Необходимость III
1
«Рогатка» вынырнула из сверхсветового пространства возле бурого карлика – темного пурпурного шара без лун и планет. Карлик кружил в пустоте за гелиосферой Кордовы 1420, одинокий странник в безмолвной вечности, совершающий оборот за оборотом вокруг ядра галактики.
Над экватором бурого карлика зависло скопление белых точек: корабли Узла Умов, расположившиеся так, чтобы несостоявшаяся звезда прикрыла их от сверхсветовых телескопов, нацеленных из окрестностей Кордовы 1420.
Как только на «Рогатке» отключился марковский двигатель, Фалькони начал будить весь экипаж, за исключением Грегоровича: кораблю оставалось четыре часа до встречи с Узлом Умов, этого времени хватит, чтобы выйти из криосна и потребить достаточно пищи и жидкости для нормального функционирования организма.
– Поговорим, когда вы доберетесь сюда, – ответила Щеттер на приветствие. – Будет проще, если ты, Кира, сможешь общаться с медузами напрямую.
Завершив сеанс связи, Кира отправилась на камбуз поздороваться с членами экипажа. Все они двигались медленно и выглядели не очень здоровыми.
– Еще разок не сдохли, – пробурчала Воробей, вытирая лицо полотенцем. – Вау.
Нильсен выглядела еще хуже, чем Фалькони, хотя у нее как раз симптомы криоболезни не проявлялись. Но ее бил тик, и губы сжались в тонкую полоску, словно от боли. Видимо, у помощника капитана обострился хронический недуг.
– Принести вам что-нибудь? – сочувственно спросила Кира.
– Нет, спасибо.
Вскоре к ним присоединились и энтрописты. Вошли, спотыкаясь, одетые в запасные радужные мантии, обвивая друг друга руками, вид истощенный, но, по крайней мере, спокойный, разумный – уже лучше. За время криосна шок от разрушения ментального улья, видимо, притупился. Энтрописты держались очень близко, все время друг до друга дотрагивались, словно физический контакт отчасти заменял утраченную связь умов.
Кира подогревала и раздавала еду, как могла, помогала спутникам оправиться от последствий спячки. Вишал сел рядом с Нильсен, обнял ее рукой за плечи и тихо о чем-то заговорил. Его слова, кажется, подбодрили первого помощника: она кивала, и поза ее сделалась менее напряженной.
Когда все устроились с едой и питьем, Фалькони поднялся и объявил:
– Я должен кое о чем вам рассказать. – И он кратко описал ситуацию с Грегоровичем.
– Какой ужас! – Нильсен передернуло.
– Ты собираешься вывести его из крио? – спросила Воробей.
Фалькони покачал головой:
– Нет – по крайней мере, до тех пор, пока не выясним отношения с Узлом Умов. Мало ли, вдруг мы тут же развернемся и погоним обратно в Лигу. Если же я прикажу Хва-Йунг разморозить Грегоровича, то вы, док, будьте наготове: его нужно сразу же осмотреть.
– Конечно, – ответил Вишал. – Сделаю для него все, что смогу.
– Рад слышать, док.
2
Четыре часа спустя – все на борту уже вполне проснулись, хотя еще и чувствовали слабость – «Рогатка» состыковалась с флагманом медуз, большим мерцающим шаром с дюжиной амбразур, опоясывающих полумесяц кормы.
Весь экипаж вместе с Кирой поспешил к шлюзу. Только энтрописты остались на камбузе, прихлебывая теплый напиток и глядя на голографический дисплей.
– Мы будем наблюдать…
– …отсюда, – сказали они.
Хотя особых надежд на предстоящие переговоры Кира не возлагала, но рада была поскорее с ними покончить, чтобы – так или иначе – понять, какое будущее их ждет. На тот момент у нее не было на этот счет даже самого смутного представления. Если они решат вернуться в Лигу, следует ли ей прятаться? Или сдаться ОВК? Найти способ сражаться против медуз и жутей, избежав при этом заточения в очередной камере? Может быть, пробраться на Вейланд, найти родных, защитить их… Ей не нравилось отсутствие определенности. Совсем не нравилось.
И она видела, что подобное же беспокойство томит и Фалькони. С тех пор как они прибыли к бурому карлику, капитан сделался непривычно молчаливым, а когда Кира спросила его, в чем дело, мотнул головой и сказал:
– Думаю о том о сем. Станет легче, когда мы с этим покончим.
Не поспоришь.
«Рогатка» вздрогнула: стыковка осуществилась. Открылся наружный шлюз, и с той стороны мембрана втянулась, обнажив перламутровый внутренний люк. Люк повернулся, и за ним открылся трехметровый проход внутрь медузьего корабля.
По ту сторону ждали Щеттер и существо со щупальцами, в котором Кира по близковонию сразу опознала Лфета.
– Разрешите подняться на борт, капитан? – спросила Щеттер.
– Разрешаю, – ответил Фалькони.
Щеттер и Лфет заплыли внутрь и расположились в форкамере шлюза.
[[Лфет: Приветствую, Идеалис.]]
– Рад видеть вас целой и невредимой, майор, – произнес Фалькони. – У Жукхи началось такое пекло, что я не был уверен, выберетесь ли вы.
Как и другие члены экипажа, капитан был вооружен и не убирал руку далеко от своего бластера.
– Едва выбрались, – подтвердила Щеттер.
– А что сталось, – вступила в разговор Нильсен, – с этой – как ты ее называешь, Кира? С Ищейкой?
При упоминании древнего ужаса по спине Киры пробежал холодок. Она сама удивилась такой реакции.
Щеттер поморщилась с отвращением:
– Успела удрать прочь от Жукхи, мы не смогли ее уничтожить.
– И где же она теперь? – спросила Кира.
Майор слегка пожала плечами:
– Блуждает где-то среди звезд. К сожалению, больше ничего не могу вам сообщить. У нас не было времени гоняться за ней.
Кира нахмурилась. Плохо, что так вышло. Страшно и подумать, как Ищейка носится на свободе среди звезд, творит любые жестокости без присмотра своих создателей, Канувших. Но с этим Кира ничего поделать не могла, а если бы и могла, сейчас ее ждали неотложные дела.
– Да, это известие не из лучших. – Интонация Воробья вполне соответствовала ощущениям Киры.
Фалькони вздернул подбородок:
– Для чего понадобилась личная встреча, майор? Что такого важного нельзя было сообщить дистанционно?
Хотя инопланетянин вроде бы не мог понять вопрос Фалькони, он ответил.
[[Лфет: Течения против нас, Идеалис. Уже сейчас стая ваших военных готовится атаковать наши силы у соседней звезды. Это нападение, несомненно, потерпит неудачу, но с обеих стороны будут большие потери. Пустое море наполнится кровью, и наша общая скорбь послужит к выгоде порченых. Этот прилив нужно повернуть, Идеалис.]]
В воздухе разлилось близковоние настойчивой мольбы. За спиной Киры Итари потирал щупальца; желтая его окраска напоминала дрожжи.
Щеттер кивком указала на своего спутника:
– Лфет только что объяснил Кире ситуацию – она хуже, чем вы, возможно, думаете. Если мы ничего не сделаем, Седьмой флот будет уничтожен – и с ним всякая надежда на мир между нами и медузами.
– Лига хочет вас всех уничтожить, – напомнила Нильсен.
Майор не дрогнула:
– Это было рациональное решение в данных обстоятельствах. Я с ним не согласна, но с тактической точки зрения оно сулит определенные преимущества. Однако всякое преимущество будет утрачено, если Седьмой флот погибнет. Это крупнейший флот ОВК. Без него Лига окажется в еще более скверном положении, чем сейчас. Любая мощная атака – медуз или порченых – и наши силы будут сметены.
– Так что вы предлагаете? – спросила Кира. – У вас есть какой-то план, иначе вы не пригласили бы нас на переговоры.
Щеттер кивнула, а ответила медуза.
[[Лфет: Ты права, Идеалис. Наш план – отчаянный прыжок в бездну, но больше нам ничего не остается.]]
[[Кира: Ты понимаешь другой мой язык?]]
Близковоние понимания.
[[Лфет: Прибор, который надет на твоей коформе, переводит для нас.]]
Майор еще не закончила свою речь.
– Увы, решение премьера напасть на Узел Умов отменяет наш изначальный план. На максимальной скорости Седьмой флот достигнет Кордовы Четырнадцать-Двадцать через несколько часов. Как только это случится, флот будет обстрелян, и спасти его надежды мало. И спасение Седьмого флота, и заключение мира между нами и медузами – все окажется под вопросом. Под большим вопросом.
Кира оглянулась на Фалькони:
– Может, послать сообщение Седьмому флоту, пока он не добрался до Кордовы? Предостеречь? Щеттер, вы же знаете, как связаться по специальным каналам для военных.
– Попробовать стоит, – согласился Фалькони, – только…
– Не поможет, – сказала Щеттер. – Мы не знаем, где именно находится Седьмой. Если Кляйн не дурак – а он не дурак, – он не поведет флот по прямой траектории от Земли.
– А обнаружить их с помощью сверхсветовых сенсоров не удастся? – спросила Кира.
Щеттер неприятно улыбнулась:
– Мы пытались, но они не показываются. Не знаю почему. Другие медузы явно не обнаружили их, иначе Узел Умов об этом бы знал.
Кира припомнила слова полковника Шталя.
– На станции «Орстед» допрашивавший меня офицер сказал, что у них есть способ помешать медузам обнаружить Седьмой флот.
– Вот как? – Щеттер призадумалась. – Перед тем как я попала в плен, до меня доносились слухи из исследовательского отдела об экспериментальных технологиях, позволяющих спрятать судно в сверхсветовом пространстве. Якобы генерация каких-то сигналов ближнего действия – по сути, белого шума – мешает засечь корабль в любом диапазоне. Может быть, об этом и идет речь. – Она встряхнулась. – Неважно. Суть в том, что мы не можем обнаружить Седьмой флот в сверхсветовом пространстве, а когда они выскочат в досветовое пространство, медузы заглушат все каналы. Ни один сигнал, достаточно быстрый, чтобы вовремя достичь Седьмого флота, не обладает необходимой мощностью, чтобы пробиться сквозь помехи. К тому же они едва ли прислушаются к нашим словам.
Киру охватило разочарование.
– Тогда о чем разговор? Вы собираетесь лететь туда и сражаться вместе с Седьмым флотом? Так, что ли?
– Не совсем, – ответила Щеттер.
Фалькони поднял руку, останавливая спор:
– Погодите. А каков был изначальный план, Щеттер? Я и с ним-то не вполне разобрался. Медузы намного сильнее и могут побить нас в скорости отсюда до альфы Центавра. Зачем мы им понадобились? Разгромить своих вожаков они могут и без нас, мы же только под ногами будем болтаться.
– Как раз собиралась объяснить, – перебила Щеттер. Она потянула за пальцы скинсьюта, расправляя морщинки на манжетах. – План заключался – и поныне, добавлю, заключается – в том, что Узел Умов проведет один из наших кораблей через оборонный периметр медуз. Узел заявит, что захватил корабль в плен во время рейда против Лиги и что на борту обнаружена ценная информация. Войдя внутрь периметра, Узел укажет главную мишень, и мы взорвем флагман с их высшим руководством. Все просто.
– Проще некуда, – скривилась Воробей.
Вишал подхватил:
– Да, все просто. К обеду закончим, – он глухо рассмеялся.
По конечностям медузы прокатилась цветовая волна.
[[Лфет: Нам нужна ваша помощь, Идеалис… нам нужна ваша помощь, чтобы убить Ктейна, великого и могучего.]]
Смесь отвращения, боли и паники забила ноздри Киры, как будто медузе стало физически плохо.
И сама Кира не смогла скрыть потрясение:
[[Кира: Ктейн здесь?]]
[[Лфет: Да, Идеалис. Впервые за четыре Волны и бесчисленные циклы огромный и ужасный Ктейн оторвал от воды свои многочисленные конечности, желая лично наблюдать за вторжением на ваши планеты и сокрушением порченых. Это наш лучший, наш единственный шанс покончить с древним тираном.]]
– Кира? – напряженно окликнул ее Фалькони. Рука капитана потянулась к бластеру.
– Все нормально. Только… погоди… – отозвалась она. Ум ее кипел.
[[Кира: И для этого вам нужна помощь Лиги? Чтобы убить Ктейна и только его?]]
Близковоние подтверждения.
[[Лфет: Разумеется, Идеалис. Что же еще нам может быть нужно?]]
Кира перевела взгляд на Щеттер:
– Вам было известно, что речь идет о Ктейне?
Майор нахмурилась:
– Они упоминали его имя и раньше. Я не придавала этому особого значения.
У Киры вырвался невольный, невеселый смех:
– Не придавали особого значения… Туле!
Фалькони озабочено глянул на нее:
– Что случилось?
– Я… – Кира покачала головой. «Думай!» – велела она себе. – Ладно. Погоди. – Она вновь обратилась с вопросом к медузе:
[[Кира: Я все-таки не понимаю. Почему вы сами не убьете Ктейна? Ваши корабли быстрее наших и вы можете подплыть ближе, не вызвав подозрений. Так почему же вы до сих пор не убили Ктейна? Вы хотите, чтобы на нас легла…]]
Она не нашла медузьего эквивалента для слова «вина» и закончила иначе:
[[…чтобы о нас знали, как о сделавших это?]]
[[Лфет: Нет, Идеалис. Нам нужна ваша помощь, потому что мы не можем сделать это сами. После Смуты и неудавшегося восстания Нмарла Ктейн, мудрый и хитроумный, распорядился изменить всех вранауи, даже нас, клан Тфейр, так, чтобы мы не могли и не пытались причинить вред великому Ктейну.]]
[[Кира: То есть вы физически неспособны напасть на Ктейна?]]
[[Лфет: В этом и заключается проблема, Идеалис. Стоит попытаться, и тяжкая болезнь помешает нам сдвинуться с места. Даже мысль о том, чтобы причинить вред Ктейну, великому и могучему, вызывает у нас серьезное расстройство.]]
Глубокая морщина прорезала лоб Киры. Значит, гены медуз были модифицированы таким образом, чтобы превратить их в рабов? Подобная мысль вызывала отвращение. Чтобы собственные гены заставляли разумное существо ползать и преклоняться… мерзость! Теперь намерения Узла Умов прояснились, но эта ясность вовсе не радовала Киру.
– Вам нужен человеческий корабль, – сказала она Щеттер.
Лицо майора слегка смягчилось.
– И нужен человек, чтобы в какой-то момент нажать на спусковой крючок – в прямом или переносном смысле.
Киру захлестнул страх.
– «Рогатка» не крейсер и уже точно не боевое судно. Медузы нас на части разорвут. Вы не можете…
– Помедленнее, – вмешался Фалькони. – Введи меня в курс дела, Кира. Тут не все умеют общаться с помощью запахов, знаешь ли.
За спиной капитана нервозно переминался с ноги на ногу экипаж, и Кира хорошо понимала, отчего всем стало не по себе.
Она провела рукой по голове, собираясь с мыслями:
– Да, да… – И повторила на человеческом языке то, что услышала от Лфета, а когда закончила, Щеттер подтвердила ее слова и прояснила некоторые моменты, в которых Кира не успела разобраться.
Фалькони покачал головой:
– Так, давайте подытожим. Вы хотите, чтобы Узел Умов затащил нас в самую гущу медуз, чтобы мы напали на судно с этим Ктейном…
– «Потрепанный иерофант», – вставила Щеттер.
– Пофиг мне, как оно называется! Вы хотите, чтобы мы напали на это судно, после чего все до единой медузы, собравшиеся у Кордовы, слетятся и откроют адский огонь из всех орудий. У нас ни малейшего шанса выжить не будет. Ни малейшего.
Щеттер его реакция не удивила:
– Узел Умов обещает сделать все возможное, чтобы защитить «Рогатку» после того, как вы выстрелите в «Потрепанного иерофанта» из «Касабы». Они вполне уверены, что смогут это сделать.
Фалькони издевательски расхохотался:
– Чушь собачья! Вы не хуже меня знаете, что как только начнется пальба, никто ничего гарантировать не может.
– Если вы рассчитываете на гарантии в этой жизни, вас ждет жестокое разочарование, – сказала Щеттер и распрямилась в полный рост, что не так-то легко сделать в невесомости. – Как только Ктейн будет убит, Узел Умов берется…
– Постойте, – перебила Кира: ее посетила пугающая мысль. – А как же Гнездо Перевоплощения?
На лице Щеттер промелькнуло замешательство.
– Что-что?
– Ага, – подхватил Фалькони. – Что это?
Кира раздосадованно спросила:
– Вы не прочли мой отчет о разговоре с Итари на обратном пути от Жукхи?
Фалькони открыл рот и покачал головой:
– Я… черт! Кажется, упустил. Столько всего произошло.
– И Грегорович ничего не говорил?
– До этого не дошло.
Щеттер щелкнула пальцами:
– Наварес, введите меня в курс дела.
Кира изложила то, что ей было известно о Гнезде Перевоплощения.
– Вот же хренация, – проворчал Фалькони.
Воробей кинула в рот пластинку жевательной резинки.
– Значит, медузы способны воскресать?
– В некотором смысле, – ответила Кира.
– Так, давай разберемся: мы их убиваем, а они выскакивают из своих родильных камер свежей ромашки, помня все, что произошло, в том числе как и когда их убили?
Кира оглянулась на Щеттер:
– Вам об этом не рассказывали?
Майор покачала головой, сердясь на саму себя:
– Нет. Видимо, я не сообразила задать правильные вопросы. Что ж… это многое объясняет.
Фалькони рассеянно постучал пальцами по рукояти бластера.
– Черт! Если медузы хранят запасные копии себя, как же мы убьем этого Ктейна? В смысле, как его прикончить раз и навсегда? – Он посмотрел на Киру. – Ты же об этом хотела спросить?
Она кивнула.
Возникло близковоние понимания, и только тут Кира припомнила, что весь их разговор доступен медузам.
[[Лфет: Твоя озабоченность разумна, Идеалис, но в данном случае для нее нет оснований.]]
[[Кира: Почему?]]
[[Лфет: Потому что не существует копий узора Ктейна, великого и могучего.]]
– Как же так? – спросила Нильсен, выслушав перевод Киры.
Кира и сама недоумевала
[[Лфет: В циклы после Смуты Ктейн неумеренно удовлетворял свой гложущий голод и разросся далеко за пределы, отведенные для плоти вранауи. Это самопотворство не позволяет гордому и лукавому Ктейну использовать Гнездо Перевоплощения. Невозможно построить достаточно большое Гнездо, чтобы воспроизвести узор Ктейна. Для таких размеров не хватает тока.]]
Воробей надула пузырь из резинки:
– То есть Ктейн – жирдяй. Ясненько.
[[Лфет: Было бы благоразумнее остерегаться мощи Ктейна, двуформа. Он единственный такой, среди вранауи нет равному ему в кланах. Вот почему Ктейн, великий и ужасный, в своем величии утратил бдительность.]]
Воробей пренебрежительно фыркнула.
[[Кира: То есть если мы убьем Ктейна, на том и конец? Он умрет по-настоящему и навсегда?]]
Болезненное близковоние, медуза пошла нездоровыми пятнами.
[[Лфет: Все правильно, Идеалис.]]
Когда Кира закончила перевод, Щеттер сказала:
– Итак, возвращаясь к тому, о чем я говорила… когда Ктейн будет мертв, Узел Умов сможет захватить контроль над флотом у Кордовы. И тогда не будет необходимости опасаться, как бы кто не сбил ваш драгоценный кораблик, капитан.
– Больше всего меня волнует, как бы нас всех не поджарили, – проворчал Фалькони.
Раздраженная гримаса исказила лицо Щеттер.
– Не глупите. Вам нет никакой необходимости находиться на борту. Ваш искусственный интеллект способен направить корабль. Медузы разместят вас у себя на корабле, а после гибели Ктейна доставят всех обратно на территорию Лиги.
Хва-Йунг кашлянула:
– Грегорович…
– Верно, – кивнул Фалькони. – Вот именно.
Он снова уставился прямо в глаза Щеттер:
– Вы, должно быть, не заметили, что у нас имеется разум корабля.
Глаза майора расширились.
– Что?
– Долго объяснять. Но он тут, и он очень большой. Нам придется разобрать половину второй палубы, чтобы его извлечь. Требуется по меньшей мере два дня работы в доке.
Самоконтроль Щеттер дал трещину.
– Это… неидеально. – Она ущипнула себя за переносицу, в уголках глаз появились морщины, словно женщина боролась с мигренью. – Согласится ли Грегорович в одиночку пилотировать «Рогатку»? – Она глянула на потолок. – Разум корабля, у тебя ведь есть свое мнение обо всем этом?
– Он вас не слышит, – отрезал Фалькони. – Тоже долгая история.
– Минутку, – перебила Воробей, – если задача состоит в том, чтобы сбить «Потрепанного иерофанта», почему бы не сообщить об этом Седьмому флоту? Адмирал Кляйн тот еще гад, но он точно не дурак.
Щеттер резко дернула головой.
– Медузы и близко не подпустят Седьмой флот к флагману. А если даже подпустят, «Иерофант» тут же унесет Ктейна прочь из этой системы, и во всей Лиге не найдется судна, которое способно угнаться за медузами. – Это была правда, и все присутствующие это знали. – К тому же вы преувеличиваете готовность адмирала Кляйна выслушать то, что я могла бы сказать по этому поводу.
[[Лфет: Из-за непреодолимого побуждения вранауи будут до последней капли ихора защищать Ктейна, великого и могучего. Поверь мне, Идеалис, дело обстоит так. Даже если это будет стоить жизни всем нам.]]
Непреодолимое побуждение: холод пробежал по позвоночнику Киры. Если это похоже на болезненную потребность, вынуждавшую Кроткий Клинок откликнуться на зов Канувших… понятно, почему медузам так важно избавиться от Ктейна.
– Нам нужно обсудить это между собой, – сказала Кира майору и оглянулась на Фалькони. Тот слегка наклонил голову, соглашаясь:
– Разумеется.
Вместе со всем экипажем Кира перешла в коридор за форкамерой шлюза. Итари за ними не последовало.
Когда гермодверь защелкнулась, Фалькони заговорил первым:
– Грегорович не способен управлять «Рогаткой». Но и будь он способен, я бы не отправил его на самоубийственное задание.
– Точно самоубийственное? – спросила Нильсен.
Фалькони фыркнул:
– Ты же не собираешься нас уверить, будто в этой идиотской затее есть здравое зерно?
Помощник капитана пригладила выбившийся из пучка локон волос. Судя по ее виду, боль еще не совсем отступила, но глаза Нильсен прояснились, и голос был звучен.
– Просто хочу напомнить, что космос велик. Если «Рогатка» сумеет уничтожить Ктейна, медузы отреагируют не сразу – за это время Узел Умов примет меры и помешает им атаковать наш корабль.
Фалькони обернулся к Воробью:
– Я-то думал, за военные вопросы у нас отвечаешь ты. – И добавил, отвечая Нильсен: – Речь идет о самой здоровенной и злобной из всех медуз. Короле или там королеве спрутов. Небось подступы к «Потрепанному иерофанту» охраняют со всех сторон. Едва «Рогатка» откроет огонь…
– Бум! – вставила Хва-Йунг.
– Вот именно. Космос, конечно, велик, но медузы проворны, и оружие у них чертовски дальнобойное.
Настала пора и Кире сказать свое слово:
– Мы не знаем, как обстоит дело. Может быть, подступы к «Потрепанному иерофанту» защищает половина медузьего флота, а может быть, флагман дрейфует сам по себе. Заранее никак не скажешь.
– Будем исходить из худшего, – предложила Воробей.
– Хорошо, подступы защищены. И каковы же шансы у Седьмого флота сбить медузий флагман?
Никто не ответил. Кира оглядела своих спутников, всматриваясь в выражение их лиц. Она-то уже приняла решение: людям и медузам следует объединить силы, это единственная надежда не попасть во всепожирающую Утробу.
Первым ответил Вишал:
– Нам нужно разобраться с двумя важными вопросами.
– С какими? – уважительно спросил врача капитан.
Вишал соединил подушечки своих длинных, с округлыми кончиками, пальцев, потер их.
– Первый вопрос: может ли человечество позволить себе потерять Седьмой флот? Ответ: думаю, нет, не может. Вопрос второй: важно ли заключить мир между нами и медузами? Ответ: во всей Вселенной нет сейчас ничего более ценного, чем мир между нами. Да, я так на это смотрю.
– Не ожидал от тебя, док, – произнес Фалькони негромко.
Кира прямо-таки видела, как за полуприкрытыми глазами капитана бешено вращаются шестеренки его мозга.
Вишал кивнул:
– Время от времени имеет смысл быть непредсказуемым.
– Ценный-то мир ценный, но никто нам за него не заплатит, – вмешалась Воробей, почесывая нос красным наманикюренным ногтем. – Тут если и платят, то лишь кровью.
– Вот чего и я боюсь, – кивнул Фалькони, и Кира ему поверила.
Конечно, он боится. Как любой разумный человек. И она тоже боялась, хотя в «скинсьюте» была защищена лучше любого из членов экипажа.
Нильсен все это время, пока говорили врач и капитан, смотрела себе под ноги, будто прислушиваясь к внутреннему голосу. Теперь она тихо произнесла:
– Мы должны помочь. Мы обязаны.
– Это еще почему? – поинтересовался Фалькони. Тон его не был насмешлив: он всерьез задал свой вопрос.
– Да, объясните нам, мисс Одри, – мягко попросил Вишал.
«Надо же, стал звать первого помощника по имени», – отметила Кира.
Нильсен сжала губы, словно борясь со своими чувствами:
– Это наш моральный долг.
Брови Фалькони поползли вверх.
– Моральный долг? Слишком высоколобое понятие для меня. – Вернулась его привычная резкость.
– Перед Лигой. Перед человечеством в целом. И перед… – Нильсен указала рукой в сторону шлюза, – перед медузами.
Воробей издала такой звук, словно не поверила собственным ушам:
– Перед гадами ползучими?
– Да, и перед ними. Пусть они инопланетяне, чужаки – недопустимо вмешиваться в ДНК разумного существа и еще до рождения определять его образ жизни.
– Но из этого не следует, что мы обязаны погибнуть ради них.
– Не следует, – согласилась Нильсен, – но и отмахнуться от них мы не можем.
Фалькони в задумчивости царапал ногтями рукоять бластера:
– Давайте проясним. Воробей права: никакого морального долга у нас нет. Ни у кого из нас. Мы не обязаны поступать так, как требуют Щеттер или там Узел Умов.
– Даже если нет долга, есть обычная человеческая порядочность, – заговорил Вишал. Он смотрел себе под ноги, и голос его звучал как будто издалека. – Я бы хотел спокойно спать по ночам и чтобы мне не снились кошмары, капитан.
– Я бы тоже хотел спать по ночам, а для этого нужно оставаться живым, – парировал Фалькони. Он вздохнул, и выражение его лица изменилось, словно капитан пришел к какому-то решению. – Хва-Йунг, разморозь Грегоровича. Мы не можем продолжать обсуждение без него.
Механик открыла рот, словно собираясь возразить, но снова сомкнула челюсти, громко шлепнув губами. Взгляд ее помутнел, сосредоточившись на дополненной реальности.
– Капитан, – сказала Кира, – вы разговаривали с Грегоровичем перед вылетом. Вы знаете, в каком он состоянии. Какой же смысл?
– Он – член экипажа, – напомнил Фалькони. – И он не вовсе спятил, ты сама говорила. Он все еще понимал твои слова. Даже если он наполовину безумен, мы должны попытаться с ним поговорить. Его жизнь тоже поставлена на карту. Любого из нас мы бы подключили к разговору, даже с койки в медотсеке.
Он был прав.
– Хорошо. Сколько времени уйдет на то, чтобы его разбудить? – спросила Кира.
– Минут десять-пятнадцать, – ответил Фалькони.
Он подошел к гермодвери, открыл ее и сообщил Щеттер и медузам, ожидавшим по ту сторону:
– Нам понадобится минут пятнадцать, чтобы вывести разум корабля из крио.
Отсрочка явно не обрадовала Щеттер, но она сказала лишь:
– Делайте, что считаете нужным. Мы будем ждать.
Фалькони небрежно отсалютовал и закрыл дверь.
3
Десять минут прошли в напряженном ожидании. Кира видела, что все остальные обдумывают услышанное от Щеттер и Лфета. И она тоже думала над этим. Если Фалькони примет их план – что бы там ни сказал Грегорович, – с большой вероятностью они окажутся гостями или пленниками на одном из медузьих кораблей, лишившись собственного судна, и лишь Узел Умов будет решать, куда они полетят дальше. Не очень-то привлекательная перспектива, но и альтернатива не лучше: гибель Седьмого флота, затяжная война между людьми и медузами, уничтожение и той и другой расы жутями.
Когда миновало почти четверть часа, Фалькони не выдержал:
– Хва-Йунг? Что там у вас?
Из переговорного устройства донесся голос механика:
– Он проснулся, но я не могу добиться от него толку.
– Ты объяснила ему ситуацию?
– Айш! Конечно. Показала запись нашего разговора с Щеттер и медузами.
– И он все равно не отвечает?
– Нет.
– Не может или не хочет?
Короткая пауза. Наконец механик ответила:
– Не знаю, капитан.
– Черт побери! Сейчас приду!
Капитан отлепил башмаки от палубы, оттолкнулся, подлетел к ближайшим перилам и поспешил прочь, в штормовое убежище. За его спиной в коридоре повисло неловкое молчание. Прервала его Воробей.
– Веселуха, – сказала она.
Нильсен улыбнулась – довольно печально:
– Признаться, не так я представляла себе жизнь на пенсии.
– Да и я тоже, мэм.
Вскоре Фалькони вернулся; он торопливо пролетел по коридору, лицо озабоченное.
– Что? – спросила Кира, хотя ответ казался очевидным.
Капитан покачал головой, уперся подошвами в пол и закрепился гекконовыми присосками.
– Я ничего понять не сумел. Ему стало хуже. Вишал, осмотри его, как только мы тут закончим. Надо принять решение. Или – или. Прямо сейчас, безотлагательно.
Никто не был готов высказать вслух то, о чем они все – Кира была в этом уверена – думали. Наконец она взяла инициативу в свои руки и с наигранной бодростью сказала:
– Я голосую за.
– За что именно? – уточнила Воробей,
– За то, чтобы помочь Щеттер и Узлу Умов. Попытаться убить их тирана, Ктейна. – Вот. Она высказала это вслух, и слова повисли в воздухе, как дурной запах.
Донесся раскат низкого голоса Хва-Йунг:
– А как же Грегорович? Мы что, оставим его на «Рогатке»?
– Я бы этого не хотел, – сказал Вишал.
Фалькони покачал головой, и сердце у Киры упало.
– Нет. Я капитан корабля. Ни за какие коврижки я не пошлю Грегоровича – да и любого из вас – одного с подобным заданием. Сначала дождитесь, чтоб я умер и две недели гнил.
– Но тогда… – начала Кира.
– Это мой корабль, – повторил капитан. Странный блеск появился в его холодных голубых глазах. Кире доводилось видеть такое выражение на мужских лицах, и не раз – как правило, непосредственно перед тем, как мужчина откалывал какой-нибудь опасный номер. – Я лечу с Грегоровичем. Это единственный выход.
– Сальво! – попыталась остановить его Нильсен.
– Ты меня не отговоришь, Одри, даже и не пытайся.
Воробей скорчила рожу, ее тонкие черты исказились:
– Ах, дерьмо, дерьмо… Когда я вступала в армию, я присягала защищать Лигу от всех угроз, внутренних и внешних. Ни за какие деньги я бы не вернулась на службу, но все-таки, думаю, я верила в эту клятву, когда ее произносила. Все-таки, думаю, я и сейчас в нее верю, хотя ОВК – банда самодовольных негодяев.
– Ты не полетишь, – отрезал Фалькони. – Никто из вас не полетит.
– Извините, капитан. Если у нас есть право отказаться от полета, значит, у нас есть право и лететь. Вы тут не единственный спец по широким жестам. Кроме того, кто-то должен прикрывать вас с тыла.
Хва-Йунг положила руку на плечо Воробью:
– Куда она, туда и я. К тому же, если корабль сломается – кто его будет чинить?
– И я в стороне не останусь, Сальво, – сказала Нильсен.
Фалькони оглядел их всех, и Киру удивило страдальческое выражение его лица.
– Чтобы управлять кораблем, столько людей не нужно. Вы все проклятые дураки. Напрасно загубите себя, если «Рогатка» взорвется.
– Нет, – тихо возразила Нильсен, – не напрасно, потому что мы будем вместе, помогая друг другу выполнить важную миссию.
Вишал склонил голову:
– Вы меня не удержите, капитан. Сначала дождитесь, чтобы я умер и две недели гнил.
Фалькони, кажется, не очень понравилось, когда ему бросили в лицо его же собственные слова.
– А ты? – спросил он Киру.
У нее уже был наготове ответ.
– Разумеется. Я лучше всех, скажем так, экипирована и пригожусь, если что-то пойдет не так.
– Это уж непременно, что-нибудь да пойдет не так, – пробурчал Фалькони. – Весь вопрос в том, что и насколько не так. Ты хоть понимаешь: если в марковском двигателе произойдет утечка, тебя и «скинсьют» не спасет?
– Знаю, – кивнула Кира. Она уже смирилась с опасностью, и не было смысла переживать по этому поводу. – А что с энтропистами?
– Если захотят погостить у Щеттер – на здоровье. Если нет – добро пожаловать вместе с нами на увеселительную прогулку.
– А Триг? – напомнила Нильсен. – Мы должны…
– Вытащить его с «Рогатки», – закончил Фалкони. – Разумная мысль. По крайней мере, Щеттер сумеет вернуть его на территорию Лиги. Возражения есть? Нет? О’кей. – Фалькони глубоко вздохнул, рассмеялся и покачал головой: – Черт! Выходит, мы действительно подписались на это. Никто не раздумал? Последний шанс.
Все подтвердили согласие
– Ладно, – хмыкнул капитан. – Отправляемся. Пришьем медузищу.
4
В результате переговоров обе стороны сошлись на том, что Итари пока остается на «Рогатке»: тем самым Лфет подтверждал свою лояльность людям, и вместе с тем Итари могло им понадобиться, если бы возникли проблемы с марковским двигателем, который он усовершенствовал. Энтрописты тоже решили остаться на «Рогатке».
Они сказали:
– Как же мы откажемся…
– …помочь в столь критический момент…
– …истории?
Кира не очень понимала, велика ли будет их помощь теперь, когда ментальный улей разрушен, но позицию энтропистов оценила.
Хва-Йунг и Воробей вытащили из штормового убежища криокапсулу с Тригом и доставили ее к шлюзу. Когда капсулу передавали майору, Фалькони предупредил:
– Если с ним что-нибудь случится, я спрошу с вас.
– Я буду беречь его, как родного сына, – пообещала Щеттер.
Капитан, смягчившись, похлопал по заиндевевшему окошку капсулы. Все остальные – и Кира в том числе – тоже подошли попрощаться, а потом Щеттер протащила капсулу через перламутровый тоннель на корабль медуз.
Как только флагман Узла Умов отделился от шлюза «Рогатки», Фалькони обернулся к своим и сказал:
– Начинаем подготовку. Нильсен, со мной в рубку. Хва-Йунг, ступай в машинный зал. Воробей, открой оружейную и снаряди всех. На всякий случай.
– Есть, сэр!
– Ясно, капитан.
– Мы сможем долететь до Кордовы, никого не отправляя в криосон? – спросила Кира.
– Будет жарко, словно у Сатаны в заднице, – вздохнул Фалькони, – но долететь долетим.
– Все лучше, чем обратно в крио, – подхватила Воробей, выходя.
– Вот именно, – буркнул Фалькони.
5
Кира думала, Фалькони преувеличивал, когда предупреждал их о жуткой жаре. Увы, он не преувеличивал. Оставалось полдня сверхсветового лета от Кордовы 1420, и поскольку все, включая Грегоровича, бодрствовали, а все системы корабля работали, возможности сбросить избытки тепловой энергии не было. «Рогатка» стремительно превращалась в парник.
«Скинсьют» защищал Киру от перегрева, но она чувствовала, как горят щеки и лоб, и горячее покалывание все усиливалось. Затекавшие в глаза ручейки пота раздражали ее до такой степени, что Кира попросила чужь сделать защитный козырек у нее надо лбом.
– Жутковато выглядит, – с грубоватой прямотой заметила Воробей, ткнув в нее пальцем.
– Зато работает. – Кира промокнула щеки влажным платком.
По меркам межзвездного и даже межпланетного перелета полдня – почти ничто. Но это немалый срок для тех, кто заперт в раскаленном металлическом ящике, когда каждый вдох дается с трудом, опасно нагреваются стены и любые действия лишь усугубляют и без того неприятную ситуацию. И этот срок кажется еще дольше, если летишь туда, где имеется вполне существенный шанс погибнуть от лазера или ракеты.
По просьбе Киры Вишал выдал ей новые контактные линзы, а потом уже занялся Грегоровичем.
Прихватив линзы, Кира уединилась в каюте: все разбрелись кто куда, чтобы более-менее равномерно распределить жар своих тел и мозгов. Если бы все собрались в одном помещении, там перегрелись бы системы жизнеобеспечения.
– Это вредно для «Рогатки», – ворчала Хва-Йунг.
– Знаю, – отвечал Фалькони, – но несколько часов она выдержит.
Кира, как могла, старалась отвлечься, читая, играя в различные игры, но мысли ее постоянно возвращались к Грегоровичу: чем дольше тянул с диагнозом Вишал, тем сильнее обострялась тревога. Вторгались и переживания о том, что ожидало их у Кордовы, то и дело возникал образ Ктейна, великого и могучего, который сидит там, словно огромная жирная жаба, раздутый заносчивой самоуверенностью, полагающийся на жестокую силу. И как отреагирует адмирал Кляйн на появление «Рогатки» и Узла Умов… и чем обернется вся их отважная, отчаянная авантюра…
Готовых ответов не было, но Кира продолжала размышлять, читая в фоновом режиме. Ни с чем привычным эту ситуацию не сравнить, единственный маяк, на который она могла ориентироваться, – самоощущение. Но и самоощущение сделалось в последнее время зыбким, Кроткий Клинок вынудил ее растянуться далеко за пределы себя.
Темная поросль выстилала изнутри ее каюту, плоть от ее плоти и все же чуждая ей. Странно все это.
Кира встряхнулась и вновь сосредоточилась на дополненной реальности в контактных линзах.
6
Прошло без малого четыре часа, прежде чем включилась внутренняя связь и Фалькони сказал:
– Слушайте все. Я только что получил отчет от Вишала.
Кира у себя в каюте навострила уши, чтобы ничего не упустить.
– Вкратце: Грег в довольно скверной форме. Всплеск напряжения из-за блокировщика сопротивления повредил всю его нейросеть. Выжгло изрядную часть проводов, и связь между мозгом Грега и компьютером с каждым днем ухудшается, поскольку пораженные нейроны гибнут.
Зазвучали, перебивая друг друга, встревоженные голоса.
– Он умрет? – с типичной для нее прямотой спросила Воробей,
– Только если нас всех завтра взорвут, – ответил Фалькони. – Вишал не знает, приведет ли это к постоянным проблемам или Грег всего-навсего лишится некоторого количества мозговых клеток. Сейчас судить об этом невозможно, а в медотсек, чтобы просканировать, Грега не закатишь. При этом док говорит, что Грег, скорее всего, страдает от тяжелого сенсорного расстройства, попросту от глюков. Поэтому Вишал загрузил его успокоительным и продолжает с ним возиться.
– Айш! – откликнулась Хва-Йунг. Механик реагировала непривычно эмоционально. – Это я виновата. Не следовало нажимать прерыватель, пока не проверила всю линию.
Фалькони фыркнул:
– Нет, Сонг, это не твоя вина. Откуда тебе было знать, что там стоит блокировщик, да и Грег, придурок упрямый, не оставил нам выхода. Виноваты вояки, и только они. Не казни себя.
– Есть, сэр.
– Хорошо. Будут новости – всех извещу.
И связь отключилась.
В сумраке своей каюты, подсвеченном лишь зеленым мерцанием похожих на фрукты шаров, свисающих с выращенных Кротким Клинком лиан, Кира сидела, обхватив себя руками. Значит, Грегорович допустил фатальную ошибку, когда отказался лететь к Кордове. Но он хотел сделать как лучше, он не заслужил такой беды, и ей тяжко было думать о нем, одиноком пленнике своего безумия, не отличающем реальность от иллюзий. Наверное, он думает, что спутники бросили его. Как это ужасно.
Если б только… если б она могла помочь.
Кира посмотрела на руку, выращенную для нее Кротким Клинком. Она-то не сумеет помочь, но вдруг на это способна чужь? Нет, нет, немыслимо. Слишком велика разница между рукой или деревом и мозгом. Малейшая ошибка обойдется Грегоровичу слишком дорого.
Она отбросила эту мысль.
7
С усовершенствованным стараниями Итари марковским двигателем «Рогатка» смогла нырнуть в гравитационное поле Кордовы почти так же глубоко, как медузы. Они выскочили из сверхсветового пространства возле испещренной кратерами луны, вращающейся вокруг небольшого газового гиганта: координаты им заранее указал Узел Умов. Как только марковский двигатель выключился, Кира, энтрописты и весь экипаж, за исключением Вишала, покинули вынужденное уединение и все вместе устремились в рубку.
Когда они сгрудились в рубке, Кира глянула на записи внешних видеокамер «Рогатки». Луна отчасти закрывала обзор, но видны были корабли Узла Умов вокруг, нависавший над ними лиловый газовый гигант и, в нескольких часах лета вглубь системы, скопление точек – там был развернут Седьмой флот.
Кораблей ОВК было много – очень много, – но не они, а то, что Кира разглядела ближе к центру системы, вызвало у нее изумленный вздох.
– Ши-Бал! – буркнула Хва-Йунг и положила руку на плечо Воробья, словно пытаясь ободрить свою подругу. Воробей и глазом не моргнула.
Рой медузьих кораблей окружал небольшую каменистую планету рядом с оранжевым карликом, звездой спектрального класса K. И кроме кораблей еще множество других конструкций: стационарные космические верфи; огромные сверкающие солнечные коллекторы; искусственные спутники разнообразных размеров и типов; защитные лазеры размером с корветы ОВК.
Медузы вели открытую разработку полезных ископаемых на скалистой планете. Два космических лифта и четыре орбитальных кольца позволяли легко и быстро транспортировать руду с изуродованной поверхности планеты. Они уже освоили значительную часть коры, шрамы были видны даже из космоса – безумный узор прямоугольных раскопок, их выдавали резкие тени по краям.
Итак, не все медузьи корабли предназначались для сражения, но все равно их боевой флот превосходил численностью Седьмой по меньшей мере вдвое. Самый крупный корабль – должно быть, это и есть «Потрепанный иерофант», решила Кира – вытянулся вдоль верфи и плескался в гравитационном колодце планеты, словно раздутый кит. Как все медузьи корабли, флагман был жемчужно-белым, с поясом амбразур по периметру, и, судя даже по тем возможностям, которые приобрела «Рогатка» благодаря медузьим секретам, «Потрепанный иерофант» был намного маневреннее человеческих судов. Рядом с ним дрейфовало несколько кораблей, но они выглядели как ремонтные суда, а не охранная гвардия.
– Туле! – прошептала Нильсен. – Почему Седьмой флот не улетает? У них нет ни малейшего шанса.
– Физика, – мрачно ответил ей Фалькони. – Пока сбросят скорость, уже окажутся на расстоянии выстрела от медуз.
Воробей вставила свое слово:
– К тому же, если они развернутся, медузам легче будет их добить. Так они хотя бы могут во время боя укрываться за планетами, лунами и астероидами.
– И все же… – начала и не договорила Нильсен.
– Раскрываю радиаторы, – возвестила Морвен.
– Самое время, – буркнула Воробей. Как и все остальные, она истекала потом.
Фалькони скользнул в свое кресло, на голографическом экране появилась Щеттер. За ее спиной виднелось залитое синим светом помещение со структурами, похожими на кораллы. По изогнутым переборкам перемещались медузы.
– «Рогатка» исправна, капитан?
– У нас все о’кей.
Это вроде бы удовлетворило майора.
– По словам Лфета, нам разрешено пройти внутрь оборонного периметра медуз. Отмечаю для вас местоположение «Потрепанного иерофанта».
– Нам вроде бы повезло. – Кира жестом указала на флагман. – Не очень-то он надежно защищен.
– Это если не считать бластеров, ракет и электромагнитных пушек на борту, – съехидничала Воробей.
Щеттер покачала головой:
– Ситуация прояснится лишь тогда, когда мы сократим дистанцию. Обнаружив Седьмой флот, медузы переместятся. Вы же видите, они уже занимают новые позиции. Нам остается лишь надеяться, что они не примут решение окружить кольцом «Иерофант».
– Скрестим пальцы, – вздохнул Фалькони.
– И на ногах, – подхватила Воробей.
Майор на миг отвела взгляд от камеры:
– Мы готовы. Начинайте разгоняться по моей команде… Начали!
Зазвучал сигнал набора ускорения, и Кира выдохнула с облегчением, вновь ощутив свой вес. Она знала, что Узел Умов действует синхронно с ними, корабли медуз со всех сторон окружают «Рогатку», прикрывая ее. Таков был план.
– Оставайтесь на линии, – велел Фалькони. – Я свяжусь с Седьмым флотом.
– Поняла.
– Морвен, соедини нас с Седьмым флотом. Используй исключительно узколучевой сигнал. Сообщи, что Кира Наварес с нами и нам нужно поговорить с адмиралом Кляйном.
– Минуту, сэр, – отозвался искусственный интеллект.
– По крайней мере, перестрелка еще не началась, – заметила Воробей.
– Что ж, мы подоспели вовремя и веселье не пропустим, – откликнулся Фалькони.
Долго ждать ответа не пришлось: на переговорном устройстве замигала лампочка и Морвен доложила:
– Сэр, нас приветствует военное судно «Беспощадная сила».
– Выведи на экран, – скомандовал Фалькони.
Рядом с лицом Щеттер на голограмме появилось изображение помещения, которое Кира опознала как командный центр боевого корабля. Посередине сидел адмирал Кляйн с очень прямой спиной, сжатыми челюстями, развернутыми плечами, короткой прической и четырьмя рядами орденских планок на левой стороне груди. Как все офицеры космической службы, он мог похвастаться густым космическим загаром – настолько темным, что, подумала Кира, он и в долгом отпуске не избавится от него.
– Фалькони! Наварес! Что, во имя всего святого, вы тут делаете?
Акцент адмирала Кире опознать не удалось, но, разумеется, он откуда-то с Земли.
– Неужели не догадываетесь, сэр? Мы – передовой отряд! – Фалькони ухмыльнулся так, что Кире захотелось разом и обнять его, и стукнуть по наглым губам.
Адмирал густо покраснел:
– Передовой отряд? Сынок, в последний раз, когда я о вас слышал, вы сидели под стражей на «Орстеде». Что-то я сомневаюсь, чтобы Лига вас отпустила, и уж точно они не отправили бы сюда эту груду ржавого железа, которую вы считаете кораблем.
Похоже, оскорбление «Рогатки» задело Фалькони, но Киру больше заинтересовал тот факт, что ОВК не известило Седьмой флот об их побеге. «Должно быть, флот соблюдал радиомолчание, – размышляла она. – Или же после нашего отлета дела в Солнечной системе пошли совсем плохо».
Адмирал еще не все сказал:
– Кроме того, поскольку я вижу рядом с вами корабли медуз, я делаю вывод, что вы предупредили Узел Умов, а это значит, что мои охотники-искатели болтаются без дела в космосе, в то время как они могли бы пригодиться мне здесь.
Адмирал ткнул пальцем в экран, и Киру передернуло:
– Это измена, капитан. Это измена, Наварес. И вас всех это касается.
Кира и члены экипажа обменялись взглядами.
– Мы не предатели! – оскорбленным тоном ответила Воробей и добавила: – Сэр.
– Мы прилетели сюда, чтобы помочь, – негромко сказала Кира. – Если вы хотите сохранить хоть небольшой шанс пережить эту битву, не говоря уж о том, чтобы выиграть войну, – выслушайте нас для начала.
– Вот как. – Кляйн, судя по его виду, ни одному ее слову не поверил.
– Да, сэр. Прошу вас.
Взгляд адмирала сместился. Кире показалось, что с начальником заговорил кто-то, не попавший в камеру. Затем адмирал вновь сосредоточил внимание на собеседниках, взгляд пристальный, никаких компромиссов.
– Даю вам единственный шанс: попытайтесь убедить меня, что вас не следует рассматривать как вооруженного противника, Наварес. Постарайтесь воспользоваться этим шансом.
Кира поймала его на слове. Она говорила быстро, ясно и так прямо и просто, как только могла. Но при этом она и не скрывала свое отчаяние, потому что это тоже было важно.
Надо отдать ему должное, адмирал не перебивал. К тому времени как она закончила, лицо адмирала пересекали глубокие морщины.
– Ничего себе история, Наварес. И вы ждете, что я в это поверю?
Вмешалась Щеттер:
– Сэр, верить нам необязательно. Нам всего лишь нужно…
– Кому это «нам», майор? – уточнил Кляйн. – Насколько мне известно, вы все еще офицер на службе ОВК. Вы подчиняетесь не медузам, вы подчиняетесь вышестоящему офицеру, и в данный момент это я.
На голограмме было видно, как Щеттер замерла по стойке «смирно».
– Да, сэр! Мне это известно, сэр! Я лишь пытаюсь ответить на ваш вопрос.
Странно было видеть, как она склоняется перед чьим-то авторитетом.
Кляйн скрестил руки на груди.
– Продолжайте.
– Как я уже сказала, сэр, можете нам не верить. Мы не просим помощи, не просим вас пренебречь приказами. Мы хотим лишь, чтобы вы не стреляли, пока мы проходим через систему. И если нам удастся убить Ктейна, не нападайте сразу на Узел Умов. Дайте им шанс возглавить медуз и скомандовать отступление. Адмирал, мы могли бы одним ударом прекратить войну между нашими расами. Ради этого стоит рискнуть.
– Вы в самом деле рассчитываете убить Ктейна? – осведомился адмирал.
Фалькони кивнул:
– По-моему, у нас есть неплохие шансы. Иначе я бы не полез.
Адмирал кивнул:
– Мне приказано уничтожить Узел Умов, флот медуз и нынешнее руководство медуз, причем флот и руководство являются главной целью. – Он уставился на них из-под щетинистых бровей. – Если вы сумеете убрать Ктейна, а Узел Умов сумеет взять власть над прочими медузами… тогда, полагаю, Узел сделается новым руководством медуз и уже не будет Узлом Умов. Кроме того, медузий флот уже не будет представлять угрозы для людей… с натяжкой, конечно, но, думаю, я сумею убедительно изложить это премьер-министру.
Напряжение слегка спало.
– Спасибо, сэр! – сказала Щеттер. – Вы не пожалеете об этом решении.
Кляйн вздохнул:
– По правде говоря, приказ напасть на Узел Умов с самого начала был стратегической ошибкой, и я не один так думаю… Если все получится, множество солдат и гражданских будут обязаны вам жизнью.
Тут взгляд его сделался жестче.
– А что касается вас, майор, если мы из этого выберемся, вы сразу же явитесь в расположение Седьмого флота. Это приказ. Уничтожение главаря медуз облегчит вам возвращение, но в любом случае вам предстоят допросы, и внутренняя служба безопасности вас так просто не отпустит. Сами знаете. А после решим, что с вами делать.
– Есть, сэр, – ответила майор.
Кире показалось, эта перспектива ее не обрадовала.
– Хорошо. – Кляйн вновь сосредоточил внимание на том, что происходило вокруг него в командном центре, и сказал: – Мне пора. Через семь часов мы столкнемся с медузами. Они зададут нам жару, но мы постараемся отвлечь основные силы от «Потрепанного иерофанта». Остальное зависит от вас. Сообщите нашему корабельному разуму, Алетейе, если в планах произойдут какие-то изменения. Удачи и счастливого возвращения. – И, к изумлению Киры, отсалютовал им: – Наварес! Капитан Фалькони!