— Вы шутите, — сказала она, потрясенная до глубины души.
Финн по-прежнему нависал над ней.
— Нет, — дохнул он ей в самое ухо.
Лорд Чедвик не обмолвился даже намеком. Ну и нервы у этого человека! Целовался с ней сразу после того, как избил собственного брата!
Она не знала, что сказать, но ее сердце таяло. Ради нее Финн вытерпел побои. Он достоин восхищения, даже в таком растрепанном виде.
— Могло быть намного, намного хуже, — добавил он, и его голос странно дрогнул, вдруг становясь нежным. — Я мог бы размазать его по стенке. Но я предпочел отпустить его с миром. Вы же знаете — это холодный, бесчувственный тип, даже теперь, когда он много лет носит титул графа, и все получает на серебряном блюде.
Эти слова показались Марше ужасными: разве можно так говорить о брате, при всех, на балу! Но может ли она винить Финна?
— Вы должны поехать домой и приложить сюда сырое мясо, — сказала она мягко и в то же время назидательно, приложив палец к его распухшей губе. Точно так же, как, бывало, делала внушение маленьким драчуньям в школе.
— Ладно, — ответил он громким шепотом. — Да только в Олбани бифштекса не найдется. А Дункан не разрешает приезжать в его дом. Вот почему я пью уже четвертый стакан лучшего бренди, что есть у Ливингстона. Чертовски болит!
Он помахал рукой и послал улыбку группе дебютанток, которые таращили на него глаза справа от Марши. В его привлекательности сомневаться не приходилось, даже теперь, со следами драки на лице. Напротив, так он становился похожим на одного из героев романа Мэри Шелли.
— Лорд Чедвик сожалеет, что ударил вас? — спросила она.
— Нет. — Финн снова склонился к ней поближе. — Он завидует тому, что отец любил меня больше. Завидует, что все любят меня больше, чем его! — Он застонал. — Черт, угораздило же родиться младшим сыном!
— Право же, вам пора ехать, — сказала она. — Клянусь, ваша щека распухает прямо на глазах.
Финн не сводил с нее взгляда.
— Вот почему вы мне так нравитесь, — сказал он серьезно. — Я вам небезразличен даже сейчас, после долгих лет. Надеюсь, небезразличен. Правда?
Ее бросило в жар.
— Разумеется. Мы… мы с вами старые друзья. Но вы должны ехать домой. Сейчас же.
— Вы мне приказываете. — Он улыбнулся. — Раньше вы такой не были, но мне нравится.
Она не смогла сдержаться и рассмеялась, и он рассмеялся в ответ, а затем схватился за щеку и болезненно поморщился.
Так что пришлось довольствоваться улыбками. Даже сейчас, когда он был пьян, Марша удивлялась: до чего же у них с Финном одинаковая манера улыбаться! Так было с самого начала, с самой первой улыбки много лет назад, которой они обменялись, едва началось их совместное путешествие в Ливерпуль.
Ей живо вспомнилось, как в тот день лорд Чедвик читал книгу: пальцы впились в обложку, веки опущены; губы плотно сжаты.
— Вы прекрасны, — говорил тем временем Финн. — Теперь даже красивее, чем были… тогда.
Она почувствовала, что краснеет.
— Спасибо, — быстро сказала она. Как он может говорить об этом? Ему не следовало поднимать эту тему. Никогда! — Мне пора идти.
И быстро пошла прочь. Убежать бы еще от тревожного предчувствия, что прошлое может вернуться, чтобы стать навязчивым кошмаром. Проходя мимо группки волооких дебютанток, которые вовсю глазели на Финна, Марша заметила, что девушки провожают ее любопытными взглядами. Как будто ее окружал невидимый ореол — ощущение потери. Или поражения. Или позора.
Почему бы не использовать это неприятное чувство как движущую силу, решительный толчок в спину, приближающий ее к конечной цели этого вечера — схватке с Лизандрой?
А потом можно будет ехать домой.
— Пора покончить с этим, — сказала она вполголоса. Звуки скрипок, смех и позвякивание тарелок заглушили ее тихий боевой клич.
Виконтесса беседовала с тремя модно одетыми дамами, которые дебютантками явно не были, судя по ярким оттенкам их нарядов и уверенной манере себя держать.
Марша протянула руку, чтобы потрогать цветок в волосах, но цветка уже не было.
Пусть будет так. Цветок символизировал ложь.
На мгновение ее пронзила страстная тоска по той девочке, которой она могла бы остаться.
Что ж, хорошо. Неужели ей нужен этот цветок, если вспомнить, как грубо обошелся граф с Финном?
Она не стала медлить, оказавшись подле Лизандры. Ей нечего терять.
— Леди Эннис? — Одной из дам пришлось слегка подвинуться, чтобы им с Маршей не толкаться локтями. — Могу я переговорить с вами с глазу на глаз?
Лицо Лизандры оставалось спокойным и невозмутимым, когда она переглянулась с подругами. Повинуясь молчаливой просьбе, они отошли, предварительно смерив Маршу такими взглядами, будто она никто. Причем Никто — с большой буквы.
— Не уверена, что у меня есть желание с вами говорить, — сказала Лизандра жеманным голоском маленькой девочки.
— Зато я уверена, что у меня действительно нет желания говорить с вами, — ответила Марша. — Но ничего не поделаешь.
Лизандра сделала большие глаза.
— Если вы думали, что я собираюсь умолять вас вернуть мне работу, то вы ошибаетесь.
Не верилось, что у нее язык повернулся сказать эти слова. И каким дерзким тоном! Ведь она как раз собиралась умолять. Ради Оук-Холла она была готова на все. Но лишь сейчас Марша поняла, что никудышная из нее директриса, если она так и будет жить в постоянном страхе перед Лизандрой.
Нет, ей придется выстоять перед этой коварной виконтессой ради того, чтобы у любимой школы было будущее.
— Уходите. — Лизандра сделала глоток игристого вина из бокала и уставилась куда-то в пространство, надув губы, — полагая, должно быть, что это выходит у нее очень мило.
Марша физически ощущала направленные на них взгляды, слышала шепотки, которые порхали по бальному залу.
— Не уйду, пока не задам вам один вопрос, — сказала она. — Вы дали мне отставку только потому, что хотите закрыть школу навсегда, но боитесь, что я помешаю? — Затаив дыхание, она ждала ответа.
— А если хочу, разве вас это касается? — спросила Лизандра раздраженным тоном, взглянув наконец прямо в лицо Марше.
— Это очень даже меня касается, — решительно заявила Марша. — Я люблю Оук-Холл и людей, которые там работают.
Лизандра пожала плечами.
— Я вдова. Не вижу, зачем мне подвергать риску свое финансовое благополучие, вкладывая в Оук-Холл огромную долю наследства, которое оставил мне покойный супруг.
Примерно такого ответа Марша и ожидала, но тем не менее мучительная правда стала для нее потрясением. Ее девочки, умницы и красавицы, ее школа, это величавое здание, чей камень точили солнце и дождь, а еще вереницы детей, идущих по его залам из года в год… Скоро их разлучат друг с другом.
Школу Оук-Холл закроют.
И это будет трагедией.
Проглотив стоящий в горле ком, она поклялась про себя, что не станет плакать.
— Миледи, у меня для вас предложение. — Сейчас ее устами говорила начальница школы и в то же время человек, который не остановится перед тем, чтобы нарушить правила, если будет нужно.
— Вот как? — Лизандра ехидно рассмеялась. — Вы предлагаете сделку мне?
— Сначала я должна сказать вот что. Если вы закроете школу Оук-Холл, все будут думать, что вы скупитесь жертвовать на благотворительные цели, что вы некомпетентны и невежественны. И не уважаете прекрасные традиции, которые приняты в нашем обществе.
— Вот это да, — хмыкнула Лизандра. — Похоже, вы как следует отрепетировали свою маленькую речь.
Ах, так и есть. Снова и снова она прокручивала эти слова в голове, начиная со вчерашнего вечера.
— Здравствуйте, сэр Мартин, — пропела Лизандра, помахав щеголеватому пожилому джентльмену, который проходил мимо. — Леди Прингл? Как ваши дела? — Наклоном головы Лизандра приветствовала величественную даму в красном шелковом наряде, которая накладывала креветки себе на тарелку.
Очевидно, все было задумано для того, чтобы Марша почувствовала себя ничтожеством. Но она не станет обращать внимание на эту глупую выходку.
— Если вы закроете школу, — Марша заговорила чуть громче, потому что пора было переходить непосредственно к тому, от чего негодовала ее душа; Лизандра — просто глупая корова, и ей плевать на Оук-Холл, — вы упустите возможность подняться по социальной лестнице быстрее, чем можете себе представить. Этот путь гораздо короче, чем тот весьма предсказуемый путь, которым вы собираетесь следовать, миледи.
Сложив изящные руки на роскошной груди, Лизандра мрачно смотрела на Маршу.
— Интересно, — сказала она наконец. — И что же это за предсказуемый путь?
— Брак с Китто Тремеллином, графом Шафтсбери. С еще одним мужчиной, который годится вам в дедушки.
Судьба была благосклонна к Марше. Как раз сейчас в бальном зале наступило временное затишье. Ее слова услышали все. Рука леди Прингл, держащая креветку, застыла на полпути ко рту. Сэр Мартин, который приступил к поискам сигары в собственном кармане, по-видимому, забыл, что хотел курить.
Лизандра в замешательстве скосила на них глаза, а затем снова воззрилась на Маршу.
— Только дура упустит возможность разбогатеть и получить высокий титул. Я стану графиней.
— Очень многие согласятся с вами, — сказала Марша. — Но какой ценой вам достанутся высокий социальный статус и финансовое процветание?
— С меня довольно, — возмутилась Лизандра. Ее грудь бурно вздымалась, очевидно, к удовольствию сэра Мартина. Он и думать забыл о сигаре и восхищенно смотрел в их сторону.
— Вы уверены? — спросила Марша. — Примите мое предложение, и сможете провести в Корнуолле чудесные каникулы. Вы будете отдыхать и развлекаться. Иначе каждая проведенная там минута будет отравлена тревогами и сомнениями: сможете ли вы поладить с новым мужем, который будет контролировать и расходы, и каждую отлучку из дому?
Это заявление, по-видимому, повергло Лизандру в немое изумление.
Марша мысленно скрестила пальцы.
— Позвольте мне превратить Оук-Холл в модную школу, какой сами желаете ее видеть, сохранив в то же время славу оплота просвещения, каким она уже является. Тогда вы заслужите уважение и восхищение своих друзей. Вы усилите свое влияние в высшем свете, и для достижения высокого общественного положения и финансового благополучия вам не понадобится обручальное кольцо на пальце. Миледи, вы получите свободу жить так, как хотите. И остав