
Завернув за очередной угол, примерно посередине коридора она увидела мужчину и женщину, стоявших на коленях перед гермодверью. Руки их по запястье ушли в люк, который они смогли открыть в стене, лица подсвечивало актиническое мерцание электрического освещения. На обоих не было ни штанов, ни рубашек, только тускло-серые шорты. На бледной, как мел, коже, повсюду, кроме лица, – светящиеся голубые татуировки, линии, образующие узор, похожий на линии тока и на тот фрактал, что Кира видела в потайной пещере на Адрастее.
Без мантий она не сразу узнала энтропистов, Вееру и Джоруса.
Она все еще была невидима и слишком далеко, чтобы они могли услышать ее шаги, но каким-то образом энтрописты догадались о ее приближении. Даже не оглянувшись, Джоррус приветствовал ее:
– А, узница Наварес.
– Вы сумели присоединиться к нам. Мы…
– …надеялись, что так и будет.
Энтрописты что-то сместили в стене, и гермодверь распахнулась. За ней оказалась голая, спартанская камера.
Из камеры вышел Фалькони.
– Наконец-то, – сказал он.
3
Кира отменила режим невидимости, и Фалькони заметил ее.
– Ты уже здесь, – чуть улыбнулся он. – Я-то думал, придется нам тебя искать.
– Ага, – ответила она и подошла ближе.
Энтрописты занялись следующей дверью.
– Тоже была взаперти? – спросил Фалькони.
Она вздернула подбородок:
– Само собой.
– И вряд ли тебе удалось освободиться незаметно.
– Да уж.
Он хищно обнажил зубы:
– Черт! Надо поторапливаться.
– Как вы сумели освободиться? – спросила Кира энтропистов.
Веера рассмеялась – коротко, пронзительно: сказалось напряжение.
– У нас всегда отбирают мантии и думают…
– …что этого достаточно. Мы кое-чего стоим и без многоцветных мантий, узница.
– К счастью для нас, – промурлыкал Фалькони. И спросил Киру: – Не догадываешься, кто напал на станцию?
Она хотела было сказать «нет», однако на миг призадумалась. Она не чувствовала и намека на тот зов, который всегда возникал, стоило появиться рядом кораблям медуз. А это означало…
– Практически уверена, что это жути.
– Здорово. Тем больше причин поторапливаться. В суматохе никто и не заметит, что мы удрали.
– Уверен? – спросила Кира.
Фалькони сразу же понял смысл вопроса. Если он и другие члены экипажа сбегут, амнистия будет аннулирована, и ОВК, в отличие от местных властей на Руслане, будет преследовать их и за границами системы. Экипаж «Рогатки» окажется под угрозой во всем заселенном людьми космосе, за исключением разве что Шин-Зара и крошечных свободных владений на дальних рубежах.
– Еще как уверен, черт меня подери, – ответил капитан, и Киру согрело тепло товарищества. По крайней мере, она точно не будет одна. – Веера, Джоррус! Установили связь с Грегоровичем?
Энтрописты покачали головами. Они все еще возились с проводами в стене рядом с соседней гермодверью:
– Доступ к системе станции ограничен и…
– …у нас нет передатчика, достаточно мощного, чтобы волны прошли сквозь все стены и достигли «Рогатки».
– Черт, – нахмурился Фалькони.
– Где охрана? – спросила Кира. Она ожидала застать возле камер целый взвод морпехов.
Фалькони кивком указал на энтропистов:
– Не знаю. Эта парочка перенастроила видеокамеры, чтобы выиграть время. У нас примерно пять минут в запасе, прежде чем контрольная система станции нас заметит.
Веера подняла один палец, не прерывая возни с замком.
– Вероятно, нам удастся также взломать…
– …сенсоры станции, и это даст нам еще немного времени, – подхватил Джоррус.
Фалькони одобрительно хмыкнул:
– Попробуйте, ребята… А чертову дверь вы откроете, наконец?
– Стараемся, капитан, – ответили оба.
– Дайте я, – вызвалась Кира.
Она подняла правую руку, и Кроткий Клинок превратил пальцы ее правой «руки» в лезвия и шипы.
– Осторожнее, – предупредил Фалькони. – В стене могут быть трубы со сжатым воздухом и провода высокого напряжения.
– Об этом можно…
– …не беспокоиться, – сказали энтрописты, отходя в сторону.
Кира шагнула вперед, радуясь, что и ей нашлось дело. Она ударила кулаком по металлу и велела Кроткому Клинку внедриться внутрь. Чужь распространилась по поверхности стены, щупальца проникли глубоко в механизм, удерживавший дверь. Затем Кира потянула, болты со скрежетом переломились, а дверь легко скользнула прочь по смазанным рельсам.
Внутри оказалась небольшая камера. Возле койки, пригнувшись, стояла Воробей, готовая к схватке.
– Туле! – выдохнула она при виде Киры. – Повезло, что ты с нами.
Фалькони щелкнул пальцами:
– Охраняй периметр.
– Есть! – Воробей стремительно выскочила из камеры, пробежала дальше по коридору и остановилась на углу.
– Туда! – велел Фалькони, указывая Кире на следующую гермодверь.
Кира подошла к ней и взломала ее, как и первую. Внутри неторопливо поднялась Хва-Йунг.
– Деремся! – сказала механик, расплываясь в улыбке.
– Деремся! – ответила Кира.
– Эту! – велел Фалькони.
Еще одна дверь. Скрежет металла. Внутри Нильсен. Она быстро кивнула Кире и встала рядом с Фалькони.
Последним Кира освободила Вишала. Врач выглядел немного усталым, но улыбнулся Кире и сказал:
– Как приятно вас видеть.
И еще шире улыбнулся, когда, выйдя из камеры, обнаружил Нильсен и всех остальных.
Фалькони повернулся к энтропистам:
– Вы нашли Трига?
Пауза, Кира чуть не завизжала от нетерпения.
Джоррус ответил:
– Полной уверенности нет, но, кажется…
– …они оставили Трига в стазисе на «Рогатке».
– Фалькони, – тихо заговорила Кира, – надо спасти и медузу. Если мы не вытащим Итари отсюда, то, скорее всего, и нам большой пользы от побега не будет.
Он уставился на нее, ледяные глаза сузились, присматриваясь к ней, лицо лишено эмоций, хотя Кира знала, что капитан – как и она сама – сильно озабочен. Так озабочен, что в его душе уже нет места для паники.
– Уверена? – негромко и грозно спросил он.
– Уверена.
И тут словно что-то в нем щелкнуло. Лицо затвердело, глаза сурово блеснули.
– Воробей! – позвал он.
– Да, сэр?
– Нам нужно вытащить медузу и каким-то образом убраться с этой груды металла. Какие варианты?
На миг показалось, что Воробей затеет спор. Но она, как и Фалькони, проглотила возражения и сосредоточилась на поставленной задаче.
– Можно отключить электричество в изоляторе, – предложила Нильсен, подойдя к ним.
Воробей покачала головой:
– Не получится. Там есть запасной источник энергии.
Не прерывая фразы, она встала на колени и закатала правую штанину. Затем воткнула ногти в лодыжку и, к изумлению Киры, подняла лоскут кожи, а под ним обнаружился крепившийся к кости небольшой тайник.
– Лучше всегда быть наготове, – пояснила Воробей, поймав на себе взгляд Киры.
Из тайника она вытащила узкий, с тонким лезвием нож – стеклянный на вид, не из металла, – черную мелкоячеистую проволочную сетку, которую натянула на руки, словно перчатки, и три маленьких шарика, казавшихся теплыми, как будто из плоти.
– Однажды тебе придется объясниться, – предупредил Фалькони, указывая на лодыжку Воробья.
– Однажды, – наклонила она коротко стриженную голову, закрыла свой тайник и распрямилась. – Но не сейчас.
И спросила Киру:
– Что там делается возле изолятора?
Кира описала, как выглядит контрольный пункт, упомянула двух морпехов на посту. Легкая улыбка скользнула по лицу Воробья.
– Отлично, тогда вот что мы сделаем. – Она щелкнула пальцами, подзывая Вееру. – По моему сигналу ты подойдешь туда, чтобы морпехи тебя увидели…
– Это…
– Делай, как сказано. Кира…
– Я могу стать невидимой, – перебила ее Кира и быстро пояснила, как именно.
Воробей вздернула острый подбородок.
– Это упрощает дело. О морпехах на посту я позабочусь. Будь готова убрать любого, кто выйдет изнутри. Усекла?
– Усекла.
– Отлично. Вперед.
4
Кира вновь включила режим невидимости и спряталась вместе с Воробьем в холле, выходившем в центральный коридор.
– Славный фокус, – шепнула Воробей.
Веера обошла их и повернула за угол, к изолятору. У энтропистки была довольно пышная фигура (в мантии она казалась субтильнее), и татуировка на бледной коже лишь подчеркивала выразительные формы. Такое зрелище не могло не привлечь внимание, и в том-то и состоял замысел Воробья.
– Вперед! – скомандовала бывший морпех, выскакивая из засады – вбок, чтобы не попасться на глаза дежурным.
Кира рванула в другую сторону, они заняли позиции по бокам от Вееры, у противоположных стен прохода к изолятору.
Как только Веера вступила в этот проход, морпехи ее увидели. Кира услышала, как с глухим бряцанием разворачиваются бронескафандры и мужской голос растерянно произнес:
– Эй, вы! Что за…
Договорить ему не удалось. Воробей высунула руку из-за угла и кинула в сторону морпехов те странные, словно телесные шарики. Прозвучало три кратких «бззз!» – экзоскелеты подстрелили шарики в воздухе.
Зря они это сделали.
Тройная вспышка света озарила коридор, затем все наполнилось дымом, и благодаря аугментированному зрению Кира разглядела фиолетовые искры электромагнитной энергии. Что за черт?
Воробей не промедлила ни секунды. Она выскочила из-за угла и растворилась в дыму. Заскрежетал металл, и миг спустя раздался двойной грохот: бронескафандры, обездвиженные, рухнули на палубу.
Кира следовала по пятам. Включив инфракрасное зрение, она заметила, как открылась дверь изолятора. Вперед выступил морпех в броне: бластер уже поднят, готов стрелять. За ним маячили еще трое, переворачивали столы, чтобы укрыться за ними.
Даже сенсоры боевого экзоскелета не предупредили передового морпеха о приближении Киры. Она со всей силы налетела на него, и сотни волокон Кроткого Клинка разом проникли в броню. Полмгновения – и они нащупали слабые места и отключили экзоскелет.
Морпех в отключенном бронескафандре начал заваливаться на бок. Кира оттащила его в сторону, кувырком влетела в изолятор, перекатилась через голову, снова встала на ноги. Ни один из карауливших внутри морпехов не сумел определить, где в точности она находится, но это не помешало им стрелять вслепую в ту точку, которую она только что покинула. Опоздали. Лазерный луч проделал дыру в спинке стула рядом с ней, но Кира уже мчалась дальше, раскидывая щупальца по тесному помещению, ловя одного морпеха за другим.
«Не убивай», – приказала она Кроткому Клинку, отчаянно надеясь, что тот послушается. Время измерялось ударами сердца – раз, два, – и трое морпехов уже на полу. Под тяжестью брони ломались столы, сметались со стен полки, в полу оставались вмятины.
– Всех убрала? – осведомилась Воробей, заглядывая в дверь.
Кира стала видимой и кивнула. Внутри караульного помещения обнаружилась другая дверь, которая вела во впечатляющих размеров дезинфекционную камеру. А дальше виднелась третья гермодверь, и уж за той, догадалась Кира, был изолятор, где поместили Итари.
– Прикрой меня, – попросила она.
– Вас понял.
Быть может, удалось бы выбить код доступа из морпехов, но какой смысл тратить на это время? Кира подбежала к гермодвери, вытянула руки и велела Кроткому Клинку действовать. Оторвав эту дверь, сквозь окно гермодвери на другом конце дезинфекционной камеры она разглядела Итари. Медуза сидела неподвижно, свернув под собой щупальца, похожие сейчас на ножки мертвого паука.
Облегчение волной захлестнуло Киру. Хотя бы место они установили точно. Она остановилась у гермодвери, и вновь Кроткий Клинок запустил щупальца в механизм и рванул.
Щелк! Замок сломался. Чужь принялась тянуть и толкать, пока не откатила дверь.
Близковоние вопроса коснулось ноздрей Киры. Медуза неторопливо разворачивала щупальца.
[[Итари: Идеалис?]]
[[Кира: Если вы действительно хотите мира, нам надо покинуть это место.]]
[[Итари: Эти двуформы наши враги?]]
[[Кира: Нет, но они так думают. Пожалуйста, не убивай их. Но и не дай им себя убить.]]
[[Итари: Как прикажешь, Идеалис.]]
Кира шла к своим товарищам и слышала, как Итари следует за ней: щупальца шуршали, словно сухие листья.
– Все в порядке? – спросил Фалькони, когда она выбралась из дыма вместе с Итари и Воробьем.
Веера отыскала где-то в караульной куртку и как раз натягивала ее на себя.
– Ага, – ответила Воробей. – Сиськи – это всегда срабатывает. Отвлекает парней.
– Надо выбираться – и поскорее.
«Орстед» вновь содрогнулась, и Вишал сказал:
– Поскорее, храни нас небо.
– Веера! Джоррус! – окликнул Фалькони.
– Да, капитан.
– По-прежнему нет связи с Грегоровичем?
– Связь не установлена.
– Помехи?
– Нет. Его отключили.
– Он же озвереет, – нахмурилась Хва-Йунг.
– Это к лучшему. Нам пригодится, – хмыкнул Фалькони и жестом охватил свою команду. – Так. Мы пойдем по центральному коридору. Увидите кого – рассыпьтесь и прячьтесь. Не попадайтесь в плен, вас используют как заложников. Кира, драться придется тебе. Мы все безоружны.
– Не все, – перебила Воробей, выставляя напоказ правую руку. В пальцах у нее был зажат тот самый, будто стеклянный, кинжал.
Кира указала на павших морпехов:
– А их…
– Бесполезно, – сказал Фалькони. – Их бластеры запаролены. Никто из гражданских не сможет ими воспользоваться без доступа от ОВК. Хватит болтать. Идем…
С глухим стуком гермодвери захлопнулись, перекрывая отсек во всех направлениях, кроме того коридора, который вел к камере, где прежде находилась Кира. Затем раздался грохот приближающихся экзоскелетов, и показалось двадцать с лишним морпехов, вооруженных бластерами и электромагнитными винтовками. Несколько рядовых подтаскивали турели. Бойцов сопровождало облачко похожих на шмелей дронов.
– Стоять! Не двигаться! – проорал усиленный динамиками голос.
5
Кира и все остальные, включая медузу, отступили в коридор у биоизолятора и спрятались за углом. Голос загромыхал вновь:
– Мы знаем, что ты пытаешься устроить побег медузе, Наварес! Рядовой Ларретт все рассказал.
Ларретт, сообразила Кира. Тот морпех, которого она расспросила, выбравшись из камеры.
– Сукин сын, – пробормотала она.
– Есть у кого идеи? А то удача, похоже, отвернулась от нас. – Лицо Фалькони посуровело.
И тут из динамиков, встроенных в светящийся потолок, заговорил Шталь – так громко, что заглушил даже вой сирен:
– Кира, ты сама себе вредишь. Драка никому не пойдет на пользу, и меньше всего тебе. Остановись, вели медузе вернуться в камеру, и никто не…
Палуба вновь задрожала и накренилась у них под ногами.
Кира не медлила. Она знала: нужно что-то делать.
Она выскочила в коридор и метнула разом десяток дротиков из груди и ног. Метнула их вперед и вниз, так, чтобы пронзить палубу во многих местах.
Только не теряй контроль. Только не…
В ушах зажужжало – пуля отскочила от ее головы – и, по ощущениям, другие пули ударили в ребра, прямо у сердца. Кира потянула дротики к себе, вырывая из пола огромные куски.
По ее приказу Кроткий Клинок соединил эти обломки, наслаивая их края, словно чешую, формируя высокий клиновидный щит. В щите тут же появились отверстия размером с палец, добела раскаленные по краям, капающие расплавленным металлом. По холлу разносилось свирепое жужжание бластеров.
Кира шагнула вперед, и Кроткий Клинок сместил вперед щит. Кира приказала Кроткому Клинку захватить новые куски палубы и подтащить их к щиту, чтобы тот стал шире и толще.
– Ко мне! – крикнула она, и весь экипаж (вместе с медузой) кинулся следом.
– Мы за тобой! – откликнулся Фалькони.
Пули визжали над головой, затем щит содрогнулся от взрыва, ударную волну Кира ощутила всем телом.
– Граната! – крикнула Воробей.
[[Итари: Чем помочь, Идеалис?]]
[[Кира: Постарайся никого не убивать и не забегай вперед.]]
Пара дронов зависла у края щита. Кира проткнула их двумя быстрыми ударами и продолжала шагать вперед. Пол был изувечен, торчали скрученные решетки, обнажившиеся трубы – надо следить, чтобы не споткнуться.
– Выведи нас к терминалу! – приказал Фалькони.
Кира кивнула, едва прислушиваясь к его словам. Не имея возможности разглядеть, что находится перед ней, она продолжала с помощью своего «скинсьюта» срывать покрытие палубы, панели со стен, скамьи – все, что можно было использовать для защиты. Она не знала, какой вес «скинсьют» способен сдвинуть с места или удержать, но собиралась это выяснить.
Еще одна граната угодила в щит. На этот раз Кира почти ничего не почувствовала.
Несколько щупалец чужи наткнулись на что-то длинное, гладкое и теплое (не просто теплое – горячее, раскаленное, коснись она этого предмета голой рукой, он бы прожег дыру в кожи и плоти): это была лазерная турель. И ее Кира тоже добавила к выстраиваемой баррикаде, сунула в щель между двумя скамьями.
– Еще дроны! – предупредил Вишал.
Он еще не договорил, а Кира уже создала паутину из распорок и стержней из металла и из волокон «скинсьюта» между щитом, потолком и дальними стенами. Она слышала, как там и сям дроны сталкиваются с сотворенным ею барьером, – их пропеллеры начинали гудеть с натугой.
Кира вздрогнула: гранаты пробили дыру в только что сплетенной паутине.
– Господи! – вскрикнул Фалькони.
Дроны устремились к открывшейся щели. Один успел нырнуть внутрь, но Итари, ловко взмахнув щупальцем, сбило его. Прежде чем остальные дроны последовали за ним, прежде чем они заняли позицию, с которой могли бы подстрелить кого-нибудь из ее спутников, Кира щупальцами выхватила их всех из воздуха, словно лягушка, проворно ловящая языком мух, – и раздавила.
Всех до одного.
Она чувствовала, как «скинсьют» растет, подкрепляясь металлом, углеродом и всем, что ему требовалось. Он поглощал материалы станции. Ее руки выглядели теперь толще, ноги тоже, и тело наполнялось ощущением силы – ей казалось, она могла бы пробить туннель в скальных породах.
Выстрелы стихли. Морпехи прекратили огонь и побежали вспять, их тяжелые ботинки часто стучали по палубе холла.
Кира зарычала им вслед. Значит, поняли, что сражаться с ней бесполезно. Хорошо! А теперь, если ей удастся благополучно доставить всех на «Рогатку»…
Она услышала – не увидела, – как захлопнулась гермодверь перед ними. Потом другая, за ней еще и еще – по всему холлу.
– Черт! – пробурчала Нильсен. – Они нас заперли.
– Держитесь рядом! – скомандовала Кира.
Она неуклонно продвигалась вперед, пока не уперлась щитом в гермодверь.
Дверь была слишком велика и тяжела, ее быстро не прорежешь, но рама вокруг двери оказалась более хлипкой. Несколько мгновений работы Кроткого Клинка – и дверь накренилась вперед и с оглушительным грохотом рухнула на пол.
В десяти метрах далее по коридору очередная бронированная дверь преградила им путь. Кира повторила тот же прием, и вторая дверь сдалась, как и первая. Затем третья… четвертая…
По-видимому, все двери у них на пути были заперты. Это не могло их остановить, но замедлить замедлило.
– Военные хотят выиграть время, – сказал Фалькони.
Кира хмыкнула в ответ:
– Наверняка готовятся встретить нас с музыкой у терминала.
Вдоль стен послышалось громкое шипение. По затылку и шее побежали мурашки тревоги. Это воздух выкачивают или, наоборот, что-то закачивают сюда?
– Газ! – крикнул Фалькони, подтягивая воротник рубашки, чтобы защитить рот и нос.
Остальные последовали его примеру. Одежда приникала к лицам, образуя плотный фильтр. Энтрописты сделали какой-то таинственный жест, и татуировки растеклись по их лицам, превратившись в тонкую защитную мембрану.
«Потрясающе, – подумала Кира. – Нанотехнологии высшего уровня».
Как только добрались до последнего отрезка холла – уже перед терминалом, – на ее импровизированный щит обрушился шквальный огонь из карабинов, бластеров, электромагнитных ружей. Гремели гранаты. Взрывные волны отдавались в позвоночнике, но Кира распрямила плечи и решительно продвигалась вперед. Они одолели примерно полпути, и тогда Фалькони похлопал ее по плечу и сказал:
– Правее! Держи правее!
Он указал на вход в терминал.
Кира стала сдвигаться в этом направлении, но трубы под ее ногами завибрировали, и послышался звук, похожий на сходящую с горы лавину, – морпехи пошли в атаку.
За мгновение, которое у нее оставалось, Кира выдернула из пола решетки, поставила их вертикально, чтобы они подпирали изнутри щит, не позволяя ему скользить назад.
– Держитесь! – крикнула она.
Толстый щит прогнулся, поддался под натиском морпехов в полной броне. Раздался пугающий скрежет: бойцы отрывали куски от щита.
– Попались! – выдохнула Кира сквозь стиснутые зубы.
По ее приказу сотни тонких, как волоски, щупалец проникли сквозь толщу самодельного щита, впились во все его стыки и щели, ползя вперед и слепо нащупывая свой путь. Они упирались в гладкую броню морпехов, а дальше Кира применяла уже опробованную технику: щупальца забирались в скафандр, протискиваясь в сочленения и швы, и рвали все провода и трубки системы охлаждения, до каких могли дотянуться. Кира отступала, лишь натолкнувшись на горячую человеческую плоть.
Чтобы остановиться, требовалось усилие, но Кроткий Клинок подчинялся ее воле и соблюдал неприкосновенность плоти. Самоуверенность Киры росла.
По другую сторону щита скрежет стих, морпехи повалились с грохотом, достойным падения титанов.
– Ты их убила? – спросила Нильсен, и в наступившей тишине ее голос прозвучал чересчур громко.
Кира облизала губы.
– Нет.
Говорить было трудно, странно. Щит составлял большую часть ее самой – намного больше ее тела. Она ощущала каждый его квадратный сантиметр. Ошеломляющий наплыв информации. «Наверное, похоже на то, с чем приходится иметь дело разуму корабля», – подумала Кира.
Она как раз собиралась отделиться от щита, когда в дальнем конце холла вновь зазвучали шаги.
Прежде чем она успела отреагировать, ярко вспыхнул и погас свет, осталась лишь аварийная подсветка на полу. Палуба не просто вздрогнула, но поднялась волной, и все, кроме Киры и медузы, пошатнулись и упали.
По холлу разнесся заводской грохот сминаемого металла, темный нос пронизанного жилами корабля проткнул пол и вырос посреди центрального коридора перед только что прибывшими морпехами. Завыли сирены, извещая о разгерметизации, из расщелины в боку вражеского корабля высыпали десятки жутей. Воздух прорезала частая дробь пулеметов, электрические щелчки разряжающихся бластеров: морпехи вступили в бой с обрушившимся на них макабрическим врагом.
– Ши-бал! – вскричала Хва-Йунг.
Закричала и Кира, подгоняя свой щит вперед, мимо бессильно распростертых морпехов, которых она успела обезоружить. Если жути сообразят, кто она такая – и что она такое, – то бросят все силы против нее. Кира уже не шла, а бежала трусцой, толкая вперед щит, и даже перестала добавлять к нему новые материалы: сейчас она думала только о том, как удрать побыстрее.
Она развернулась, прикрыв щитом Фалькони и всех остальных. Теперь выход из холла и терминал оказались у нее за спиной, и Кира стала отступать шаг за шагом, пока края щита не ударились в стены по обе стороны прохода. Тогда она стремительно подтянула к себе щит, превратив его в чашеобразную затычку внутри прохода. Она прикрепила щит к полу, потолку и стенам, пустив в ход изогнутые куски металла. Теперь, чтобы убрать щит, придется его резать. Иначе никак.
Фалькони похлопал Киру по плечу.
– Не возись! – прокричал он.
По терминалу разнеслось эхо: там, по ту сторону щита, взорвалась граната и морпехи с приглушенным звоном заколотили в щит.
Он продержится, но не очень долго.
Кира принялась отделять «скинсьют» от щита, чувствуя при этом, как уменьшается, приобретает привычные размеры.
Обернувшись, она увидела, как остальные уже перебежали небольшой терминал и пытаются открыть двери, чтобы выйти к маглеву.
С потолка раздался мужской голос:
– Говорит Удо Грамматикус, начальник станции «Орстед». Прекратите сопротивление, и я гарантирую, что вы не пострадаете. Это последнее предупреждение. Снаружи вас ждут двадцать тяжело вооруженных бойцов…
Он все еще что-то говорил, но Кира его отключила. Она подбежала к маглеву и услышала вопрос Фалькони:
– Мы сможем им воспользоваться?
– Все электричество, кроме освещения, вырублено, – ответила Хва-Йунг.
– То есть мы не сможем улететь? – уточнила Нильсен.
Хва-Йунг злобно фыркнула:
– Так не улетим… Маглев не работает.
– Должен быть другой способ попасть к стыковочным шлюзам, – сказал Вишал.
– Как? – поинтересовалась Воробей. – Нам туда не перепрыгнуть. Кира или медуза, может, и справятся, но мы-то превратимся в кровавые кляксы. Это тупик, черт возьми.
По ту сторону щита все еще стреляли: глухие, размеренные залпы. Морпехи пока сдерживали жутей. Во всяком случае, так Кира предположила.
– Угу, ясно, – сухо оборвал Воробья Фалькони и вновь обернулся к Хва-Йунг. – Ты у нас механик. Есть идеи? – Он оглянулся на энтропистов. – А у вас?
Веера и Джоррус раскинули руки, признавая свою беспомощность.
– Механика…
– …не наша специальность.
– Меня это не устраивает. Должен быть способ вытащить нас отсюда, не убив по дороге.
Механик нахмурилась:
– Конечно, способ есть. Будь у нас достаточно времени и материалов.
БУМ! – вновь разнеслось по терминалу.
– Ну, с этим нам не повезло, – признал Фалькони. – Придумайте хоть что-нибудь, мисс Сонг. Сколь угодно безумное. Подойдите к проблеме творчески. Я ведь для этого вас нанимал.
Морщина на лбу Хва-Йунг сделалась еще глубже, и с минуту механик молчала.
Потом пробормотала: «Айгу!» – и забралась в вагон. Она водила руками по полу, постукивала там и сям кулаком. Потом помахала Кире, подзывая ее, и сказала:
– Вот. Взломай пол вот тут. – Она очертила квадрат на полу. – Осторожно. Убери только верхний слой. Ничего под ним не повреди.
– Поняла.
Кира обвела очертания квадрата указательным пальцем, кончик ногтя заскреб по серому пластику. Она повторила то же движение, усилив нажим, и из пальца выскочило тонкое, твердое, как алмаз, лезвие. Оно прорезало верхний слой пола примерно на сантиметр вглубь. Тогда Кира прижала к квадрату ладони – они прилипли, словно на них были гекконовые присоски, – и потянула, отделяя его от пола, будто отламывая кусочек печенья.
Хва-Йунг опустилась на четвереньки и заглянула внутрь, чтобы изучить провода и шестеренки механизма. Кира понятия не имела, для чего они предназначены, но Хва-Йунг вроде бы хорошо в этом разбиралась. Грохот у входа в терминал нарастал. Кира оглянулась на щит: он начал прогибаться вовнутрь. Еще минута – и понадобится снова его укреплять.
Хва-Йунг издала гортанный звук и поднялась.
– Я могу сдвинуть эту штуковину с места, но для этого нужен источник энергии.
– Нельзя ли… – начал Фалькони.
– Нет! – отрезала Хва-Йунг. – Без энергии это никчемная железяка, и я ничего не могу с ней сделать.
Кира оглянулась на медузу.
[[Кира: Не можешь ли ты починить эту машину?]]
[[Итари: У меня нет подходящего источника энергии.]]
– А экзоскелеты? – спросила Нильсен. – Не сгодятся?
Хва-Йунг покачала головой:
– Запас энергии в них достаточный, но источник несовместимый.
– Что, если лазерную турель? – предложила Кира.
Механик слегка заколебалась, потом кивнула:
– Может быть. Если удастся подсоединить конденсаторы…
Кира не дождалась завершения фразы. Она выскочила из вагона и ринулась обратно к баррикаде. Как раз когда она добралась до щита, стук снаружи прекратился, и это насторожило Киру, но задумываться было некогда.
Выпустив из «скинсьюта» десятки извивающихся щупалец, она порылась в спутанной груде обломков в поисках захороненной в глубине турели. Нащупала гладкий, твердый металл, все еще хранивший тепло выстрелов. Действуя настолько быстро, насколько было возможно, не обрушив все сооружение, Кира принялась сгибать и сжимать соседние части щита, пока не образовался туннель, сквозь который она потащила наружу турель, – и все это время ей приходилось поддерживать цельность щита, так чтобы его наружная сторона оставалась гладкой и неподвижной.
– Пожалуйста, поторопись, – попросил Фалькони.
– Думаешь, я не тороплюсь? – заорала она.
Турель высвободилась, Кира подхватила ее обеими руками и, прижав к себе, словно готовую взорваться бомбу, помчалась обратно к маглеву и передала орудие Хва-Йунг.
Воробей постукивала своим стеклянным кинжалом по бедру и оглядывалась вокруг. Вдруг она схватила Киру за руку и оттащила в сторону.
– Что такое? – спросила Кира.
Тихо, напряженно Воробей шепнула ей:
– Эти жирноголовые собираются взорвать потолок или стены, чтобы пробиться к нам. Точно говорю. Срочно придумай, как их укрепить, – или мы все покойники.
– Займусь. Всем отойти!
Кира оглядела тесный терминал и, как прежде в холле, выслала вперед десятки волокон Кроткого Клинка, разрешив чужи делать все, что та сочтет нужным. Пронзительный звон ударил ей в уши, когда чужь принялась разбирать пол, стены и потолок. Кира подтаскивала обломки к себе и торопливо собирала из них купол вокруг передней части станции маглева.
Осколки становились на место, а Киру вновь охватило то странное чувство – будто она расширяется во все стороны. Это чувство пьянило. Она не доверяла ему – не доверяла ни себе, ни Кроткому Клинку, – но соблазн разрастаться еще и еще был неотразим, и легкость, с какой у нее с Кротким Клинком получалось сотрудничать, укрепляла уверенность в себе.
Видимо, в одной из панелей, которую сорвала Кира, крепилось переговорное устройство: посыпались искры, и голос начальника станции «Орстед» умолк. Метр за метром Кира обдирала терминал, обнажая скрытый скелет станции: пересечение нервюр, анодированных для защиты от коррозии и унизанных отверстиями, позволяющими снизить нагрузку.
И вот уже она не различает ничего, кроме внутренней стороны построенного свода, но продолжает ее укреплять. Тьма накрыла всех, и Вишал, обернувшись, от вагона крикнул:
– Это не облегчает нам работу, мисс Наварес.
Терминал содрогнулся от взрыва.
– Пора в путь, – сказал Фалькони.
– Я делаю свое дело, – отозвалась Хва-Йунг.
Кира потянулась еще дальше, до самых своих пределов, и оказалось, что она может достать еще дальше. Сознание словно истончалось, распределяясь по все большей площади, количество поступающей информации ошеломляло: здесь давление больше, там меньше; над головой и под ногами – провода и трубы (она ощущала их царапины); щелчки электрических разрядов; жар и холод и тысячи разных ощущений в тысячах точек Кроткого Клинка, и все они меняются, распространяются, затапливая ее бесконечным количеством впечатлений.
Чересчур. Она не могла одновременно следить за всем, не поспевала. Кое-где ее надзор ослабевал, и там Кроткий Клинок действовал по собственной воле, продвигаясь вперед со смертоносной решимостью. Разум Киры рассыпался на кусочки, когда она пыталась сосредоточиться то на одном прорыве, то на другом, то на третьем, спеша призвать «скинсьют» к порядку, покорности. Но пока была занята этим здесь, в другом месте он продолжал расти… строить… становиться…
Она захлебывалась, исчезала, вытесняемая непомерным бытием Кроткого Клинка. В Кире вспыхнула паника. Но вспышка эта была слишком слаба, чтобы побудить ее обуздать «скинсьют». А от Кроткого Клинка исходило довольство: наконец-то он вырвался на волю и творит то, для чего предназначен. Он посылал Кире обрывки видений… желтые поля с поющими цветами… воспоминания, которые… нечто, формой подобное дереву, но вместо коры металлическая чешуя… и эти видения еще более сбивали с толку, она почти… длиннотелые, пушистые твари с пятнистыми жвалами… невозможно сосредоточиться. В краткий миг ясного сознания Киру настиг ужас: что она натворила?
Ушами, которые не принадлежали ей, она слышала грохот рока: размеренную поступь солдат, вошедших во внешнюю часть терминала. Страх, острый, пронзительный, потревожил несколько нащупывающих во тьме добычу ложноножек. Напуганные, они отступили.
Нападут на Киру/Клинок, посмеют ли?
Стены, и нервюры, и вся структура станции сминались под ее/их хваткой. Они обрушили эту часть станции вокруг щита. Палуба прогнулась, но это не имело значения. Лишь бы найти больше пищи – больше металла, больше минералов, больше, больше, больше. Голод охватил Киру/Клинок – ненасытная, способная пожрать весь мир алчба.
– Кира!
Голос прозвучал словно с дальнего конца туннеля. Кто это? Она не узнала. Или ей было все равно. Другие, более важные дела поглотили ее/их внимание.
– Кира!
В отдалении она/оно чувствовали руки, ее/его трясли, пытались тащить. Разумеется, сдвинуть ее с места никто бы не мог: она/оно цеплялись крепкими, переплетенными волокнами.
– Кира!
Боль обожгла ее/их лицо, но такая легкая, отдаленная, что ею можно было пренебречь.
Боль повторилась. И в третий раз.
В некоторых ее/их частях зародился гнев. Она/оно посмотрели внутрь и наружу во всех направлениях, глазами наверху и глазами внизу и глазами все еще из плоти, и эти глаза из плоти увидели мужчину, стоявшего перед ней, – натужно-красного, орущего.
Он ударил ее по лицу.
Этого хватило, чтобы сознание Киры прояснилось на миг. Она резко выдохнула, и Фалькони сказал:
– Приди в себя! Ты так нас всех убьешь.
Она уже чувствовала, как сползает обратно в вязкую гущу Кроткого Клинка.
– Ударь меня еще раз, – попросила она.
Не сразу, но он выполнил ее просьбу.
Глаза Киры налились кровью, однако резкая боль в щеке позволила сосредоточиться на чем-то вне Кроткого Клинка и таким образом действительно прийти в себя. Не без борьбы: она как будто собирала фрагменты своего разума, выдергивая их из жадных протянутых рук, из волокон «скинсьюта» – сильных, отчаянно цепких.
Страх придал силы, которых недоставало Кире. Пульс зачастил так, что она чуть не грохнулась в обморок, но устояла и с каждым мгновением все полнее собирала себя. Одновременно она отзывала Кроткий Клинок, запрещая рушить стены и помещения станции. Сначала Кроткий Клинок противился, не желая расставаться со своим великолепным замыслом и отдавать то, что уже поглотил.
Но в итоге он повиновался. Кроткий Клинок тоже «пришел в себя», свернулся, ужался, восстановился, снова принял форму ее тела. Но все равно он был крупнее, чем ей требовалось, и стоило подумать об этом, как лишние нити, из которых состоял «скинсьют», усохли, обратились в прах. Поглощенные им вещества стали пылью.
Фалькони снова занес руку.
– Погоди, – сказала Кира, и он повиновался.
К ней вернулся нормальный слух: она расслышала свист вытекающего воздуха и в отдалении сирену, вопящую о разгерметизации. Этот сигнал тревоги заглушал все прочие.
– Что это было? – спросил Фалькони.
Кира покачала головой, все еще чувствуя себя не вполне восстановившейся.
– Ты пробила дыру в корпусе, еще немного – и мы бы все выпали в открытый космос.
Кира подняла глаза и вздрогнула, увидев прямо над ними тонкую, темную полосу – пустоту, проступавшую сквозь разрушенный потолок и несколько слоев разодранных палуб. Звезды летели над этой щелью – сумасшедший небесный калейдоскоп, несущийся с ошеломительной скоростью.
– Потеряла контроль над собой. Прошу прошения. – Она кашлянула.
Снаружи у защитного купола что-то изменилось.
– Хва-Йунг! – крикнул Фалькони. – Пора удирать. Кроме шуток.
– Айгу! Не дергайте меня.
Фалькони обернулся к Кире:
– Идти можешь?
– Думаю, да. – Навязчивое присутствие Кроткого Клинка все еще неприятно шевелилось в мозгу, но самосознание окрепло и не давало слабины.
Снаружи что-то гремело. А потом раздалось шипение с плевками, будто перетрудилась паяльная лампа. Внутри защитного купола появилось тускло-красное пятно, потом оно сделалось желтым, и почти сразу же в том тесном пространстве, где они находились, начала расти температура.
– Что это? – спросила Нильсен.
– Черт! – поморщилась Воробей. – Эти гады пустили в ход термокопье!
– Жар убьет нас, – предупредил Вишал.
Фалькони повелительно махнул рукой:
– Все в вагон!
– Я могу их остановить! – вызвалась Кира, хотя страх вновь охватил ее. Если она сосредоточит усилия на одной задаче и не позволит Кроткому Клинку разгуляться… Еще не договорив, она принялась обдирать пол внутри купола и пришлепывать эти куски к раскаленному кругу. Из-под плавящихся кусков пластика выбивался в щели дым.
– Брось это! Надо бежать! – крикнул Фалькони.
– Двери закройте. Я дам вам время.
– Прекрати ерундить. Марш в вагон! Это приказ.
[[Итари: Идеалис, пора уходить.]]
Медуза уже втиснулась в переднюю часть маглева, свесив щупальца по бокам.
– Нет! Я смогу их задержать. Скажите мне, когда вы…
Фалькони схватил ее за плечи и развернул к себе.
– Сейчас же! Я не собираюсь никого тут бросать. Пошла! – В свете плавящегося купола его голубые глаза казались яркими, словно два раскаленных солнца.
И Кира сдалась. Она оставила в покое купол и позволила Фалькони оттащить ее в вагон. Воробей и Нильсен с громким стуком захлопнули двери.
– Хочешь, чтоб тебя убили? – порычал Фалькони Кире в ухо. – Неуязвимой себя вообразила?
– Нет, но…
– Помолчи. Хва-Йунг, мы можем наконец лететь?
– Сейчас, капитан, сейчас.
Из центра докрасна раскаленного круга вырвалась струя жидкого белого металла – термокопье прожгло щит насквозь. Огненная струя двигалась вниз, медленно прорезая отверстие, в которое смог бы пролезть боец в бронескафандре.
– Не смотрите! – велела Воробей. – Слишком ярко. Сетчатку обожжет.
– Хва-Йунг!
– Готово! – сказала механик.
Все обернулись к ней.
Разобранная турель лежала у ее ног. Она вытащила зарядное устройство, и провода от него уходили под дно вагона, к двигателю.
– Слушайте внимательно! – Хва-Йунг постучала по зарядному устройству. – Оно сломано. Когда я его включу, может быть, расплавится и взорвется.
– Рискнем, – кивнул Фалькони.
– Это еще не все.
– Не самый подходящий момент для лекций.
– Слушайте! Айш! – Глаза Хва-Йунг тоже странно блестели в ослепительном свете термокопья. – Я смогла подключиться к системе питания электромагнитной подушки. Эта штука поднимет нас, но не более того. Ни вперед, ни назад она нас не понесет. Я не смогла добраться до системы, контролирующей направление движения.
– Так как же… – заговорила Нильсен.
– Кира, это твоя задача: отломай по стулу для каждого из нас и выбей окна, тут и тут. – Хва-Йунг показала ей окна по обе стороны вагона. – Когда я включу ток, ты с помощью своего «скинсьюта» потащишь нас вперед, и мы войдем в главный тоннель. Заряда суперконденсатора хватит лишь на то, чтобы удерживать нас на весу ровно сорок три секунды. Мы разовьем скорость примерно двести пятьдесят километров в час относительно стыковочного модуля. И нужно сбросить скорость, а не то нам конец. Единственный способ – высунуть стулья в окно и упереться в стены тоннеля. Использовать их как тормоза. Поняли?
Кира и остальные закивали. Снаружи фонтан расплавленного металла на миг исчез – термокопье достигло пола. Затем вновь возник над капающим надрезом и начал двигаться вправо.
– Упираться надо изо всех сил, – предупредила Хва-Йунг. – Изо всех-всех сил. Иначе при столкновении мы погибнем.
Кира схватила ближайший стул и выдрала его из карданного крепления. Раздался дребезжащий звон, а затем звук повторился еще раз и еще – команда слаженно выкорчевывала сиденья. Быстро обменявшись близковониями с Итари, Кира объяснила инопланетянину, что нужно сделать, и медуза подхватила сразу два стула своими мощными щупальцами.
– Крышесносный план, Унни, – пробурчала Воробей.
Хва-Йунг неуступчиво хмыкнула:
– Сработает, молокосос. Вот увидишь.
– Берегите глаза, – предупредила Кира и, выпустив на волю Кроткий Клинок, выбила окна по обе стороны вагона.
Изнутри свода хлынула волна нестерпимого жара, словно открыли сварочную печь. Фалькони, Нильсен, Вишал и энтрописты попадали на пол, причем Фалькони разразился излюбленным ругательством: «Во имя семи преисподних!»
Термокопье прорезало уже вторую сторону прямоугольника.
– На старт! – скомандовала Хва-Йунг. – Готовность три – два – один…
Пол под Кирой приподнялся на несколько сантиметров, слегка накренился и обрел стабильность.
Она вскинула руки, выбросила из пальцев толстые волокна, сквозь разбитые окна дотянулась до наружных стен. Чужь поняла, что надо делать, и волокна прилипли к стенам, словно паутина, а Кира принялась тянуть. Тяжелый вагон сдвинулся с места, трения как будто не было. С легким шорохом они миновали гермошлюз в конце станции, потом – чуть вниз и влетели в темный тоннель, ведущий к стыковочному модулю.
Ветер с воем бил им в лицо. Если бы не маска, едва ли Кира смогла бы что-то услышать или разглядеть в этом яростном потоке воздуха. И холодно было, но благодаря опять-таки «скинсьюту» она не понимала, насколько холодно.
Кира схватила отломанный стул и высунула его в ближайшее окно. Жуткий скрип стула об стену тоннеля сумел заглушить даже вопли ветра; рой искр, похожий на хвост кометы, полетел внутри тоннеля навстречу Кире. Стул едва удавалось удержать в руках даже с помощью Кроткого Клинка, но Кира сцепила зубы, ухватилась покрепче за спинку стула и продолжала «грести».
Впереди то же самое проделывало Итари, и Кира смутно ощущала, как за ее спиной спутники поднимаются на ноги. Скрежет стал пронзительнее: Нильсен, Фалькони, Вишал, Воробей, энтрописты – все прижимали стулья к стенам тоннеля. Вагон раскачивался и гремел, как отбойный молоток.
Кира пыталась считать секунды, но шум оглушал, и ветер тоже отвлекал ее. Ей казалось, что они вовсе не замедляются. Она еще сильнее налегла на стул, который дергался, вырываясь, как живое существо. Ножки стула уже стерлись напрочь о стену тоннеля. Да и половина сиденья тоже. Скоро у нее в руках ничего не останется.
Медленно – слишком медленно – Кира почувствовала, как убывает ее вес, подошвы начали отрываться от пола. Она закрепилась с помощью Кроткого Клинка и, раскинув в разные стороны волокна, зафиксировала и всех остальных, чтобы они оставались на своих местах и продолжали «грести».
Скрежет стихал, вымпел из искр сделался короче и плотнее, а вскоре искры начали свиваться спиралями, прихотливым узором, и уже не летели прямо им за спину.
Только Кира поверила, что у них все получится, как электромагниты отключились.
Вагон врезался в рельс на внешней стороне модуля с отчаянным воплем, который заглушил скрежет стульев. Маглев встал на дыбы, крыша вагона изогнулась и порвалась, словно тягучая ириска. Итари с развевающимися щупальцами пролетело сквозь ветровое стекло, сзади вспыхнула яркая, как молния, электрическая искра, а затем вагон наполнился дымом.
Заныло, завыло железо, и вагон остановился.
6
Желудок попытался перевернуться вверх тормашками в наступившей невесомости, но в кои-то веки к горлу не подступила желчь. Это вполне устраивало Киру. Ни к чему сейчас было утихомиривать еще и тошноту. Хватило с нее на этот день взрывов, термокопья, крушения маглева. И даже в «скинсьюте» все тело, кажется, покрылось синяками. Итари! Уцелел ли инопланетянин? Без него весь их замысел пойдет прахом.
Двигаясь неуклюже, несмотря на невесомость, Кира отлепила волокна от вагона и от членов экипажа. У Фалькони текла кровь из ссадины на виске. Он утерся запястьем и спросил:
– Все живы?
Вишал застонал:
– Это укоротило мою жизнь на несколько лет, но пока я жив.
– Ага, – буркнула Воробей. – Я тоже.
Нильсен вытряхнула из волос стеклянные осколки, и они полетели сквозь отверстие на месте ветрового стекла, будто облачко хрустальных пылинок.
– Слегка тряхнуло, капитан.
– Вот именно! – подхватили Веера и Джоррус.
У энтрописта поперек голых ребер появился ряд кровоподтеков, на вид болезненных, но неопасных. Кира перебралась в переднюю часть сломанного вагона и выглянула наружу. В нескольких метрах впереди висело Итари, цепляясь за рельс. Из скверной раны у основания одного из более крупных щупалец вытекал оранжевый ихор.
[[Кира: Ты как? Ты можешь двигаться?]]
[[Итари: Не тревожься обо мне, Идеалис. Эта форма способна выдержать многое.]]
Из панциря выскочила маленькая костяная рука с клешней и, к ужасу Киры, принялась откусывать раненое щупальце.
– Что за черт! – воскликнула появившаяся рядом с Кирой Воробей.
С поразительным проворством инопланетянин отхватил свое щупальце и оставил его дрейфовать в воздухе в облаке оранжевых капель. И хотя из отверстия панциря торчала огромная свежая культя, кровотечение – вернее, ихоротечение – полностью прекратилось.
Хва-Йунг, закашлявшись, вынырнула из густого дыма, как подводная лодка, всплывающая сквозь темную толщу воды. Она нашла, за что уцепиться, и свободной рукой указала вперед:
– Ближайшая станция магнитной дороги прямо перед нами.
Кира пошла первой, вышибив с помощью «скинсьюта» последние зазубренные осколки ветрового стекла. Она оттолкнулась от вагона, а следом и все остальные, один из другим, высвободились из смятого маглева. Последней вылезла Хва-Йунг; она с трудом протиснулась в пустую раму, но, поднапрягшись, одолела это препятствие.
Хватаясь за поручни на стенах, они поползли по черному, гулкому тоннелю. Чуть впереди замерцал свет. Кира вздохнула с облегчением и направилась к этой путеводной звезде.
Когда они подплыли к станции, автоматические двери в стене открылись и впустили их в холл внутри. Там все остановились, чтобы осмотреться и понять, куда двигаться дальше.
– Где мы? – спросила Кира.
Теперь она заметила широкий порез на правой руке у Вишала, а у Хва-Йунг обе ладони оказались обожжены так, что надувались волдыри. Наверняка это было чудовищно больно, но механик отлично держалась.
– На две остановки проскочили свою станцию, – сказала Нильсен, указывая по ходу вращения кольцевого модуля (хотя вообще-то больше он не вращался).
Теперь процессию возглавила первый помощник, и все остальные потянулись за ней по опустевшим коридорам стыковочного модуля.
Иногда они натыкались на ботов: одни заряжались, воткнув вилку в настенную розетку, другие куда-то неслись по рельсам или же летели, выбрасывая сгустки сжатого воздуха, выполняя многочисленные задачи, необходимые для поддержания жизнедеятельности станции. На Киру и ее спутников никто вроде бы не обращал внимания, но она знала: каждый робот отмечает их местоположение и передвижение.
Внешние палубы оказались загромождены производственным оборудованием. Очистительные установки, которые даже сейчас, несмотря на то, что на станцию напали жути, все еще урчали и стонали, выполняя необходимые операции. Топливные станции, где вода расщеплялась на элементы. Здесь же располагались и склады, доверху забитые стратегическими запасами. И разумеется, множество автоматизированных заводских цехов, где все, от лекарств до пулеметов, производилось в количествах, достаточных не только для нужд постоянного экипажа «Орстеда», но и для всего военно-космического флота.
Несмотря на то что эти глубины станции были безлюдны, Киру охватил страх. Даже здесь раздавался вой сирен, и светящиеся стрелки (меньше и тусклее, чем в главном модуле станции) указывали путь к ближайшему убежищу. Но никакое убежище не могло ее укрыть. Это она уже приняла и признала. Какую-никакую безопасность ей сулил лишь глубокий космос, вдали от людей, но и там ее могли найти жути или медузы.
Они отчаянно спешили, и через несколько минут Фалькони сказал:
– Сюда, – и указал на коридор, который вел наружу.
Это был тот самый коридор, по которому их провели, когда «Рогатка» состыковалась с «Орстедом».
Обнадеженная Кира понеслась дальше по извилистому проходу. После всего, что стряслось на станции, вернуться на «Рогатку» – все равно что вернуться домой.
Гермодверь стыковочного узла скользнула в сторону, и в иллюминатор на дальнем конце Кира увидела…
Черноту.
Пустоту.
И примерно в километре – «Рогатку», стремительно уменьшающуюся в размерах. Позади нее белела реактивная струя маневровых двигателей.
7
Фалькони закричал. Неистовый, нечленораздельный вопль утраты и гнева. Кира почувствовала, как внутри у нее все оборвалось, и ею овладело отчаяние. Она позволила маске соскользнуть с лица.
Проиграли. Прошли через все – и проиграли.
Фалькони метнулся к шлюзу. Приземлился неуклюже, громко выдохнув, но вцепился в перекладину, подтянулся к иллюминатору, прижался лицом к сапфировому стеклу и вперил взгляд в «Рогатку».
Кира отвернулась. Не выдержала. Увидеть Фалькони таким – все равно что застичь человека голым. Слишком откровенным было его горе, слишком безысходным.
– Ага! – сказал Фалькони. – Попалась! Да! Как раз успел поймать!
Он обернулся и лукаво подмигнул друзьям.
– Капитан? – Нильсен подплыла к нему.
Он ткнул пальцем в иллюминатор, и Кира к своему изумлению увидела, что «Рогатка» замедляется, меняет курс и летит обратно к стыковочному узлу.
– Как вы это проделали? – загудела Хва-Йунг.
Фалькони постучал по измазанному кровью виску:
– Прямой визуальный сигнал с моих имплантов. Пока пассивные сенсоры корабля работают – пока он не улетел слишком далеко и находится прямо в поле зрения, – эту связь невозможно заблокировать. В отличие от радиосигнала или сверхсветовой связи.
– Серьезные ограничения, капитан, – заметил Вишал.
Фалькони удовлетворенно хихикнул:
– Да, но сработало же! Я установил систему перехвата управления именно на случай, если у меня захотят угнать «Рогатку». Нет уж, мой кораблик никто не уведет!
– И ты ничего нам не говорил? – пробурчала Нильсен.
Похоже, она была оскорблена, а вот Кира, наоборот, восхитилась такой предусмотрительностью.
Легкомысленная улыбка слетела с лица Фалькони.
– Ты меня знаешь, Одри. Всегда проверяй, где запасной выход. Всегда держи туза в рукаве.
– Угу, – не слишком убежденно отозвалась она.
– Покажи мне руки, – попросил Вишал, добравшись до Хва-Йунг.
Она послушно протянула свои ладони.
– Хм, ну ничего, – сказал врач. – В основном ожоги второй степени. Побрызгаем спреем, чтобы шрамов не осталось.
– Да и анальгетики не помешают, – ответила Хва-Йунг.
Вишал негромко рассмеялся:
– И обезболивающие, само собой.
«Рогатка» уже вернулась. Как только за иллюминатором вырос нос корабля, Веера схватилась за ручку в центре шлюза, пытаясь лучше разглядеть «Рогатку».
– А-а-а! – Вопль завершился бульканьем, энтропистка задыхалась. Спина выгнулась так, что затылок едва не касался пяток, все тело оцепенело, только кисти и стопы слегка подергивались. Лицо свела чудовищная гримаса, зубы скрежетали.
Джоррус закричал синхронно, хотя он-то не приближался к шлюзу, и его точно так же скрючило.
– Не прикасайся к ней! – крикнула Хва-Йунг.
Кира не послушалась: она знала, что «скинсьют» ее защитит.
Она обвила несколько щупалец вокруг талии Вееры, одновременно зацепившись за ближайшую стену, и потащила бьющуюся в конвульсиях энтропистку к себе. Сделать это было непросто: Веера с нечеловеческой силой сжимала ручку двери. Наконец Кире удалось оторвать Вееру от двери (про себя она молилась о том, чтобы не повредить энтропистке запястье).
Как только пальцы Вееры выпустили ручку двери, тело ее обмякло, а Джоррус перестал выть, хотя лицо его так и застыло в гримасе невыразимого ужаса.
– Хватайте ее! – велела Нильсен.
Вишал отлепился от стены и поймал рукав куртки Вееры. Затем он обхватил одной рукой талию энтропистки, второй приподнял Веере веко, потом открыл ей рот и заглянул в горло.
– Она выживет, но нужно доставить ее в медотсек.
Джоррус застонал. Он так и сидел, обхватив голову руками, предобморочно бледный.
– Насколько скверно? – спросил Фалькони.
Врач оглянулся тревожно.
– Не знаю, капитан. Нужно следить за сердцебиением. И вероятно, электрошок выжег импланты. Пока рано судить. По меньшей мере их придется перезагрузить.
Джоррус что-то забормотал, Кира не разбирала слов.
– Подлость какая! – возмутилась Нильсен.
– Они запаниковали, – пояснила Воробей. – На все готовы, лишь бы нас остановить. – И ткнула средним пальцем в сторону станции. – Надеюсь, вам всем задницы поджарят. Слышите меня?
– Это все моя вина, – сказала Кира и указала на свое обнаженное лицо. – Надо было не снимать маску. Тогда я бы увидела, что дверь под током.
– Ты ни в чем не виновата, – возразил Фалькони. – Не вздумай из-за этого казниться. – Он подплыл к Джоррусу. – Эй! Веера выживет, понял? Успокойся, все не так страшно.
– Вы не понимаете, – еле выговорил Джоррус, втягивая в себя воздух.
– Ну так объясни.
– Она – я – мы… – Он принялся ломать руки, и в невесомости это движение повлекло его прочь. Фалькони поймал его, остановил. – Нас больше нет. Нет нас! Нет меня! Все пропало. Все ушло. Ушло. Ушло. А-а-а! – И вновь его речь перешла в невнятное бормотание.
Фалькони встряхнул его:
– Соберись. «Рогатка» уже близко.
Энтропист не реагировал.
– Их ментальный улей разрушен, – вздохнула Хва-Йунг.
– И что? Он ведь не перестал быть самим собой, а?
– Ну…
Веера очнулась с резким всхлипом, дернулась так, что закружилась вокруг своей оси. Прижала пальцы к вискам и завопила. Словно откликаясь ей, Джоррус свернулся в позе эмбриона и захныкал.
– Отлично, – буркнул Фалькони. – Теперь у нас на руках двое психов. Просто замечательно.
Тихо, словно падающее перышко, «Рогатка» замедлила ход и остановилась у шлюза. Послышался лязг стыковочных зажимов, удерживающих нос корабля.
– Кира! – Фалькони махнул рукой. – Будь так добра…
Пока врач успокаивал энтропистов, Кира вызвала маску на лицо и разглядела в двери шлюза ток – широкую синеватого цвета полосу, как будто в ручку загнали молнию. Полоса была широкой и яркой – просто удивительно, как Веера не погибла на месте.
Вытянув пару тонких щупалец, Кира запустила их в дверь и – так же, как в своей камере – перенаправила ток по поверхности Кроткого Клинка.
– Теперь безопасно, – сказала она.
– Потрясающе! – откликнулся Фалькони, но вид у него, когда он потянулся к контрольной панели, был настороженный. Убедившись, что его не бьет током, он расправил плечи и нажал нужные кнопки.
Послышался сигнал, и на контрольной панели загорелся зеленый огонек. Зашипел, выходя, воздух – шлюз открылся.
Тогда Кира убрала щупальца, отозвав Кроткий Клинок, и позволила току течь по прежнему пути.
– Не дотрагивайтесь до ручки, – предупредила она. – Она все еще раскалена.
И повторила предупреждение для Итари.
Фалькони пошел первым. Он подплыл к носу «Рогатки», нажал нужную комбинацию кнопок, и на корабле тоже открылся шлюз. Кира и все остальные следовали за ним по пятам, Вишал одной рукой обнимал Вееру за талию, а Хва-Йунг помогала Джоррусу, который едва мог передвигаться. Замыкало их группу Итари – медуза с изяществом угря скользнула в шлюз.
Тут Киру поразила мысль – ужасная, циничная мысль. Что, если военные дожидаются именно этого момента, чтобы взорвать стыковочный узел и отправить в открытый космос и ее, и всех ее спутников? Учитывая все, что успели натворить и гражданские власти Лиги, и военные, от такого подозрения трудно было отмахнуться.
Однако все было тихо, герметизация между шлюзами не нарушалась, и, как только последний сантиметр щупалец Итари оказался внутри «Рогатки», Нильсен задраила люк.
– Сайонара[5], «Орстед»! – крикнул Фалькони, устремляясь вниз по центральному трапу «Рогатки».
Корабль казался мертвым. Заброшенным. Почти весь свет был выключен, температура упала ниже нуля. Но запахи оставались знакомыми, и это успокоило Киру.
– Морвен! – скомандовал Фалькони. – Включи зажигание и приготовься к вылету. И, черт побери, верни обогрев.
– Сэр! – откликнулся искусственный интеллект. – В протоколе безопасности особо оговорено, что…
– Отмени безопасный режим, – велел Фалькони и быстро произнес длинный код доступа.
– Безопасный режим отменен. Начинаю подготовку к вылету.
Обернувшись к Хва-Йунг, Фалькони попросил:
– Посмотри, не удастся ли тебе разбудить Грегоровича, прежде чем мы сдернем отсюда.
– Да, сэр! – Механик передала Джорруса с рук на руки Воробью и, вылетев в коридор, устремилась в глубину корабля.
– Пойдем, – сказал Вишал Воробью, унося Вееру в том же направлении. – Нам надо в изолятор. Джоррус, и вам тоже.
Оставив едва живых энтропистов на попечение Воробья и врача, Кира, Нильсен и Фалькони отправились в рубку. Итари потянулось следом, и никто, даже капитан, не возражал против этого.
Войдя в рубку, Фалькони издал возглас отвращения. Десятки мелких предметов летали в воздухе: ручки, две чашки, тарелка, несколько кью-дисков и прочий мусор. Похоже, военные сунули нос во все ящики, шкафы и мусорные корзины и при этом особо не щепетильничали.
– Убрать это! – велел Фалькони, переходя к главной панели управления.
Кира вытянула из Кроткого Клинка сетку и принялась вылавливать мусор из воздуха. Итари остановилось у гермодвери, обмотав себя щупальцами. Фалькони нажал несколько кнопок под панелью управления, свет загорелся ярче, аппаратура включилась. В центре рубки ожил голографический дисплей.
– Отлично! – сказал Фалькони. – Полный доступ.
Он нажал кнопки на рамке дисплея, и появилась карта региона космоса вблизи «Орстеда», на которой можно было определить местоположение и перемещения ближайших кораблей. Четыре мигающие красным точки обозначали врагов – жутей, в тот момент ведших бой с силами ОВК у Ганимеда. Пятой точкой был отмечен корабль жутей, воткнувшийся во внутренний кольцевой модуль «Орстеда».
«Хоть бы лейтенант Хоус и его морпехи уцелели там, на станции, – подумала Кира. – Они хорошие люди, хоть и подчинялись приказам ОВК и Лиги».
– Похоже, эти жути атаковали станцию и полетели дальше, – заметила Нильсен.
– Они вернутся, – с мрачной уверенностью ответил Фалькони. Глаза его метались взад-вперед – капитан погрузился в дополненную реальность. И вдруг он громко расхохотался: – Ах, чтоб меня!
– Кто бы мог подумать! – подхватила Нильсен.
Кира с тревогой спросила:
– Что такое?
– Вояки заправили нас топливом, – пояснил Фалькони. – Представляешь?
– Наверное, рассчитывали завладеть «Рогаткой» и возить на ней припасы, – проворчала Нильсен.
Фалькони снова хохотнул:
– И «Касабы» нам оставили. Заботливые.
Включилась внутренняя связь, и загремел знакомый голос Грегоровича:
– Ого, вы тут потрудились, куколки мои красивенькие. Мм. Разворошили осиное гнездышко, уж вы сумели. Ну, посмотрим, что теперь делать-то. О да, посмотрим. Хе-хе… кстати, очаровательные мои паразиты, я раскочегарил термоядерный двигатель. Добро пожаловать. – В задней части корабля послышалось негромкое гудение.
– Грегорович, выдерни дроссель, – скомандовал Фалькони.
Почти незаметная пауза, и разум корабля спросил:
– Вы совершенно уверены, о капитан, мой капитан?
– Да, уверен. Выдергивай.
– Рад служить и жизнь мою сложить к вашим ногам, – ответил Грегорович.
Его хихиканье уже не на шутку тревожило Киру.
Садясь в ближайшее кресло и пристегиваясь, она продолжала раздумывать, все ли в порядке с разумом корабля. Военные отключили его от системы, то есть с момента прибытия на станцию Грегорович подвергался почти полной сенсорной депривации. Такое никому не пойдет на пользу, но в особенности мощному интеллекту корабельного разума, и тем более Грегоровичу с его травматическим опытом.
– Что такое дроссель? – спросила она Фалькони.
– Долго объяснять. У нас есть такая штукенция – дроссельная катушка – в термоядерном двигателе, позволяющая опознать «Рогатку», когда он включен. При этом КПД двигателя чуть снижается. Вытащить его – бах! С точки зрения детекторов мы – другой корабль.
– И ты не вспомнил об этом у Жукхи? – возмутилась Кира.
– Никакого проку. Разница в скорости почти незаметная. Сотые доли процента.
– Но это не поможет нам спрятаться от…
Фалькони нетерпеливо махнул рукой:
– Грегорович запустил вирус во все компьютеры, в которые мы посылали регистрационные данные. Создал второй аккаунт с другим именем, другой предысторией полетов и данными двигателя, соответствующими нашему, но без дроссельной катушки. С точки зрения компьютеров вылетит отсюда не «Рогатка». Может, мы им отведем глаза всего на несколько минут, но я хочу использовать все возможности.
– Умно.
– К сожалению, – сказала Нильсен, – использовать этот трюк можно только один раз. Во всяком случае, пока мы где-нибудь не причалим и не установим новый дроссель.
– Под каким же именем мы теперь летим? – спросила Кира.
– «Свиной палец», – ответил Фалькони.
– Ты большой любитель свиней, да?
– Они умные. Кстати говоря… Грегорович, где наши зверюшки?
– Их снова превратили в мохнатые глыбы льда, о капитан. ОВК предпочло вернуть их в крио, нежели кормить и прибирать за ними.
– Экая предусмотрительность.
«Рогатка» содрогнулась, отделяясь от стыковочного модуля, затем прозвучал сигнал перегрузки, включились маневровые двигатели, и «Рогатка» двинулась прочь от военной базы.
– Мы слегка облучим «Орстед», – заметил Фалькони, – но они там сполна заслужили эту дозу радиации.
– И сверх того, – подхватила Воробей, вплывая мимо Итари в дверь.
Она вцепилась в кресло, а инопланетянин закрепился щупальцами на палубе, готовясь к запуску основного двигателя.
На экране появилась голограмма – лицо Вишала.
– У нас в медотсеке все в порядке, капитан. Хва-Йунг тоже здесь.
– Понял. Грегорович, убираемся отсюда ко всем чертям.
– Есть, капитан. Сей момент убираемся ко всем чертям.
Рев двигателей нарастал. Киру вдавило в кресло – «Рогатка» уносилась прочь от станции «Орстед». Радостный смех вырвался у Киры, хотя никто не услышал его в этом шуме. Они справились. Они спаслись. Невозможно было так сразу в это поверить. И теперь, глядишь, им удастся опередить Седьмой флот и использовать единственный шанс человечества заключить мир с медузами.
Прозвучал похожий на колокол сигнал, и радость мгновенно померкла.
Кира с усилием вытянула шею, пытаясь разглядеть монитор (эх, ей бы сейчас контактные линзы!). Голограмма переключилась на вид Сатурна и его окрестностей. Вокруг газового гиганта появилось облако красных точек.
Из сверхсветового пространства выскочили еще четырнадцать жутьих кораблей.