Так быстро? — не поверила Оля, но почти сразу роды продолжились. Со вторым ребёнком действительно оказалось быстро и легче, чем с первым. Через несколько минут мальчиков положили ей на живот и та же акушерка её похвалила:
— Молодец, быстро управилась. Легко родила и мальчишки хорошие. Давай, подрасти и приходи за девчонкой.
— Легко? — поразилась она. — Этот ужас — это легко? Да я… я… да больше никогда!
Потом она долго изучала два одинаковых красных личика, пытаясь найти в них черты Саши — и не находила. И своих тоже. Зато оказалось, что не такие уж они одинаковые…
На выписку за ней приехали Лёша с Олесей.
— Здоровы, спят и кушают хорошо, — доложила она.
— Хорошо, если и дальше так будет, — сказала Олеся с явственным сомнением. — Смотри, если будет совсем плохо, звони, мы с дочкой приедем с ними погулять, чтобы дать выспаться.
— Спасибо, — тихо ответила Оля.
— А ты изменилась.
— Да?
— Была дёрганная, нервная вся, похожая на пугливого оленёнка, а сейчас такая уверенная, неторопливая и спокойная, как дорожный каток.
— Ну и сравнения у тебя, — рассмеялась Оля.
Оля понимала, что дети не всегда будут спокойными и скоро начнётся настоящий ад, но знала, что справится. Она сама не могла сказать, откуда к ней пришла такая уверенность в собственных силах. Оля надеялась, что обойдётся и без помощи, но одно то, что она была обещана, уже успокаивало.
Ожидаемый ад, однако, всё не наступал. Мальчики по-прежнему хорошо ели и почти не плакали, Оле удавалось высыпаться — если и не всегда, то часто. Олеся, забежавшая в гости с пачкой памперсов и небольшим тортиком, выслушала Олю, поглядела на малышей и заявила:
— Ну, ничёссе! Мне одна доча успела жару задать, до сих пор с ужасом вспоминаю, а у тебя просто подарочные дети! Радуйся, значит. С чёрной полосы выскочила, теперь белая началась. Пусть всё будет хорошо!
— Спасибо! — улыбнулась Оля. — Похоже, и впрямь всё налаживается. С мамой вчера разговаривала: говорит, папа на поправку пошёл. Уже ходит нормально, сам себя обслуживает. Она скоро снова на работу выйдет.
— Ну вообще здорово! — обрадовалась Олеся. — Я очень рада за тебя. А ты сама как? Нормально?
Оля подумала и удивлённо сказала:
— Знаешь, а я, кажется, нет. Вроде бы, раз всё наладилось, должна, но я так устала! Иногда даже злюсь на Сашу: он же знал, что у него теперь семья. Как он мог надраться и сесть за руль? Не понимаю! Он же и не пил никогда, в рот не брал! С чего вдруг? Это… так глупо и неосторожно. И несправедливо, что, человек умер, впервые оступившись. Некоторые, говорят, годами ездят подшофе — и с рук сходит, а тут… вот так.
— Может, как раз потому, что непривычный. Теперь уже не узнать, что случилось. Не мучай себя этим. Просто отпусти.
Проснулись мальчики. Олеся помогла их переодеть, Пока Оля их кормила, убрала со стола и помыла посуду.
После её ухода прошло с четверть часа. Когда раздался звонок, Оля решила, что это Олеся что-то забыла. Оглядела комнату, коридор — вроде бы ничего нет. Распахнула дверь — и обмерла. На пороге стоял Саша с букетом роз.
Глава 9
Это было настолько дико и неправдоподобно, что Олю словно парализовало.
Саша неловко переступил с ноги на ногу, протянул ей букет:
— Оленька, любимая, я всё объясню.
Она взяла цветы автоматическим движением, не спуская глаз с его лица. Красные розы… она покупала на похороны точно такие же. И Саша был почти такой же, как тогда, в морге… Только волосы отросли… Прошло больше полугода, тело должно было сильно разложиться… Или это был летаргический сон? Нет, такого не могло быть….
Оля попятилась. Саша принял это за приглашение и перешагнул через порог. Она не собиралась оставаться в квартире с призраком! Нельзя дать ему закрыть дверь!
Оля не была суеверной, но в этот момент её охватил ужас, лишающий всякого соображения. В ушах шумело — так шуршал песок, стекающий в могилу, пульс гулко грохотал, как комья по крышке гроба! В этих жутких звуках появился звон — нудный, однотонный, он всё нарастал. В глазах потемнело, ноги подламывались… Оля потеряла сознание.
Пришла в себя она на тахте в большой комнате. Как противны прикосновения холодной мокрой ткани! Она открыла глаза — Саша сидел рядом и с испуганным видом протирал ей лицо полотенцем. были противными.
Оля подняла дрожащую руку и, стиснув зубы, коснулась его лица. Щека оказалась нормальной на ощупь и тёплой.
— Ты… ты живой?.. — уточнила она.
— Конечно! — горячо подтвердил он. — Прости, что так вышло, но я только сегодня вспомнил о тебе. Я расскажу, что случилось — ты не поверишь!..
Оля села, охваченная внезапной злостью:
— Ага, вот как! Вспомнил он! Я тут с детьми гроблюсь, ночами не сплю, с потопом разгребалась одна, по добрым людям ходила, бабушку похоронила, обрыдалась вся. А ты, значит, в гробу полежал, типа отдохнул? Ну надо же, он спохватился, что у него, оказывается, семья есть! Мудак! Я и без тебя справляюсь! Одна справляюсь, понял? Я на твои похороны знаешь, сколько денег вбухала? Катись отсюда!
— Куда? — опешил Саша.
— А мне какое дело? Где шлялся, туда и катись! — она вскочила, швырнула в него мокрым полотенцем и, закрыв лицо скрещенными руками, опустилась на пол и расплакалась.
Как она мучилась без него! Сколько раз вздрагивала, заметив на улице похожую причёску, фигуру или походку. Сколько раз встречала в томительных снах — и просыпалась с лицом, мокрым от слёз. А он!.. «Только сегодня вспомнил» — ну не гад ли?
Саша поймал полотенце и растерянно смотрел на Олю, не представляя, что делать. Глухие звуки рыданий привели его в себя. Он отбросил полотенце на стол, сел на пол рядом с ней и обнял.
Оля, не глядя, с силой ткнула его локтем. Саша охнул, и отодвинулся. Оля не услышала, как негромко хлопнула входная дверь, но вдруг почувствовала запах духов и вскинула голову. У двери стояла элегантная дама лет сорока в длинной шубе из голубой норки с тортом в руках.
— Иди чай сделай! — скомандовала она. Саша вскочил и отправился на кухню, по дороге забрав торт. Оля поражённо оглядела незнакомку и спросила:
— Вы кто и с какой стати распоряжаетесь в моём доме?
Впрочем, ответ на этот вопрос её уже не слишком интересовал. Вспышка словно выжгла её. Она всё ещё не могла найти приемлемого объяснения внезапному воскрешению мужа, но чувствовала себя слишком разбитой, чтобы думать об этом. Безумно хотелось спать. Хоть бы все ушли и оставили её в покое!
Женщина хмыкнула и объявила:
— Я твоя свекровь. Меня зовут Людмила Эдуардовна.
— Что вам от меня надо? — возмущённо пробормотала Оля.
Мысли прояснились.
Это Саша, точно он! Живой. У Саши есть мать. Значит, нашлись его родные. И похоронила она не мужа, а… его брата. Близнеца. Но как это могло случиться?
Она потрясла головой и спросила:
— Что вообще происходит?
— Я ещё и сама ничего не поняла, — дружелюбно сказала незваная гостья.
У Оли снова звенело в ушах, давило в висках и был забит нос. Голова слегка кружилась и сил спорить или ругаться не было. Она проскочила мимо дамы в шубе, злобно зыркнув на неё, и юркнула в ванную комнату. Включила холодную воду, вымыла лицо, высморкалась и устало опустилась на край ванны, пытаясь собраться с мыслями и силами. Саша стал в дверях, подал ей полотенце и робко сказал:
— Я не виноват, правда. Ну… разве что совсем чуть. Я расскажу — сама решишь. У нас дочь или сын?
— Два, — устало пробормотала она. — Два сына.
Он шумно вдохнул и попросил:
— Можно увидеть?
Оле и хотелось похвастаться сыновьями, и в то же время обида не давала подпускать Сашу к детям. Она поднялась и мрачно сказала:
— Пойдём.
В комнату вошла первая, и встала так, чтобы быть между Сашей и малышами, словно он мог схватить их и убежать.
— А мне можно?
Женщина — Оля забыла, как её имя — стояла в дверях, не решаясь переступить порог. Она уже сняла роскошную шубу и оказалась худощавой, миловидной и очень скромно одетой: обычные джинсы и простая клетчатая рубашка. Оля сочла, что без шубы и нахальной самоуверенности она выглядит куда симпатичнее и кивнула, приложив палец к губам.
Она подошла, посмотрела с умилением, что-то неслышно прошептала, а потом подтолкнула Сашу в сторону двери, а Олю очень бережно взяла Олю за плечи и увлекла к тахте.
— Надо же. Я, оказывается, бабушка… — с удивлением сказала она. — Это здорово, но… как-то внезапно. Давайте сядем и сначала я расскажу, как встретила сына, а потом он нам расскажет, что вспомнил. Я сама ещё ничего толком не знаю.
Она опустилась на тахту, словно показывая пример. Оля поколебалась и тоже села — с той стороны, где было меньше места, чтобы муж не мог устроиться рядом. Она не собиралась так сразу его прощать: пусть сначала объяснится.
— Я вас слушаю.
— Напомню, меня зовут Людмила Эдуардовна. С мужем я разошлась в годы перестройки. Он начал заниматься какими-то махинациями, большие деньги его испортили. Развестись мы не успели, его убили, но он успел забрать у меня одного сына. Я искала его, но не нашла. В органах меня тоже не обнадёжили, сочли, что Лёшеньку убили вместе с отцом.
Она мимолётным движением погладила Сашину руку, и только тут Оля сообразила:
— Так Саша на самом деле Лёша?
— Алексей Александрович, да, — она помолчала, покачала головой и зло сказала: — Не удивлюсь, если бывший и по имени его не звал. Никогда он детьми особо не занимался, так что, думаю, забрал одного сына, чтобы сделать гадость мне. А другого оставил, чтобы жизнь мёдом не казалась: был у нас такой разговор, что без детей мне легко стане…. Ну, уже неважно. Думаю, не надо объяснять, как я тряслась над вторым ребёнком! Правда мне было куда легче обеспечивать семью, чем многим в то время. На счету мужа были деньги, которых хватило не только на жизнь. Сначала открыла пекарню. Дело шло прекрасно, и я хорошо продала её, когда узнала, что в районе строится хлебозавод с кондитерским цехом. Потом вложилась в салон своей подруги, ну а сейчас у меня их уже несколько. Я бухгалтер, деньги считать умею и представляю, как и куда лучше вкладывать. А вот сына я упустила. Мне было больно, что у него нет отца и брата — он сначала ужасно скучал по Лёше… Я так старалась обеспечить Илье всё остальное, ну и… перестаралась, очевидно.