– И есть хочу, – тихо продолжил он.
Виктория, не сводя с него синего взгляда, покопалась в кармане штанов и извлекла давно засохшее печенье, про которое и забыла. Затем она осторожно протянула ему «угощение». Офицер принял еду, с хрустом сжевал каменное печенье, скомкал бумажку и метко кинул в ближайший металлический мусорный бак.
В здании академии не осталось никого. Младшие курсанты вернулись в казармы. Все её однокурсники разъехались ещё утром. С сегодняшнего дня им разрешён выход в город на свободное посещение. Все вернулись домой. Все, кроме неё.
Сидящий рядом лейтенант с удивлением смотрел, как ледяные снежинки, падая на голые руки девушки, каплями стекали к её запястьям. Внутри у неё ядерный реактор? Он чувствовал, что ещё пара минут, и рискует замёрзнуть насмерть.
– Что ещё? Ты уже примёрз к этим ступенькам, – сердито отозвалась Виктория.
– Ты согрела меня, накормила. Теперь ты в ответе за того, кого приручила, – открыто усмехнулся Дмитрий.
Девушка поднялась, глядя на него сверху вниз.
– Ты кем себя возомнил? – глухо спросила она.
Длинные каштановые волосы трепетали на ветру, мягко касаясь непослушными прядями его лица. Они удивительно мягкие, внезапно подумалось Левину. Её глаза горели синим огнём, и лейтенант вдруг понял, что рука курсантки протянута ему уже несколько секунд. Теряя терпение, Виктория силилась не сжать её в кулак. Ей это дорого давалось. Дмитрий это отлично знал. Его холодная ладонь обхватила горячие пальцы девушки, неожиданно сильные. Виктория потянула его на себя и смогла поднять, внешне не прилагая особых усилий.
– Тебе некуда идти? – спросила девушка.
Она не глядела на него, но продолжала удерживать за руку и вести за собой, словно малое дитя. Лейтенант усмехнулся, позволяя девушке это странное действие. Его дело почти сделано…
– Мой мотоцикл у аллеи, – Левин придержал свободной рукой сползающую куртку.
Виктория свернула в указанную офицером сторону и через минуту увидела его чёрного зверя. Девушка вздохнула и подошла к мотоциклу.
– Я живу через три квартала, – Дмитрий позволил ей завести двигатель и даже сел позади курсантки, обхватив её за тонкую талию.
От девушки исходило тепло, и Левин даже немного согрелся. Они выехали с территории академии, поворачивая к центральной заснеженной дороге. Волосы Виктории не давали ему нормального обзора, и Дмитрий намотал их на руку, удерживая на месте. Они прибыли быстро, останавливаясь у широкого подъезда.
Виктория поднималась следом за лейтенантом, и с каждым этажом её мысли неслись всё более бурно. Странный парень. Она его раньше не видела. Откуда он взялся в академии? Что ему нужно-то? Глупые подозрения вкрались в голову. Не имея сил отогнать их, девушка заявила, едва лейтенант открыл двери своей квартиры:
– Тебе нужен секс?..
Офицер замер с ключами в руке, потом услышал, как они зазвенели, ударившись о каменный пол. Глядя на её искреннее смятение, Дмитрий придал своему голосу мягкость, надеясь успокоить девушку.
– Мне нужно было доказать управлению, что ты добровольно пойдёшь за мной, Вереск. Отныне я твой курирующий офицер.
Удар в челюсть пришёлся неожиданно… Лейтенант про себя изумился той силе, что была приложена девушкой. Он, выше её более чем на голову, в два раза шире в плечах, а со всего роста грохнулся на пол, прямо в прихожую. Этот маленький волчонок больно кусался! Левин улыбнулся, потирая место удара, затем сделал широкий жест руками.
– Добро пожаловать!
ГЛАВА 13
Территория «пустоши»
Старая ветхая хижина так вросла в мягкую, поросшую высокой травой землю, что казалось, будто грязные окна выходили прямо из неё. Она стояла в гуще леса, укрытая влажным мхом и обросшая десятками страшных слухов и баек, придуманных обитателями пустоши. Люди обходили стороной это заброшенное место, наслышанные о странной старухе, которая жила одна уже многие годы. К ней обращались редко и в действительно серьёзных случаях. Когда надо было остановить мор, или принять сложные роды, ведь дети рождались в пустоши так редко и только трое из десяти достигали взрослого возраста…
Мик, шагая по мягкой земле, чувствовал, как в один ботинок потихоньку набирается вода. Дырки от укуса, оставшиеся на нём после встречи с маленьким задирой, напомнили о себе. Обувь пора менять. С этими мыслями Готьер грубо постучал в покосившуюся деревянную дверь. Труха с неё посыпалась на его ноги.
– Кого принесло?! – голос, старый и скрипящий, словно рассохшийся табурет, донёсся до Мика, нетерпеливо постучавшего снова.
– Открывай или я её сломаю! – потребовал гость.
– Да иду я, иду! – проворчали в ответ, – какого чёрта так терроризировать бедную дверь?
Наконец-то ему открыли, и Мик скептически оглядел хозяйку хижины. Маленькая бесформенная старушенция, похоже, была старше его самого, причём вдвое (если читать то, что после применённой сыворотки жил и не старел уже второй век). Серые, торчащие в разные стороны космы, не знали ни воды, ни расчёски.
– Ну, привет, красавчик. Чем милая дама может быть полезна? – она улыбнулась почти беззубым ртом, вызывая у Мика отвращение.
– Сгинь… – он грубо оттолкнул пятернёй, прямо в лицо, продолжавшую ухмыляться ведьму.
Та, не удержавшись на коротких кривых ногах, приземлилась на грязный пол. Пыль облаком поднялась вокруг старушки. Мик прошёл в тесную комнатушку, закрывая за собой ветхую дверь. Ведьма меж тем, не унывая, расправила драный подол, перевалившись на бок, и подпёрла косматую голову грязной рукой.
– Что рычишь-то? – поинтересовалась она.
– Иди к чёрту! Не до твоих выкрутасов, – молодой человек похлопал себя руками по карманам, вспоминая, куда девал найденную на скалах вещь.
– Может это поднимет тебе настроение?.. – мелодичный женский голос заставил Мика, теряя терпение, поднять хмурый взгляд на хозяйку дома.
Её дряблая старая кожа таяла на глазах, обращаясь гладкой, чистой, молодой. Теперь изящная, рука поддерживала прекрасную голову, со струившимися по плечам и полу медными кудрями. Восхитительное тело, не стеснённое более старыми одеяниями, ослепительной белизной контрастировало с чёрным от времени и грязи полом. Полные алые губы манили, улыбаясь. Она протянула к гостю руку, схватив за штанину.
– Иди ко мне… – томно произнесла красавица.
Мик потёр переносицу, чувствуя, что ещё мгновение и голова его закипит. Уставая ждать, пока друг закончит страдать идиотизмом, он освободил ногу, переступил через разочарованную нимфу и направился к неприметной старой стене. Два небольших лесных волка высунули головы из-за ветхой перегородки у почерневшего камина. Тот, что был моложе, почти щенок, приветственно тявкнул, махая серым хвостом. Мик подмигнул ему, нажимая на одну из досок. Он услышал знакомый щелчок. Стена отъехала в сторону, пропуская гостя в тайное помещение.
– Зачем пришёл средь бела дня? Что случилось? – мужской голос за спиной принёс Мику некоторое облегчение.
– Есть дело, Креш, – гость обернулся, про себя перекрестившись в надежде, что спектакль на сегодня окончен.
Крешник был его другом. Давним. Лучшим. Единственным. Сумасшедшим и гениальным. Чтобы сохранить свой секрет и выжить хоть как-нибудь в столь отчаянных условиях, ему приходилось использовать одно из своих детищ, которым он так любил давать звучные имена.
«Морок» словно щит отгораживал его от взглядов посторонних, позволяя им видеть лишь иллюзию. Ту самую, которую прибор им позволял. Образ старой сумасшедшей ведьмы подходил идеально. При необходимости Креш мог попасть практически в любую часть пустоши и оказаться вне подозрений. И быть в безопасности, оставаясь никому не интересным, ввиду аскетичного образа жизни и отвратной внешности…
Мужчина отключил ненужный в данный момент прибор, позволяя другу наконец успокоиться. Сухопарый, вечно всклокоченный, Крешник нетерпеливо потёр руки, следуя за гостем. Ноги его были настолько длинными, что казалось, занимали две трети всего его тела.
– Ну, я вижу, ты мне что-то принёс? – Креш выхватил накопитель из ладони Мика, умудрившись просочиться перед ним, первым оказываясь в неожиданно большом помещении.
Мик проворчал, устраиваясь в удобном кожаном кресле и немного расслабляясь в приятной прохладе. Система кондиционирования была настоящим подарком. Эта часть хижины, в отличие от передней комнаты, служившей ширмой для посторонних глаз, полностью обустроена, напичкана аппаратурой и лабораторными принадлежностями. Все её стены были уставлены различными приборами, назначение которых Мик с трудом понимал. Но ему достаточно и «Морока»…
Креш пошаркал в старых ботинках с разноцветными шнурками к аппаратуре, соединённой с огромным экраном. Приседая у него прямо на пол, и о чём-то сам с собой споря, мужчина пытался воспроизвести содержимое отобранного накопителя.
– Что на нём? – Мик попытался прервать монотонное бурчание друга.
– Защита, – только и сказал Креш.
– Ты можешь взломать её? – спросил гость.
– Ну, разумеется! – обиженно проворчал он, – она довольно примитивна. У кого ты его стянул? Что на нём? Это не местная игрушка.
– Я не крал её, в известном понимании. Её потеряли – я нашёл, – Мик закинул ноги на пустой металлический ящик.
Он и сам хотел бы знать, что там. Не понимая толком почему, сердце снова часто забилось. Воспоминания от такой короткой встречи взволновали его, заставляя отключиться от происходящего вокруг. Готьер вдруг понял, что его настойчиво окликали.
– Эй! Ты со мной? – друг махал ему руками.
– Я с тобой, Креш, – Мик поднял взгляд на вспыхнувший экран.
Файлов было много. Систематизации никакой не прослеживалось. Казалось, что хозяйка накопителя наспех скинула всё в одну кучу. Снимки и видеозаписи датировались лишь несколькими месяцами давности. Креш поколдовал над данными и упорядочил информацию.
– Не забудь потом вернуть всё, как было. Возможно… – Мик замялся.
– Возможно? – приподнял лохматую бровь хозяин дома.