В ожидании ответа я заставил свое тело расслабиться и продолжал наблюдать за тигром сквозь полуопущенные ресницы, не сомневаясь, что он ощущает и мой взгляд, и сковавшее меня внутреннее напряжение. Но я не мог однозначно решить, понимает ли он причину, которая заставляет меня чувствовать себя в его присутствии неуютно.
– Сталкивался, – не стал медлить он, словно догадавшись, какие именно воспоминания заставляли меня стискивать зубы. – Правда, давно это было, еще даже Рауль не родился. Ты ведь встретился с ним в степи?
Его тон изменился или… мне это просто показалось? Но в его глазах было не сочувствие – этого чувства по отношению ко мне он бы не позволил, а сопереживание, которое заставляло задуматься, как именно он воспринимает меня.
– Да, – подтвердил я то, в чем он и без меня был уверен. – Герцог заплатил его вождю за мою жизнь. Это была далеко не первая его попытка избавиться от неродного сына, но одна из последних. Не сумев меня убить, Пустота был казнен двумя своими соплеменниками, которые его сопровождали. Терзар следил за ним, потому оказался свидетелем этого ритуального действа. Остальное можно описать в нескольких словах. Мой воин притащил брошенного умирать убийцу в тот дом, где мы с ним обитали, а затем два семидневья мы с Терзаром по очереди сменяли друг друга у его постели, пытаясь выходить.
– А когда стало понятно, что смерть больше не стоит у него за спиной, он дал тебе клятву как своему вождю, – задумчиво протянул тигр, поигрывая бокалом, который в его больших ладонях казался уж больно хрупким, и, резко подняв голову, пристально на меня посмотрел. – Дамир, мне нужна его помощь.
Теперь я мог позволить себе и улыбнуться.
– Не дает покоя крепость Арансон-Хар?
– Не дает покоя то, что мне пытаются подсунуть в качестве врага демонов, зная, какие отношения связывают меня с их повелителем. Ведь именно ему я обязан тем, что мой старший сын все еще жив.
Я кивнул – не только потому, что разделял его тревогу, но и подтверждая, что мне известны те события, о которых он говорил.
– О возможной наивности и недальновидности нашего врага ты конечно же не думаешь?
– О наивности и недальновидности? – усмехнулся он. – Для того чтобы пространственная ткань, защищающая нас от населенного нечистью мира, полностью восстановилась, требуется еще пара сотен лет. Но с каждым уходящим десятилетием усилия, необходимые, чтобы пробить портал, будут все более значительными.
– А наша троица в любой момент может взяться за ум и решить, что предначертанное пророчеством менее обременительно, чем постоянная борьба с тварями и обвиняющие взгляды тех, кто знает, что этого можно было избежать.
– Но таких буквально единицы. Летописи если и говорят об анималах, то настолько расплывчато, что соотнести описанное там с существующей расой крайне сложно. А реальные знания лишь у тех, кто находится в близком родстве с ними или…
– Связан с тем миром, из которого они пришли, – закончил я за него.
– Однако это не объясняет поступок демона, пронесшего яд в крепость.
– Но объясняет действия Вахира, сделавшего все, чтобы завладеть частью артефакта, и брата наследницы змей, в руках которого находится другая его часть.
– Не складывается. – На лице тигра появилась улыбка, но лучше бы ее не видеть тем, о ком он сейчас думал. – Степняк никогда ни с кем не договаривался. Так что или его действия направлял тот, кому удалось взять власть над ним, или…
– Все это стечение обстоятельств, в которое мы поверили. – Мне опять пришлось заканчивать за него, и вывод, который я был вынужден сделать, мне совершенно не нравился.
– Вот поэтому я и выпросил у Анжи тебя и твоего телохранителя.
– А он у тебя – Азаира, – фыркнул я, несильно-то расстраиваясь из-за подобного поворота событий. Я не собирался скрывать, что в какой-то мере завидовал Ренарду и Терзару. Так что возможность не просто попытаться распутать клубок интриг, но и делать это там, где повсюду подстерегала опасность, не могла меня не радовать.
– Я буду спокоен за наследника, если рядом с ним будет эта женщина, – не принял моего шутливого тона князь. – Но я сдержу данное твоему королю слово и расторгну помолвку, если Верта этого потребует.
Если Верта этого потребует…
Договорившись с князем, что утром я вместе с телохранителем отправлюсь в крепость, попросил разрешения покинуть гостеприимного хозяина и, получив в ответ кивок и многозначительную улыбку, отправился к сестре моей жены.
Я рассчитывал, что Азаир, принимая во внимание скоропалительность помолвки и усталость невесты, не станет обременять ее своим присутствием, и оказался прав. Не только в этом, но и в том, что она меня ждала.
Приставленный ко мне оборотень проводил меня к покоям Верты, которые оказались напротив тех, что занимал наследник, и не успел я постучать в дверь, как ее горничная уже приглашала меня войти.
Не ошибся я и в том, что на лице девушки не было заметно отчаяния.
Отослав служанку, Верта попросила меня отвести ее в парк, слава о котором докатилась даже до человеческих земель. Отказывать ей я не стал – знал, что за ее внешним спокойствием прячется сильная воля, не позволяющая проявить эмоции. А прогулка вполне могла если уж не вернуть в ее душу безмятежность, так хотя бы слегка успокоить. Это было самое малое, что я должен был для нее сделать.
Я помог ей накинуть легкий плащ, идеально подходивший к простому, но элегантному платью, в которое она переоделась, пока я беседовал с князем, и подал руку, на которую она облокотилась, одарив меня странной улыбкой.
Покинув гостиную, интерьер которой лучше иных слов говорил о вкусе и щедрости главы клана тигров, мы направились к малоизвестной для тех, кто не был завсегдатаем этого замка, лестнице, ведущей прямо в парковый комплекс. На мой взгляд, он уступал лишь одному саду – тому, который был разбит в крепости у повелителя демонов.
Мягкие ковры, мозаика на стрельчатых окнах, аромат свежесрезанных цветов в больших напольных вазах, изящные статуэтки на мраморных подставках.
Впрочем, все это лишь мишура. И мы с Вертой оба это понимали, потому что каждому из нас довелось узнать, что именно в этом мире имеет настоящую ценность. Но, увы, это так тяжело давшееся знание не отвергало понятия долга и делало выбор между ним и любовью более тяжелым.
– Еще есть надежда. – Мы не торопясь подошли через укрытую ветвями деревьев аллею к фонтану, когда я нашел в себе силы заговорить.
Глядя на то, с каким мужеством она принимала необходимость этого решения, я не самыми пристойными словами поминал и собственного короля, и князя с его заботой о наследнике, и… себя.
Нет, мы с Алексом так и не стали близки настолько, насколько связала дружба меня, Арадара, Ренарда и Терзара, но пара разговоров по душам у нас с ним состоялась. Но ни в первый, ни во второй раз я не посчитал для себя возможным заговорить о его отношениях с сестрой моей жены.
Вероятно, попроси меня об этом Самира, и я нашел бы нужные доводы, чтобы объяснить, как сложно в нашем мире обрести любовь и как легко оборвать ее нити.
Увы, теперь я мог лишь терзаться о несделанном, не имея права посвятить Верту в то, что было задумано ее братом.
– Анжи ошибся. – Голос Верты был настолько тих, что я едва расслышал его в журчанье воды, падающей из раскрытых ладоней высеченной из горного хрусталя статуи женщины, установленной в центре небольшого бассейна. – На Алекса нельзя давить.
Смысл сказанного ею, дошедший до меня сквозь пелену собственных раздумий, пронзил сердце болью, словно кинжал.
Она знала… Она не могла не знать! Одна из лучших выпускниц пансиона для благородных девиц, помощница лорда, возглавлявшего тайную канцелярию…
Она не могла не понять, ради чего король пошел на то, чтобы лишить ее свободы выбора мужа!
– Верта… – Стыд сжигал мою душу. И пусть я лишь принял волю своего господина, в моих силах было все изменить. Но я не сделал этого.
Я, конечно, мог оправдать себя тем, что совершенно иные проблемы требовали моего внимания, что Азаир был для нее тем самым идеальным партнером, о котором можно было только мечтать, что их союз только упрочит связи, сложившиеся между оборотнями и людьми… но я не имел права оправдывать свое бездействие. Потому что лучше многих других знал, что значит любить и быть любимым.
– Так действительно будет лучше. – Ее ладонь легла на мою, которой я сжимал рукоять кинжала. Словно прощая. – Но… я все равно верю.
Тиана
Очнулась я то ли от холода, то ли… от боли. Впрочем, через мгновение уже не могла разобрать, что мучает меня сильнее.
Не открывая глаз и сохраняя поверхностное дыхание, вслушалась в то, что меня окружало, но, как ни напрягала слух, кроме монотонной капели слева от себя, ничего подозрительного не обнаружила. Присутствия магии – тоже.
Нет, она была, и я ее ощущала, но через толщу чего-то, что не позволяло ей приблизиться ко мне, окружая плотным, уютным коконом.
Посчитав, что сколько ни откладывай, а столкнуться с действительностью придется, приподняла ресницы, отметив, что вокруг хоть и довольно темно, но не настолько, чтобы использовать кошачье зрение. Не хотелось мне проявлять свои способности, и не только потому, что это подпитывало почти истаявшую связь с тотемом.
Чем меньше обо мне знают те, в чьи руки я попала, тем лучше.
Если, конечно, это им уже неизвестно.
Убедившись, что мое возвращение из беспамятства никого не заинтересовало, попыталась сесть. Пусть и не с первой попытки, но мне удалось и это. Ну а словечки, которые сопровождали такое нехитрое действие, я оставила на совести решивших, что бой двое на одного – честный.
Возможно, не появись в самый разгар сражения еще парочка желающих пообщаться с нами с помощью мечей, мы с Ньяллем и вышли бы победителями из этой схватки – даже мой старший дядя, признанный мастер клинка, по достоинству оценивал способности барса.
Но… нам не повезло: противников оказалось слишком много для нас двоих и они нам мало в чем уступали. Если не сказать больше – один из тех, с кем сражался друг и помощник моего мужа, покорял сочетанием ледяного спокойствия, удивительной подвижности и непредсказуемости. О технике же его боя можно было только мечтать.