В Уссурийском крае реки, горы и мысы на берегу моря имеют различные названия. Это произошло оттого, что туземцы называют их по-своему, китайцы – по-своему, а русские, в свою очередь, окрестили их своими именами. Поэтому, чтобы избежать путаницы, следует там, где живут китайцы, придерживаться названий китайских, там, где обитают тазы, не следует руководствоваться названиями, данными русскими. Последние имеют место только на картах и местным жителям совершенно не известны.
Расспросив китайцев о дорогах, я наметил себе маршрут вверх по реке Тадушу, через хребет Сихотэ-Алинь, в бассейн реки Ли-Фудзина и оттуда на реку Ното. Затем я полагал по этой последней опять подняться до Сихотэ-Алиня и попытаться выйти на реку Тютихе. Если бы это мне не удалось, то я мог бы вернуться на Тадушу, где и дождаться прихода Г. И. Гранатмана.
Река Тадушу почему-то называется на одних картах Ли-Фуле, на других – Лей-фынхе, что значит «удар грома». Тазы (удэгейцы) называют её Узи. Некоторые ориенталисты пытаются слово «Тадушу» произвести от слова «дацзы» (тазы). Это совершенно неверно. Китайцы называют её Да-цзо-шу (Большой дуб). Старожилы-манзы говорят, что дуб этот рос в верховьях реки около Сихотэ-Алиня. Дерево было дуплистое и такое большое, что внутри него могли свободно поместиться восемь человек. Искатели женьшеня устроили в нём кумирню, и все проходившие мимо люди молились богу. Но вот однажды искатели золота остались в нём ночевать. Они вынесли кумирню наружу, сели в дупле и стали играть в карты. Тогда бог послал жестокую грозу. Молния ударила в дерево, разбила его в щепы и убила игроков на месте. Отсюда и получилось два названия: Лей-фынхе и Да-цзо-шу, впоследствии искажённое.
Низовья Тадушу представляют собой большую болотистую низину, это был большой залив. Устье реки находилось немного выше того места, где ныне расположилась деревня Новотадушинская. Высокие террасы на берегу моря и карнизы по склонам гор указывают на отрицательное движение береговой линии и отступание моря. Немалую роль в этом сыграла и сама река, в течение многих веков наносившая осадочный материал и откладывавшая его в виде мощных напластований. Затем образовалась большая лагуна, отделённая от моря одним только валом. Озера, оставшиеся ныне среди болот, – это наиболее глубокие места лагуны; здесь в непосредственной близости к воде я увидел большие заросли какой-то снежно-белой растительности, при ближайшем осмотре оказавшейся эдельвейсом. Как-то странно было видеть этот красивый альпийский цветок на самом берегу моря.
Склоны соседних гор почти совершенно голые. Только с подветренной стороны группами кое-где растёт низкорослый дуб и корявая берёза.
В заводях Тадушу осенью держится много краснопёрки, тайменя, кунжи, горбуши и кеты. В озёрах есть караси и щуки.
Длина всей реки 68 километров. Протекает она по типичной денудационной долине, которая как бы слагается из ряда обширных котловин. Особенно это заметно около её притоков. В долине Тадушу сильно развиты речные террасы. Они тянутся всё время то с одной, то с другой стороны почти до самых истоков.
Если идти вверх по реке, то в последовательном порядке будут попадаться следующие притоки: с левой стороны (по течению) – Дунгоу[98], Канехеза[99] и Цимухе. По последней идёт тропа на реку Тютихе. Затем ещё две небольшие речки: Либагоуза[100] и Дитагоуза[101] с перевалами на реку Динзахе. Справа маленькие речки: Квандагоу[102] и Сяень-Лаза, потом следует Сяо-лисягоу[103] и Да-лисягоу[104] с перевалами на Тапоузу. Ещё дальше – Юшангоу[105] со скрытым устьем (перевал на Хулуай) и Сибегоу[106] (перевал на Арзамасовку). Последняя длиной 30 километров и состоит из двух речек: Хаисязагоу[107] и Цименсангоуза[108]. У места слияния их поселились все тадушенские туземцы.
Наш путь лежал по левому берегу реки. Там, где ранее было древнее устье, тропа взбирается на гору и идёт по карнизу. Отсюда открывается великолепный вид на восток – к морю, и на запад – вверх по долине. Слева характер горной страны выражен очень резко. Особенно величественной кажется голая сопка, которую местные китайцы называют Дита-шань[109], а удэгейцы – Дита-кямони, покрытая трахитовыми осыпями. По рассказам тазов, на ней раньше водилось много пятнистых оленей, но теперь они почти все выбиты. Внизу, у подножия горы, почти на самой тропе, видны обнажения бурого угля.
Из правых притоков Тадушу интересна река Лисягоу. Она длиной 12 километров, по ней проходит тропа на реку Арзамасовку. Подъём на перевал с южной стороны пологий, зато спуск в долину Тадушу крутой и очень живописный. Тропа здесь проложена по карнизу. Это след старинной дороги, которая в древние времена проходила вдоль всего побережья моря и кончалась где-то у мыса Гиляк. Само название Лисягоу показывает, что здесь много растёт грушевых деревьев. Около устья Лисягоу в долину Тадушу вдаётся горный отрог, соединяющийся с соседними горами глубокой седловиной, отчего он кажется как бы отдельно стоящей сопкой. У подножия её расположилась богатая фанза Си-Ян, окружённая старинными осокорями.
День кончился. На землю спустилась ночная тень. Скоро всё должно было погрузиться в мрак.
Когда мы подходили к фанзе, в дверях её показался хозяин дома. Это был высокий старик, немного сутуловатый, с длинной седой бородой и с благообразными чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что живёт он здесь давно и с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в фанзу. Внутри её было так же всё в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение старика.
Вечером после ужина я стал его расспрашивать о Тадушу и о дороге на Ли-Фудзин. Сначала он говорил неохотно, но потом оживился и, вспоминая старину, рассказал много интересного. Оказалось, что он был маньчжур, по имени Кинь Чжу, родом из Нингуты. На реке Тадушу он жил более шестидесяти лет и уже собирался уехать на родину, чтобы там схоронить свои кости. После этого он рассказал мне о первых годах своей жизни в дикой стране среди инородцев. От этого маньчжура я впервые услышал интересное сказание о давно минувшем Уссурийского края. То была междоусобная борьба между каким-то царём Куань Юном, жившим на реке Сучане, и князем Чин Ятай-цзы из Нингуты. Далее он говорил о битве на реке Даубихе и на горе Коуче-дынцза (около поста Ольги). Старик говорил пространно и очень красиво. Слушая его, я совершенно перенёсся в то далёкое прошлое и забыл, что нахожусь на Тадушу. Не один я увлёкся его рассказами: я заметил, что в фанзе все китайцы притихли и слушали повествования старика. Далее он говорил о какой-то страшной болезни, которая уничтожила почти все оставшееся после войны население.
Тогда край впал в запустение.
Первыми китайцами, появившимися в уссурийской тайге, были искатели женьшеня. Вместе с ними пришёл сюда и он, Кинь Чжу. На Тадушу он заболел и остался у удэгейцев (тазов), потом женился на женщине их племени и прожил с тазами до глубокой старости.
Наконец старик кончил. Я очнулся и вновь увидел себя в современной обстановке. В фанзе было душно; я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Небо было чёрное; звёзды горели ярко и переливались всеми цветами радуги; на земле было тоже темно. Рядом в конюшне пофыркивали кони. В соседнем болоте стонала выпь; в траве стрекотали кузнечики… Долго я сидел на берегу реки. Величавая тишина ночи и спокойствие, царившее во всей природе, так гармонировали друг с другом. Я вспомнил Дерсу, и мне стало грустно. Я поднялся, пошёл в фанзу, лёг на приготовленную постель, но долго не мог уснуть.
На другой день, распростившись со стариком, мы пошли вверх по реке. Погода нам благоприятствовала. Несмотря на то, что небо было покрыто кучевыми облаками, солнце светило ярко.
Верхняя половина долины Тадушу несколько разнится от нижней. Внизу, как выше было сказано, она слагается из целого ряда больших котловин, а вверху становится похожей на продольную долину. Здесь она принимает в себя с правой стороны маленькую речку Чингоузу[110] с тропой, ведущей к тазовским фанзам на реке Сибегоу, а с левой стороны будет большой приток Динзахе. Этот последний длиннее и многоводнее, чем сама Тадушу, и потому его надо бы считать главной рекой, а Тадушу – притоком. О реке Динзахе я буду говорить ниже подробнее.
На реке Тадушу много китайцев. Я насчитал девяносто семь фанз. Они живут здесь гораздо зажиточнее, чем в других местах Уссурийского края. Каждая фанза представляет собой маленький ханшинный[111] завод. Кроме того, я заметил, что тадушенские китайцы одеты чище и опрятнее и имеют вид здоровый и упитанный. Вокруг фанз видны всюду огороды, хлебные поля и обширные плантации мака, засеваемого для сбора опия.
В верхней части долины живут тазы. Они, как всегда, ютятся в маленьких фанзочках манзовского типа. Китайцы их немилосердно эксплуатируют. Грязь в жилище, грязь в одежде и грязь на теле являются источником всяческих болезней и причиной их вымирания. Китайцы приходят в Уссурийский край одинокими и отбирают от инородцев женщин силой. От этого брака получаются дети, которых нельзя причислить ни к китайцам, ни к инородцам. Большая часть инородческого населения Южноуссурийского края, в том числе и на Тадушу, именно такие нечистокровные тазы. Очень многие из них, и в особенности женщины, курят опий. Это тоже является одной из главных причин их обеднения. Табак курят все, даже малые ребятишки. Мне неоднократно приходилось видеть детей, едва умеющих ходить, сосущих грудь матери и курящих трубку.