Стенограмма приема тов. Цюрупой делегации от 1-го Московского государственного университета 4 февраля 1922 г.[323]
Цюрупа: Ну, в чем дело?
[В. С. Гулевич]: Мы просили выслушать нас по делу Вам известному, по делу о прекращении занятий в 1-м Московском государственном университете. Положение дела там совершенно катастрофическое. Не имеется книг, нет в лабораториях аппаратов. Все износилось, все требует пополнения, а у нас денег нет, и мы ничего сделать не можем. Положение личного педагогического персонала — то же самое: крайне тяжелое, так, что если бы не было самого усиленного совместительства, то положение было бы совершенно безвыходным. Положение в клиниках — то же самое: очень тяжело. Не хватает ни перевязочных средств, ни медикаментов; больные питаются совершенно невозможным образом, на то, что получают из дома. При таких условиях, конечно, не может быть никаких правильных клинических занятий. Положение студенчества крайне тяжелое. Для того, чтобы существовать, студенты должны употреблять время на посторонние занятия. Живут они в совершенно невозможных условиях.
Чем дальше, тем положение все хуже и хуже. Еще в прошлом году кое-как удавалось существовать, удавалось получать кое-что по знакомству, но теперь, с введением новой экономической политики, за все приходится платить наличными. Между тем ассигнована такая сумма, при которой университет существовать не может. И мы неоднократно указывали, что дело окончится катастрофой, если не будет принято каких-то экстренных мер к улучшению положения. Но, несмотря на все наши убедительные записки, никакого фактического результата не последовало.
Теперь для нас, которые стоят в непосредственной близости к самому делу, совершенно ясно, что если не будут приняты немедленно экстренные меры, то университетские занятия прекратятся. Это положение дел и вызвало полное приостановление занятий. Нам надо было, чтобы нас услышали. Мы надеемся, что раз высшая власть нас услышит, то она поможет нам продолжать занятия.
Теперь вкратце изложу содержание всех мер, которые мы считаем безусловно необходимыми для восстановления нормального хода занятий: 1) Высшие учебные заведения, как [Москвы, так и других городов, зарекомендовавшие себя научной жизнеспособностью, как основные первоклассные рассадники науки и распространители просвещения, должны быть признаны перворазрядными ударными учреждениями, снабжение которых должно производиться в первую очередь]. 2) [Строго определенный] бюджет [для высших учебных заведений, вычисленный в золотых рублях, выплачиваемый своевременно, без всяких задержек]. 3) Своевременная выплата жалования [преподавателям в размере определенного прожиточного минимума, выраженного в золотых рублях]. 4) Улучшение материального положения [студентов и принятие мер к скорейшему выпуску из печати учебной литературы]. Учебники являются теперь даже предметом спекуляции. Книги продаются за сотни тысяч рублей.
Цюрупа: Я хотел бы спросить — вы являетесь делегацией профессуры, избранными лицами, или случайным образом сорганизовавшейся группой?
[В. С. Гулевич?]: Избраны общим собранием. Дмитрия Дмитриевича [Плетнева] нет, потому что он находится на собрании во 2-м Московском государственном университете.
Цюрупа: Все то, что вы сообщили здесь, конечно, и для нас не является новостью. Я более или менее был осведомлен в порядке частном, случайном. Теперь я принимаю это официально, вот эти ваши предложения, которые вы здесь выводите, я направляю немедленно в ту комиссию, о которой я вам сейчас скажу. Я не знаю, известно ли вам, что по этому поводу у нас уже предприняты некоторые шаги, что Наркомпросу дано распоряжение — в самом срочном порядке — ликвидировать задолженность профессорскому персоналу. Известно ли вам, что в самом непродолжительном времени должна быть организована комиссия, и даже уже организована комиссия, из НКПроса, ЦКпроса и представителей профессуры, которой препоручено рассмотреть вопросы экономического положения высшей школы и тарифов профессорского персонала.
[В. С. Гулевич?]: Сегодня двое из нас получили приглашение на… (не слышно).
Цюрупа: Нет, не то. Вас должны известить, и вы должны выбрать своих представителей.
[В. С. Гулевич?]: Мы не получали.
Цюрупа: Я, кому следует, сообщу и потребую, чтобы вы были своевременно осведомлены. Комиссии этой ставится задачей: «Образовать смешанную комиссию…» (читает). Затем тут дается предписание, кому следует, чтобы в совершенно спешном порядке было проведено через СНК положение о сокращении числа высших учебных заведений — о том сокращении, в котором Вы заинтересованы. Я имею сведения о целом ряде народившихся вновь учреждений, которые не вызываются потребностями и ложатся тяжелым бременем на бюджет высшей школы. И вот дано распоряжение о ликвидировании их, чтобы оставшиеся высшие учебные заведения тем самым получили подкрепление в ресурсах всякого рода.
Так вот это я вам могу сообщить. Затем я могу взять на себя проследить за тем, чтобы эта комиссия, о которой я вам говорил, действительно была собрана и действительно пришла вам на помощь, в меру возможности. Конечно, нельзя отрицать, что высшее учебное дело является таким потребителем, коему нужно все дать, но, к сожалению, есть непреодолимые обстоятельства, которых, при всем желании, благожелании и даже больше того, не переступишь, никуда не подашься, никак не перейдешь. С требованиями вашими будут считаться, но по мере возможности, т. к. есть, повторяю, вещи, которые никакие силы не в состоянии сделать. Но в пределах доступного и в порядке преимущественного снабжения — я думаю, что за это можно поручиться.
[В. С. Гулевич?]: К сожалению, именно, до сих пор смотрели на высшие учебные заведения не как на учреждения первостепенной государственной важности.
Цюрупа: Это не так.
[В. С. Гулевич?]: Практически это так.
Цюрупа: Под углом собственного воззрения Вам, может быть, и представляется так, но это — не так. Когда мы были окружены со всех сторон, когда приходилось отбиваться направо и налево, может быть, это отчасти и было так, но было бы ошибкой и промахом думать, что это — действительное наше отношение к высшим учебным заведениям. В некоторых случаях — небрежность, халатность — это может быть было, но это никак не основное отношение.
[В. С. Гулевич?]: Я не говорю, что это — по отношению к личному составу. Всегда говорят, что «Вы — не ударное предприятие, и вам ничего дать нельзя».
Цюрупа: Ну, когда Деникин — под Орлом, он для нас, конечно, является фактом первостепенной важности.
2-й [профессор (Стратонов)]: Как раз я должен сказать, что в самые тяжелые минуты университет действовал и работал. Теперь — другое дело. ВСНХ получает сравнительно много для своих заводов. Для того, чтобы построить завод, требуется столько же денег, сколько нам требуется для содержания университета. Теперь спрашивается, неужели университет ценится ниже, чем какой-нибудь завод? Вот ведь что больно.
Цюрупа: Ну, тут тоже приходится считаться с обстоятельствами. Ведь если транспорт начинает работать, то в первую голову надо везти хлеб. Это ясно. В той бедности, скудости, которая у нас, приходится выкраивать, что можно. Я — инициатор того, чтобы сбросить все несовершенное и поставить на снабжение то, что нам абсолютно необходимо. И в числе тех предприятий, которые нам абсолютно необходимы, должны быть поставлены и высшие учебные заведения.
3-й [профессор (В. А. Костицын)]: То, что вы изволили говорить, конечно, нам дает большое успокоение. Но позвольте мне отметить два момента. Один — крупный, другой — мелкий. Вы изволили сказать, что в проекте декрет об упразднении нежизнеспособных, вновь возникших, учебных заведений для того, чтобы дать средства для поддержания жизнеспособных. Это как раз совпадает и с нашими мнениями. Но должен сказать, что официально в программу Главпрофобра входит сохранить только два университета, сократив другие высшие учебные заведения. Вот этот момент, этот категорический момент, что наше благополучие возникает как бы за счет других старых провинциальных учреждений, вызывает наше смущение. Вы, правда, изволите говорить другое — что будут сокращены не старые провинциальные учреждения, а лишь вновь появившиеся и нежизнеспособные. Это нас в значительной мере успокаивает. Второй, мелкий, вероятно, преходящий момент, но сейчас, когда общее состояние нервное, то, что сегодня произошло, многих смутило. Вы, может быть, догадываетесь. Все смущены и к нам обращаются с упреками — «вот, из‐за вас мы потеряли то, что нам следовало».
Цюрупа: По этому обстоятельству я должен сказать, что дано теперь распоряжение о немедленном открытии и функционировании. Я вам по телефону сказал, что это будет отменено, т. е. что распоряжение об этом сделано.
[Костицын?]: Та мера, о которой вы говорили, именно — о закрытии некоторых учебных заведений, она не даст удовлетворения… потому что бюджет Главпрофобра составлялся по системе пятерок, оборотных, причем их отпускалось такое недостаточное количество, что, например, вот на Московский университет что обращено: по смете на хозяйственно-операционные расходы дается 19 510 золотых рублей, тогда как требуется 955 890 золотых рублей. Эта цифра взята мной из сметы, составленной нынешним Президиумом Московского университета, в который входят и представители профессуры, и профессора. Так что эта смета не есть что-то вздутое, а есть нечто сообразованное с нынешним состоянием государственного университета и, тем не менее, получается такая разница, что отпускается в 20 раз меньше действительной потребности. На провинциальные учебные заведения было отпущено еще меньше этого. Например, Иваново-Вознесенский политехнический институт получил гроши. Я сильно боюсь вследствие этого, что механическим сокращением провинциальных учреждений мы свое положение не улучшим, потому что смета их Главпрофобром была сильно сокращена. Вот, например, по ставкам Профсоюза нужно иметь 8½ миллиардов (