Оля умела быть объективной и честно себе призналась, что она Саше не пара: пусть даже у него маловато житейского опыта, но он самостоятельный человек, замечательный работник, получающий, зарплату куда выше средней по региону — она сама видела. А она — зелёная девчонка, только что поступившая в институт, до собственного дохода и самостоятельности — как до Луны, ещё учиться и учиться. Он уже сталкивался с жизненными сложностями и преодолел их, а она — балованная мамина дочка, не знавшая никаких проблем. И в конце концов он просто очень красив, а у Оли внешность так себе, средненькая. Конечно, Саша легко найдёт себе более подходящую девушку!
Соседа она не видела и всё больше терзалась этими мыслями. За всё время лишь раз столкнулась с ним на лестничной площадке, когда выходила в магазин, а он с какими-то мужиками поднимался вверх по лестнице. Они посторонились, чтобы пропустить, Саша поздоровался, и она, опустив взгляд к замызганным ступеням, тихо пробормотала ответное приветствие. Щёки и уши разгорались, она чувствовала жар и ускорила шаг, умирая от неловкости.
Как только угораздило влюбиться, ведь никакого повода Саша не подавал!
До этого Оля влюблялась лишь раз, в девятом классе, когда к ним пришёл новенький мальчик. Это был очень красивый мальчик с голубыми глазами и пшеничными волнистыми волосами, ужасно похожий на Сергея Есенина. И имя у него было красивое, можно сказать, княжеское — Владислав, Влад. Его посадили за вторую парту у окна, и Оля, сидевшая сзади и у стены, могла беспрепятственно смотреть на него в течение уроков. Задумчивый взгляд, устремлённый в окно, изящные музыкальные пальцы, аккуратный костюм (он единственный в классе носил галстук-бабочку) — всё так выгодно отличало новенького от остальных мальчишек, что Оля была совершенно покорена.
Знакомство она не форсировала, здраво рассудив, что, раз они вместе учатся, то рано или поздно оно всё равно произойдёт. Пока же ей было достаточно сладкого замирания в груди и неопределённо-возвышенных мечтаний. Глядя на золото берёз и багрянец клёна за окном, она представляла, как Влад будет смотреть ей в глаза и проникновенно читать стихи…
Учителя новенького особо не трогали — давали время на адаптацию. Лишь два раза его вызвали к доске — и это было душераздирающее зрелище. Владислав ужасно стеснялся, глядел под ноги и бормотал что-то совершенно нечленораздельное. Один раз ему поставили тройку, другой — влепили пару, и Оля кипела от вопиющей несправедливости: как можно вызывать к доске человека, который ещё не успел войти в коллектив? Ясно же, что ему не до учёбы! На волне сочувствия её сердечная склонность лишь укрепилась.
Оля ни с кем не делилась чувствами, но бдительные одноклассницы заметили её томные взгляды и верно их истолковали, а кто-то даже постарался донести до сведения новенького, что Олька Малинина в него втюрилась. На большой перемене Владислав в сиянии собственной неотразимости подошёл к ней и, глядя со спокойной уверенностью альфа-самца, изрёк:
— Привет! А ты зачётная телка. Будешь со мной ходить?
Вероятно, начни он лаять или верещать, Оля была бы меньше поражена. Наваждение лопнуло мгновенно, как воздушный шар, налетевший на иглу, а контраст между реальным Владом и его воображаемым образом был так огромен, что сдержаться было невозможно. Она подняла изумлённый взгляд на почти есенинское лицо и расхохоталась.
Смеялась Оля так заразительно, что заулыбались все ученики, что оказались рядом. Парень отшатнулся от неожиданности, обвёл взглядом одноклассников и обиженно пробормотал:
— Вы же говорили…
— Ну, значит, ошиблись, — насмешливо сказал кто-то.
Оля иногда вспоминала светлое, вдохновляющее чувство первой влюблённости, от которого хотелось петь и летать. В её воспоминаниях оно не было связано с бывшим одноклассником, а существовало само по себе, в отрыве от какого-то объекта. Сейчас, тоскуя о красивом соседе, она говорила себе, что эта влюблённость такая же оторванная от реальности, как и та, первая. Разве что появилось желание прикосновений, которого не было в прошлый раз. Что она знала о Саше, кроме того, что он умеет быстро и качественно работать? Вполне вероятно, что он, детдомовец, лишённый любви и ласки в детстве, сам не в состоянии кого-то полюбить и проявлять заботу. Кроме того, они же разговаривали о чисто бытовых проблемах, так что может оказаться, что он и интеллектуально не дотягивает…
Она почти уговорила себя просто наслаждаться чувством и не мечтать о встрече с соседом, которая может нарушить всё очарование влюблённости, и всё равно, спускаясь или поднимаясь по лестнице подъезда, вся напрягалась, услышав, что кто-то идёт навстречу, а на улице невольно искала Сашу глазами. Сердце начинало биться сильнее каждый раз, когда она замечала темноволосых высоких парней с широкими плечами и узкими бёдрами, но каждый раз оказывалось, что это был вовсе не Саша.
Начались лекции в институте.
Первого сентября Оля решила, что неправильно посмотрела расписание и попала в чужую группу — примерно на второй курс. Из того, что говорил старенький профессор, была понятна примерно четверть, а всё остальное — новое, незнакомое.
Но группа оказалось той, и остальные первокурсники точно так же не поняли больше половины сказанного. Когда в коридоре они испуганно обсуждали лекцию, рядом остановился какой-то парень из старших, послушал — и рассмеялся:
— Здесь вам не там. Это в школе одну тему половину четверти мусолят, а у нас другие скорости. Не пугайтесь, салаги, привыкнете.
Оля и в самом деле быстро вошла в рабочий ритм и добросовестно вела конспекты. Это немного отвлекало от мыслей о красивом соседе.
Прошло три недели с того момента, как она последний раз готовила у него ужин — и вдруг Саша появился на пороге. Он держал торт и одинокую красную розу в целлофане и застенчиво улыбался, неловко переступая с ноги на ногу.
Оля так растерялась, что ничего не могла сказать и только глядела на него широко распахнутыми глазами.
— Я зарплату получил, — доложил Саша и протянул ей розу. — Это тебе. И ещё я хочу напроситься к вам на чай, и в знак серьёзности этого намерения принёс торт.
— Эм… — Она понюхала розу, чтобы собраться с мыслями. Роза пахла просто травой. Оля, наконец, сообразила: — Спасибо! Проходи. Только… ты ужинал?
— Нет, а это обязательное условие получения чая?
— Боюсь что да, — серьёзно сказала она, скорбно глядя на него. — Но по странному совпадению у меня есть ужин, поэтому давай сюда торт и иди мыть руки.
Она убрала торт в холодильник и зашла к Екатерине Павловне:
— Бабуля, Саша пришёл. Давай поужинаем прямо сейчас?
Радость в душе мешалась со страхом: она и сама боялась что-то сделать не так, что оттолкнёт Сашу, и в то же время страшилась, что он окажется не таким, как она его себе представила за короткое время знакомства.
Екатерина Павловна гостю обрадовалась.
— Сашенька? Молодец, что заглянул. Я-то вообще никого, кроме Олюшки не вижу, да и она сидит, привязанная к больной старухе.
— Так уж и привязанная! Я же и в институт хожу, и в магазины, и гулять. И вообще мне с тобой хорошо!
— У меня работы много было, — объяснил Саша с покаянным видом. — Так вышло — вообще не вздохнуть, сколько навалилось. Ну… вот… и готовить не особо получалось. Я попросить хотел, можно ещё несколько уроков? Ну и по магазинам походить?
— Можно и в магазин, — неуверенно сказала Оля. — Давай в этот раз сходим, а потом посидим и список составим — что постоянно покупать на месяц. Основную закупку сразу можно сделать или доставку заказать — это ненамного дороже выйдет, а всякую зелень и хлеб с молоком уже потом докупать по мере необходимости.
После ужина они вместе отправились в ближайший торговый центр — набрали несколько пакетов продуктов. Когда вернулись, Саша предложил:
— Зайдёшь?
— Зачем?
— Хочу показать…
Он распахнул дверь и отступил, приглашая её пройти первой. Оля удивлённо вскинула брови, шагнула в квартиру и остановилась, поражённая увиденным. Казалось, это была совсем другая квартира, не та, которую она видела раньше. Стены сияли: белые обои с ненавязчивым геометрическим рисунком зрительно расширяли крохотную прихожую, тёмные обшарпанные доски на полу заменились светлым ламинатом…
— Ого!
Саша шагнул за ней, включил свет — новый светильник, вместо прежней лампы без абажура, свисавшей на проводе и пояснил:
— У меня в прошлом месяце впервые деньги остались. Ну вот и… потратил.
— Здорово! И на всё хватило? — спросила Оля, проходя в комнату и зачарованно её оглядывая. — И кухню тоже сделал?
Квартира совершенно преобразилась, вот только мебель осталась прежней, ужасной. Лишь старая страшная койка исчезла, её заменил диван с бежевой флоковой обивкой. Но теперь здесь было чисто.
— И кухню, да. Но не хватило, — вздохнул Саша. — Мужики добавили. Ну и здесь помогли — всей бригадой. Но я и раньше потихоньку материалы закупал. Да ты видела…
— Мебель можно на Авито подобрать, — подсказала Оля, заглядывая на кухню. — Будет намного дешевле. Только лучше изначально выбирать похожее по цвету и стилю.
— Поможешь?
— А почему нет? Конечно! — Оля улыбнулась. — Пойдём чаю выпьем, у нас торт ещё остался.
Глава 5
Екатерина Павловна от чая отказалась, молодые люди попили вдвоём, после чего перебрались в комнату, к книжным полкам. К большой радости Оли Саша не только оказался начитан, но и любил то же, что и она: фантастику, фэнтези, приключения.
Когда Саша ушёл, бабушка встала, добралась до кухни:
— Ну как, наобщались? Теперь и я чайку попью. Умираю от жажды. Сделаешь мне некрепкий?
— Ах ты хитрюга! — Оля рассмеялась от неожиданности, подбежала и обняла её. — Дала нам поболтать наедине? Спасибо! Это было здорово!
— Что я, не понимаю? Какой интерес молодым со старухой!
— Да ладно! С тобой очень даже интересно, — возразила Оля.
Она хлопотала, готовя чай, отрезала торт и всё время поглядывала на бабушку. Екатерина Павловна откатила ходунки в сторону, выдвинула стул, села.